Книга Предвестники зари - Александр Машошин

– Скажи, а у вас существуют какие-то подвиды или национальности?

– Теоретически – есть, сообразно цвету кожи, как и у твилеков, – сказала она, – но на практике их названия никто не употребляет. Иногда называют цвет, и только.

– Ясно. То есть, форма рожек вообще значения не имеет?

– Нет. Просто индивидуальные различия, – Ирис покосилась на меня, улыбнулась. – Изучаешь?

– Ну, мне же хочется больше знать про вас, ваши особенности.

– Пожалуйста-пожалуйста, я не против. Вообще-то, особенностей не так и много. Наоборот, есть очень смешные совпадения между нами и вами. Таша рассказывала, что в небольших деревнях считается хорошим тоном здороваться с жителями, даже если ты приезжий и не знаешь никого. У нас точно так же, особенно здесь, на Киросе. Только у нас здороваются молча, просто кивают.

– Интересно. А нет у вас такого, что мужчине следует спрашивать дорогу у мужчин, а женщине у женщин? На Земле в некоторых странах это правило соблюдают строго.

– Такого нет. Можно и спросить, и поговорить. Невежливо спрашивать у незнакомой женщины её имя. Желая познакомиться, мужчина называет себя, женщина – решает, хочет ли назваться в ответ.

– Вот как. Получается, знакомство с Осокой я начал с бестактности.

– На представителей её профессии это правило не распространяется, – успокоила Ирис.

– Ты не сказала Рошти о наших с ней отношениях, – заметил я. – Теперь все гадают, что же связывает меня и тебя.

– Кошмар! – Ирис театрально воздела глаза к потолку. – Чего доброго, подумают, что между нами роман, да? Цветущий мужчина и старуха, просто ужас.

– Была бы ты старуха, я бы так не беспокоился.

– Ну, и вот кто говорит комплименты?

– А кто беззастенчиво на них напрашивается?

– У вас все отвечают вопросом на вопрос?

– А зачем Вам это знать?

– Откровенно говоря, днём я обмолвилась, что твоя семья осталась на отдалённой планете, – сказала Ирис. – Но забыла упомянуть, что мы туда часто летаем.

– Тогда они решили, что ты взяла меня под опеку. Ванёк в лапоточках, по-хранцузски не говорит, и всё такое. Остальное каждый додумает в меру своей испорченности.

– Здесь она невысока. Патриархальная планета, это тебе не Корусант и не Рублёвка.

Всё же, я не мог не заметить, что местные жители сначала говорили со мной помедленнее и поразборчивее, пока не убедились, что базик я знаю хорошо. В финале вечера правитель Рошти подвёл нас к огромному арочному окну в торце «головы» башни и показал довольно большое пустое пространство между крайними домами города и берегом кольцевого канала. Оно располагалось левее ратуши, напротив того места, где рабочие дройды под присмотром тогрут-бригадиров монтировали конструкции быстросборного зала заседаний.

– Полагаю, здесь будет достаточно места для стоянки двух небольших кораблей, как «Амидала», – сказал он. – Располагайте этой площадкой по своему усмотрению.

– О, благодарим Вас, это будет весьма кстати, – наклонил голову Риен Шо. А я добавил:

– Немедленно переставлю сюда корабль, как вернёмся на борт.

– Спешить нет нужды, – ответил Рошти. – В ближайшие два дня мы не ждём высоких гостей. Жить на борту вам будет удобно? Ох, простите старика, совсем забыл, у вас же не просто курьер, а яхта.

– Особой роскоши у нас нет, тем не менее, места достаточно, – сказал я. – Надеюсь, Вы не откажетесь нанести нам завтра ответный визит?

– Разумеется, почту за честь.

