Книга От Нефертити до Бенджамина Франклина. Эксклюзивные биографии самых интересных исторических персонажей - Наталья Басовская

В Средние века Нидерланды (в буквальном переводе — Нижние земли) — это не вполне та же территория, которую занимает современная Голландия. Это название носила группа небольших и фактически независимых графств и герцогств. В I–II веках здесь была провинция Римской империи, затем, после Великого переселения народов, оказавшаяся на периферии Франкского королевства. Жители Нидерландов, пользуясь тем, что центральная власть далеко, добились многочисленных вольностей. Они формально признавали свою вассальную зависимость то от германских императоров, то от французских королей, а реально никогда никому не покорялись.

Они были очень трудолюбивы и отвоевали у моря огромные земли. Построили потрясающие укрепления, знаменитые плотины. Сегодня Амстердам находится на 8 метров ниже уровня моря.

Этот народ был чрезвычайно вольнолюбив. Богатые города жили независимо, откупаясь от тех, кто хотел их себе подчинить. Территориями управляли Генеральные и региональные штаты.

И надо же было именно такой стране оказаться под властью консервативнейшей испанской монархии!

И вот в силу такого феодального явления, как династические браки, Нидерланды в XV веке оказались под властью герцогов Бургундских, продолжая жить достаточно вольно. Однако Бургундия столкнулась в своих амбициях с французским королем Людовиком XI В 1477 году в сражении при Нанси бургундский герцог Карл Смелый потерпел страшное поражение и был убит на поле боя. Его дочь и единственная наследница Мария Бургундская, боясь оказаться во власти крепнущей Франции, поспешно сочеталась браком с Максимилианом Габсбургом. Нидерланды были частью ее владений и официально стали доменом германских императоров. Это было не особенно страшно, потому что в Германии не существовало мощной центральной власти.

Но история совершила причудливый поворот. Сын императора Максимилиана I эрцгерцог Филипп Красивый женился на королеве Испании Хуане Безумной. Она и стала матерью Карла и бушкой Филиппа II Испанского, которому служил герцог Альба. Кстати, черты безумия совершенно очевидны не только у бабушки, но и у внука.

Карл V переименовал бывшие вольные нидерландские герцогства, епископства и графства: Фландрию, Брабант, Геннегау, Артуа, Люксембург, Голландию, Зеландию, Утрехт, Фрисландию — в провинции. Так был подготовлен грядущий исторический взрыв.

События, с которыми связано прибытие Альбы в Нидерланды, принято называть буржуазной революцией, но, по существу, это освободительная антииспанская война. В процессе ее был избран путь не к католичеству и архаичному испанскому феодализму, а к реформации и развитию мануфактурного производства, торговли — к капитализму.

Нидерланды были к этому очень предрасположены. Они вели интенсивную торговлю. Города Гент, Брюгге, Ипр называли великой триадой. Там развивалось сукноделие, производили великолепное сукно; шерсть везли из Англии, и англичане были весьма заинтересованы в этой торговле. В годы Столетней войны жители Нидерландов на стороне Англии, потому что там шерсть, а они здравые, деловые люди. Совершенно особенная страна. Она по образу жизни, по сознанию бесконечно далека от Испании, у которой была иная историческая судьба.

В развитии Испании важнейшую роль сыграла растянувшаяся почти на пять столетий Реконкиста (обратное завоевание или отвоевание Пиренейского полуострова у арабов). Эта страна сплотила жителей Пиренейского полуострова вокруг христианского знамени. Здесь как будто законсервировались многие черты Средневековья.

Филипп II был женат на Марии Тюдор, получившей в Англии прозвание Кровавой за непримиримую борьбу против протестантов. Он отстаивал позиции католической церкви в Европе, где уже стало мощным движение Реформации. Действовал он фанатично, безумно, например, вмешивался в религиозные войны во Франции. Испанские войска были даже в Париже. В 1588 году он снарядил «Непобедимую армаду», огромный флот, отправленный на завоевание Англии. Он дал немыслимые полномочия инквизиции, преследовал так называемых морисков (арабов, принявших христианство) на Пиренейском полуострове. Все его действия — против духа свободы. И против хода истории.

Ему казалось, что маленькие Нидерланды можно раздавить в два счета, особенно если направить туда герцога Альбу.

В 1566 году там случилось крупное иконоборческое восстание. Жители Нидерландов беспощадно громили католические церкви, отрезали уши священникам. Это уже было начало того, что называется страшным словом «революция».

К этому моменту испанским правлением недовольны были все: дворяне, горожане, рыбаки, крестьяне. Рождающаяся нация объединена общим чувством. Дворяне образовали свой союз — Конфедерацию. Ее лидерами стали принц Вильгельм Оранский и графы Эгмонт и Горн. Их цель — договориться, убедить испанцев, что Нидерланды — не Испания и нельзя переносить сюда ту же непримиримость во взглядах, ту же инквизицию и огромные испанские налоги.

Но договориться ни с Филиппом II, ни с Альбой, которого он в 1567 году прислал в помощь своей наместнице и сводной сестре Маргарите Пармской, было нельзя. Когда представители Конфедерации пришли к дворцу Маргариты Пармской в Брюсселе, она соизволила их принять. А ведь они вели себя как верноподданные: шли, построенные в шеренги по пять человек, что было унизительно для дворян. И одеты они были очень скромно, особенно по сравнению с крайней пышностью испанского двора. И кто-то из испанских придворных сказал Маргарите: «Неужели вы боитесь этих гезов?» Гезы — это нищие, босяки.

Они это услышали и назвали себя гезами, а потом это имя взяли себе партизаны из народа. Гезы-дворяне одно время фрондировали, надевая одежду с заплатами, конечно нашитыми специально, а через плечо — суму для подаяния.

Революция пробивалась все дальше и дальше. Появились лесные гезы, а потом противники испанцев создали и свой флот — и пошли против, казалось бы, великой и неодолимой силы, называя себя морскими гезами.

Вот в такую страну и в такую ситуацию прибыл пятидесятидевятилетний герцог Альба. Будучи хитрым придворным, он пригласил лидеров сопротивления на совещание. Вильгельм Оранский отказался прибыть к нему и тем более давать ему присягу и эмигрировал. Он отговаривал и своих товарищей — графов Эгмонта и Горна. Но они отправились к Альбе, были арестованы и вскоре казнены. А их весьма значительное имущество конфисковали.

Бельгийский историк первой трети ХХ века Анри Пиренн пишет об Альбе: «Он знал только один способ управления — силу, или, вернее, террор. Недоступный ни пониманию возможного, ни чувству сострадания, он непоколебимо, со спокойной совестью шел вперед по развалинам. Чувство долга, а не жестокость, заставляло его подписывать смертные приговоры, и его душевное спокойствие по отношению к своим жертвам можно было бы сравнить с душевным спокойствием Робеспьера. Как у того, так и у другого жестокая искренность была столь же полной, сколь и ужасной». Характерно, что Робеспьер — за революцию, Альба — против, но фанатические натуры их сходны.

Альба казнил и казнил, причем преимущественно богатых людей, обогащая испанскую казну и докладывая своему возлюбленному королю, как много денег дали эти казни. Фанатичный и практичный одновременно, он писал, что для полного «умиротворения» надо для начала казнить примерно две тысячи еретиков. (Всех жителей Нидерландов он называл в письмах «недосожженные еретики».) Он создал новый орган — Совет о беспорядках, или о мятежах, который народ молниеносно переименовал в Кровавый совет. За три первых месяца правления Альбы состоялось 1800 казней. И это было только начало.