Книга Рожденный туманом. Книга 3. Герой Веков - Брендон Сандерсон

Люди переглядывались. Кто-то тихонько прикрыл дверь лачуги, преградив путь красному солнечному свету.

– Мы можем сделать только одно, – откликнулся другой человек. – Сдать его.

Призрак поднял голову. Посмотрел в глаза плачущей женщины. Та отвернулась.

– Чегой-то тут делается? – спросил он.

Здоровяк опять сплюнул и, опустив ногу на шею Призрака, заставил его снова уткнуться лицом в грубые доски пола.

– Зря ты позволяла ему бегать с этими уличными бандами, Марджель. Его же теперь понять невозможно.

– Что будет, если мы его сдадим? – задал вопрос какой-то скаа. – А если они решат, что мы такие же, как он? Нас же могут казнить! Я такое уже видел. Кого-нибудь сдают, а потом приходят эти… твари и ищут всех, кто его знал.

– Он такой не один, это точно, – возразил кто-то.

Все замолчали. Им было многое известно о семье Призрака.

– Они нас убьют. Вы же знаете, что так будет! Я видел их, видел их штыри в глазах. Они духи смерти, вот кто они такие.

– Но мы не можем оставить все как было, – вмешался еще чей-то голос. – Они узнают о нем.

– Мы можем только одно, – подытожил здоровяк и надавил сильней на шею Призрака.

Люди в комнате – те, которых Призрак мог видеть, – мрачно закивали. Они не могли сдать его и не могли отпустить. Но никто не будет переживать из-за маленького оборванца-скаа. Ни один инквизитор или поручитель не заинтересуется мертвым ребенком, найденным посреди улицы. Скаа умирают постоянно.

Так уж заведено в Последней империи.

– Отец, – прошептал Призрак.

Ботинок на его шее сделался еще тяжелей.

– Ты не мой сын! Мой сын ушел в туман и не вернулся. Ты, должно быть, туманный призрак.

Мальчик попытался возразить, но его грудь сдавило слишком сильно. Он едва мог дышать, не то что говорить. Все вокруг начало темнеть. Однако уши – почему-то они всегда были удивительно чуткими – уловили какой-то звук.

Монеты.

Давление на шею ослабло. Призрак судорожно вдохнул, в глазах у него прояснилось. На полу перед ним блестели красивые медные монеты. Скаа не платили за работу – вместо денег шахтеры получали пищу, которой едва хватало, чтобы не умереть с голоду. Но Призрак иногда видел монеты, которые передавали друг другу аристократы. А однажды как-то встретил мальчишку, который нашел монету посреди пыльной и грязной улицы.

Мальчик постарше убил его за это. Потом попытался расплатиться монетой и сам погиб от руки аристократа. Призраку казалось, что скаа не нужны деньги: они были слишком ценными и слишком опасными. Однако все собравшиеся в комнате уставились на рассыпавшееся по полу сокровище.

– Меняю кошелек на мальчишку, – объявил кто-то.

За столом в дальнем углу комнаты сидел человек. Он не смотрел на Призрака – просто сидел, поедая ложку за ложкой овсяную кашу. Лицо у него было морщинистое, некрасивое: похоже, слишком много времени проводил на солнце.

– Ну? – поинтересовался этот человек в перерыве между двумя глотками.

– Откуда такие деньги? – требовательно спросил отец Призрака.

– Не твое дело.

– Мы не можем просто так отпустить мальчишку, – испуганно произнес кто-то из присутствовавших. – Он выдаст нас! Как только его поймают, он расскажет, что мы все знали!

– Его не поймают, – не отрываясь от своего занятия, возразил человек с лицом, обожженным солнцем. – Он будет со мной, в Лютадели. Кроме того, если вы его не отпустите, я просто пойду и расскажу поручителям все, что тут слышал. – Он выдержал паузу, окинув собравшихся неприветливым взглядом. – Если, конечно, вы и меня не убьете.

Отец Призрака наконец-то убрал ботинок с шеи сына и шагнул навстречу незнакомцу. Однако мать Призрака схватила мужа за руку.

– Не надо, Йедаль, – сказала она тихо – впрочем, недостаточно тихо, чтобы Призрак не услышал. – Он тебя убьет.

– Он предатель, – рявкнул отец Призрака. – Он служит в армии Вседержителя.

– Он принес нам деньги. Взять их уж точно лучше, чем просто убить ребенка.

Отец Призрака повернулся к жене – глаза его бешено вращались:

– Это ты все устроила! Ты вызвала сюда своего брата. Ты знала, что он захочет забрать мальчишку!

Мать Призрака отвернулась.

Человек с лицом, обожженным солнцем, наконец-то отложил ложку и встал. Люди опасливо отодвинулись. Заметно хромая, он прошел через всю комнату:

– Давай, малый, – и открыл дверь.

Призрак поднялся – неуверенно, медленно. Посмотрел на мать и отца, прежде чем пойти вперед. Йедаль наклонился, собирая монеты. Марджель встретила взгляд сына и отвернулась. Будто хотела сказать: «Это все, что я могу для тебя сделать».

Потирая шею, Призрак выбежал следом за пожилым незнакомцем на залитую красным светом улицу. Тот шел вперед, хромая и опираясь на трость. Не замедляя шага, глянул на Призрака:

– Как тебя зовут, малец?

Мальчик открыл было рот, но не издал ни звука. Старое имя как будто утратило смысл.

– Лестиборнес, – наконец сказал он.

Старик и глазом не моргнул. Позже Кельсер решил, что имя Лестиборнес слишком сложное, и назвал его Призраком. Призрак так и не узнал, умел ли Колченог говорить на жаргоне восточных улиц. Если даже и умел, все равно вряд ли понимал, что означает имя его племянника.

Лестиборнес – «тот, кого бросили».

Проще говоря, подкидыш.

* * *

Теперь я уверен, что легенды и пророчества об Одиннадцатом металле, подделал Разрушитель. Кельсер искал способ победить Вседержителя, и Разрушитель очень осторожно ему такой способ подсказал.

Подсказка была, без сомнения, очень важной. Одиннадцатый металл Кельсера стал тем самым ключом, который требовался, чтобы расправиться с Вседержителем. Однако даже здесь мы оказались не самостоятельны. Вседержитель, осведомленный о планах Разрушителя, никогда бы не выпустил его из Источника Вознесения. Для этого Разрушителю требовались марионетки, и потому Вседержителю следовало умереть. Даже наша самая великая победа на самом деле была подготовлена аккуратными действиями Разрушителя.

24

Даже спустя много дней слова Ме-Лаан продолжали тревожить Тен-Суна:

«Ты явился, сообщил ужасные новости и предоставил нам решать возникшие проблемы без чьей-то помощи?»

На протяжении года, проведенного в заточении, все казалось простым. Он должен был предъявить обвинения, сообщить то, что ему стало известно, и принять заслуженное наказание.