Корабли акционерного общества прибыли в систему Кироса, когда в Городе Мастеров стояла глубокая ночь, и задержались на орбите до рассвета: даже спустя столько тысячелетий, даже при наличии всех мыслимых технических средств обеспечения, посадка в темноте продолжала считаться более сложной, чем при свете дня. На любезно предоставленную Рошти площадку приземлился «Пилигрим» – штабной корабль Карантинной службы. Размером чуть больше «Амидалы», он обладал внешней грацией точильного бруска, но при этом отличался огромной прочностью корпуса и завидной автономностью. Вместо генераторов на жидком энергоносителе, как на большинстве малых кораблей, он был оборудован реактором и мог находиться в полёте больше года, не заходя в базы и лишь пополняя запасы инерта – реактивной массы для досветовых двигателей – в атмосферах газовых гигантов. Корабль достался нам в качестве трофея при разгроме шайки пиратского главаря Деймона, которого до прошлого года, вообще-то, звали Димой Цыгановым. В освоенную часть Галактики и его, и меня, и ещё пятерых землян занесло одновременно, а вот судьба наша сложилась по-разному. Вовку Кулешова застрелила проклятая Орра Синг за то, что не захотел смириться и стать рабом. Гарику, то есть, Игорю Митрофанову, удалось бежать, и теперь он зарабатывал на жизнь песнями под гитару в портовых кантинах, последнее время получал весьма неплохие гонорары. Что стало с девчонками, которых Синг продала работорговцам, я не знал до сих пор. Диман же в команду наёмников вписался великолепно и меньше чем через полгода сделался настоящим корсаром – безжалостным, беспринципным и одинаково жестоким как с жертвами, так и с собственными подчинёнными. Он и меня, без сомнения, прикончил бы, да Осока заколола его раньше. Свой корабль Диман вооружал в спешке, и нашим механикам потом пришлось срезать приваренные снаружи корпуса ракетные установки и пару длинноствольных кинетических пушек, ставить нормальные орудия и пусковые. Заменили и оставшиеся от предыдущего владельца слабенькие оборонительные лазеры. «Глаза и уши» «Пилигриму» нарастили системами военного образца. Чего пока на нём не было, так это полноценного медицинского оборудования. Зелтронка Дэя Р’Валуси, хоть и занималась чаще контрразведкой, всё-таки, была врачом и за здоровье сотрудников отвечала тоже. Дэя мечтала о мини-госпитале с лабораторным комбайном и бакта-камерами, но такие не выпускались со времён Республики, а флотский комплект занял бы половину палубы. Пришлось зелтронке ограничить аппетиты переносной лабораторией и парой реанимационных капсул «Праксен» четырёхсотой серии, примерно таких же, как стояла на «Амидале». Сейчас это было как нельзя кстати: ни фрегат, где располагался наш основной госпиталь, ни «Кориолан» на планету не посадишь, а при захвате такого опытного бойца, как Синг, могли появиться раненые.

Вокруг ратуши вовсю кипела работа. Пограничники в заранее рассчитанных местах заделывали в грунт крепления и ставили лёгкое сетчатое ограждение, крепили голокамеры наблюдения. А жители окрестных домов собирали чемоданы. Выяснилось, что сто сорок ближайших к ратуше коттеджей хозяева по просьбе правителя сдали на две недели для размещения делегаций. Внутри периметра оставалось всего несколько семей: наши спецы решили не отказываться полностью от местного персонала, а во избежание шантажа приняли меры предосторожности. Остались только те, у кого не было родственников за периметром, или те, кто на время смог перевезти родню внутрь. Тогрутские дома, увенчанные, словно парусами, секциями солнечных батарей и теплообменников, также стилизованными под монтралы этой расы, были достаточно просторны. В каждом имелись гостевые комнаты, чаще несколько, и приехавшие родичи, в основном, пожилые, разместились со всеми удобствами. Разумеется, со всеми местными предварительно побеседовала Дэя. Зелтронам, чувствующим эмоции, не нужно никакого оборудования, чтобы выяснить, не лжёт ли человек и не скрывает ли что-то. Реакция одного из сотрудников ратуши Дэю насторожила, и его вместе с семьёй командировали на космодром, заниматься размещением экипажей посольских кораблей. Из ребятишек, что приходили посмотреть на «Амидалу» в первый день, в периметре остались двое, Паван и Киран. К ним присоединился третий парнишка, немного постарше, по имени Аджай, ему, наверно, было лет одиннадцать. Они так и крутились возле кораблей, успели со всеми перезнакомиться и то и дело напрашивались помогать. Более солидный Аджай постоянно жил в посёлке космопорта и поначалу держался несколько свысока, гордясь своими знаниями в области кораблей, их оборудования, как их обслуживают и ремонтируют. Но Паван уступать первенство не желал, к тому же, у него имелся весомый козырь – истории, что рассказал я.