Книга Полет орлицы - Дмитрий Агалаков

— Государь, мы с его высокопреосвященством прибыли сразу, как только узнали о вашем желании поговорить с нами.

— Вам, господа, известно, что англичане совместно с инквизицией решили во что бы то ни стало заполучить Деву Жанну в свои руки. Все, кто сражался с ней плечом к плечу за мою корону, в один голос просят, если не требуют, освободить Жанну любым способом. Будь то выкуп или военные действия. Мне нужен ваш совет. Совет политика и совет слуги церкви.

Ла Тремуй и архиепископ де Шартр отвесили королю поклон.

— Это очень серьезный вопрос, — со вздохом сказал Ла Тремуй. — Жанна… Жанна… Все, что касалось ее, никогда не было простым, всегда доставляло столько хлопот…

— А ее победы? — заметил король. — Кажется, их она одерживала с легкостью. Не так ли? И совсем без хлопот, Ла Тремуй.

— Победы — да, — поклонился тот.

Вельможа понял, что добиться своего ему будет не так-то просто. Король на перепутье: он готов сопротивляться, и даже агрессивно. Недавний разговор с капитанами и чувство их правоты переполняли его. Надо быть осторожным!

— Но победы и поражения сменяют друг друга, как ясные и ненастные дни осенью, — продолжал Ла Тремуй. — А вот ругаться с церковью — значит обречь себя на долгое ненастье. Было бы неосмотрительно, Ваше Величество, завладев лишь половиной Франции, конфликтовать с инквизицией.

— А вы что скажете, ваше высокопреосвященство? — король перевел внимание на де Шартра. — Как поступит папа, если дело дойдет до него?

— Римская курия примет сторону инквизиции, государь, — кивнул архиепископ Реймсский. — Она вряд ли заступится за еретичку в мужском платье, с мечом, обагренным кровью. Которая, по ее словам, говорит с Господом и то и дело использует Его имя так, как ей заблагорассудится. Ведь именнотаковойинквизиция представляет себе Жанну.

Король встал с кресла, прошелся по зале. Рывком обернулся к вельможам. Он не мог найти ясного ответа, и оттого нервничал, злился.

— Я слушаю, господа, говорите!

— История сообщает нам, — незамедлительно вступил Ла Тремуй, — что немало королей нажили себе серьезную головную боль, ссорясь с церковью. Вспомните хотя бы Генриха Четвертого[5], императора Священной Римской империи. Ему пришлось босиком, в мороз, идти через всю Европу — из Германии в Италию! — и стоять трое суток у стен Каноссы, чтобы понтифик снял с него анафему и вернул ему трон.

— Что вы предлагаете, Ла Тремуй? Не ходите вокруг да около…

— Ваши доблестные капитаны уверены, что дело Жанны — живо. Я с ними согласен…

Король взглянул на фаворита, пытаясь понять, куда он клонит.

— Да, согласен, государь. Но только надо кое-что прояснить. Это не дело Жанны, — он развел руками требовательно, дабы его поняли, — это — ваше дело. Священное дело Французской Короны, — закончил свою мысль Ла Тремуй. — Разве нет? — Он взглянул на де Шартра. — Ваше высокопреосвященство?

— В этом нет сомнений, государь, — поклонился королю грузный де Шартр. — Это было и естьвашедело.

— Деву Жанну пригласили и доверились ей для того, — продолжал Ла Тремуй, — чтобы вдохнуть в наши войска уверенность в победе. И Жанна, как мессия, явилась миру с мечом в руках. Каждая ее победа воспринималась как дар Божий — Франции. — Лицо Ла Тремуя стало очень серьезно. — Но вот — она пленена. Будь Жанна простым полководцем, как ваши Орлеанский Бастард или Ксентрай, ее можно было бы обменять на Талбота или Суффолка. И вновь, каждый со своей стороны, взялся бы за оружие. Как это было веками! Но дело куда сложнее…

— К чему вы все-таки клоните, Ла Тремуй? — вновь стал раздражаться Карл. — Мне надоели ваши витиеватые речи, черт возьми!

Архиепископ опустил глаза — последнюю фразу стоило пропустить мимо ушей.

— Дева Жанна выполнила свою миссию, государь, — утвердительно сказал Ла Тремуй. — Вот о чем я говорю. О чем я осмелился наконец-таки сказать. Она исчерпала себя. Отныне она — пустой сосуд.

Карл поднял брови:

— Как это — «пустой сосуд»?

— Жанне не надо было попадаться, Ваше Величество, — с плохо прикрытым злорадством проговорил Ла Тремуй. — Ей надо было больше слушаться вас. И когда вы просили ее держать меч в ножнах, исполнять вашу волю, а не перечить вам. Она была героиней, пока побеждала. Французы носили ее на руках, англичане трепетали перед ней. Но теперь она попалась. Почему пресловутые голоса подвели ее? Почему позволили попасть в руки бургундцев, союзников англичан? И почему они позволяют церкви, святой церкви Христовой, называтьгероинюеретичкой и колдуньей? А может быть, церковь права? А может быть, ошеломляющие победы Жанны — лукавая насмешка дьявола?

— О чем вы говорите, Ла Тремуй? — гневно обернулся на фаворита король. — Вы в своем уме?!

— Я говорю только о том, о чем подумают люди — миряне христианских государств. Вот и все.

Король обернулся к архиепископу:

— Что скажете вы, де Шартр?

Вздохнув, архиепископ сложил руки на животе.

— То, что думаем и знаем мы, и то, что думают и знают другие, — разное дело. Мы знаем, что Жанна — плод выдумки ее величества королевы Иоланды, но для большинства это навсегда останется в секрете. Что до народа, то он уже сейчас усомнился в Жанне как в божественной посланнице, и это сомнение будет только расти…

— Если говорить честно, государь, — подхватил эстафету Ла Тремуй, — последний год Жанна была бельмом в глазу для нашей политики.

— Она не следовала ничьим советам, но всегда поступала по-своему, — печально вздохнул архиепископ Реймсский. — И поэтому Господь отвернулся от нее. Колосс упал, «святая» оказалась обычной пленницей. В Компьене я имел возможность наблюдать за ней — она перестала отличать реальность от своих фантазий. Она не думает о стратегии: она ищет только одного — битвы. Стоит вам выкупить Жанну, как она вновь бросится собирать войско. И тогда никакой мир не будет возможен на земле Франции. Даже если вы всем сердцем захотите его! Жажда крови и месть окончательно застит ей глаза…

— Вы предлагаете мне бросить Жанну на произвол судьбы? — гордо подняв голову, в лоб спросил у своих советников Карл Седьмой.