Книга Александр Мальцев - Максим Макарычев

Вернувшись из Сочи, они, загорелые, вдохновленные, решили из аэропорта «Внуково» направиться поужинать в легендарный ресторан Дома кино, в котором любили отдыхать и общаться звезды эстрады, искусства, кино, спорта. Ресторан оказался забит под завязку. Метрдотель признался, что свободные места «пока еще есть за столиком у Высоцкого». «Володя, можно с тобой посидеть?» – спросил Мальцев у актера и поэта. «Конечно, присаживайтесь, мужики», – любезно пригласил их разделить с ними трапезу Владимир Семенович. «А чей тут столик рядом забронирован, не знаешь, Володя?» – спросил Харламов. «Не знаю, говорят, какой-то генерал армии должен со свитой прийти», – ответил Высоцкий. Не успели друзья рассказать своему приятелю из Театра на Таганке, как они славно отдохнули на юге, как Высоцкий, перестав улыбаться, тихонько одернул Мальцева: «Саша, обернись, только аккуратно».

Мальцев обернулся и увидел самую неприятную картину, которая могла предстать его взору. В зал в сопровождении генерала армии и еще трех генералов рангом пониже входил не кто иной, как Всеволод Михайлович Бобров! Когда Мальцев вжал плечи и обернулся назад, то Харламова уже не было за столом. «Где Валерка?» – быстро спросил Мальцев у Высоцкого. «Там! – едва сдерживая смех, показал под стол Высоцкий. – Похоже, и тебе, Саша, нужно лезть туда, другого выхода нет, в прямом и переносном смысле». Мальцев полез под стол, надеясь вместе с Харламовым придумать выход из положения.

«Привет, Володя, как дела?» – подходя к столу Высоцкого и здороваясь с ним, добродушно сказал Бобров. «Да ничего, Всеволод Михайлович, вот заехал поужинать после спектакля», – ответил Высоцкий.

«А это кто там у тебя ужинает? – показал великий игрок рукой под стол. – Сдается мне, что это ботинки Харламова. А ну, орлы, вылезайте!»

Через несколько секунд «на поверхности» показались виновато улыбающиеся Харламов с Мальцевым. К счастью, в этот момент у стола появился знавший их официант, который быстро сориентировался в ситуации и принес им вместо заказанного шампанского «детский» крюшон. «Вот, видите, Всеволод Михайлович, – начал заступаться за друзей Высоцкий, – они к матчам ответным с канадцами готовятся, крюшон безалкогольный пьют. Официант подтвердит». Официант утвердительно покачал головой. «Знаю я их крюшон, по их загорелым лицам вижу, – нахмурился Бобров. – Даю вам завтра день на восстановление, а послезавтра с утра чтобы были на базе».

«Но мы на полчасика заехали поужинать», – попытался оправдаться перед тренером Валерий Харламов.

«Никаких полчасиков. Езжайте домой, если не хотите, чтобы завтра вся Москва говорила о том, что Мальцев с Харламовым в кабаке гуляют, вместо того чтобы к играм с канадцами готовиться», – отрезал Бобров. Через минуту друзья уже выходили из ресторана…

Поездка канадских игроков в Москву 1972 года и ряд пикантных ситуаций, связанных с профи, сейчас вызывают аналогии с рязановской комедией «Приключения итальянцев в России». «Приключения канадских хоккеистов в Стране Советов» также вылились в весьма занятную и поучительную историю. Как и в фильме со счастливым для иностранцев финалом.

Двадцатого сентября хоккеисты сборной Канады прибыли в СССР. Приехав в Москву и расселившись в канувшей ныне в небытие легендарной высотке «Интуриста» у Красной площади, некоторые канадские хоккеисты принялись, «не отходя от кассы», искать в своих номерах сюрпризы от КГБ: «жучки» и прочие подслушивающие устройства. Особенно упорствовал неустрашимый Фрэнк Маховлич, тот самый, который переломил ход канадской части серии во втором матче в Торонто. Ожидая провокаций, он предлагал канадцам поселиться не в официальной гостинице, где «везде имеются уши КГБ», а разбить «ставку канадского командования» – палатки где-нибудь под Москвой. Прямо по Наполеону. «Идет холодная война. Советы могут сделать всё, что им заблагорассудится. Например, начать стройку в четыре утра возле гостиницы, чтобы мы не заснули. Для усиления своей пропаганды они должны выиграть и готовы на всё», – серьезно полагал Фрэнк Маховлич. В «Интуристе» он, зайдя в номер, начал тщательную проверку на предмет нахождения в нем подслушивающих устройств. Фортуна «улыбнулась» Фрэнку Маховличу, подарив ему неизвестное металлическое крепление под паласом, которое он, словно рыбак на подледной ловле, с наслаждением начал вынимать из пола. В том, что он открутил люстру в номере этажом ниже, Маховлич догадался по звону стекла и воплям соседей.

Второй канадец тоже был замечен в откручивании предметов гостиничного обихода. Уэйн Кэшмэн, наслушавшись рассказов о том, что советские агенты обычно следят за иностранцами сквозь некие камеры, расположенные позади зеркал, снял зеркало в своем номере и выбросил в окно, тем самым «удружив своей жене», лишенной возможности прихорашиваться перед выходом. В отместку до конца пребывания канадцев в Москве новое зеркало в номер буяна так и не поставили. В итоге супруга Кэшмэна ходила «наводить марафет» в номер жены Фила Эспозито.

Наконец, опасаясь низкого качества местной еды и угрозы пищевого отравления, канадцы привезли с собой в СССР массу провизии – от мяса до пива. Но эти запасы, помещенные на склад «Интуриста», таяли, по их мнению, не по дням, а по часам. Особенно заокеанские игроки обиделись на пропажу пива, которое «испарилось» из гостиницы сразу же по окончании первой игры в Москве. Позже один из канадских хоккеистов шутливо заметил, что именно после этого неприятного инцидента «они страшно разозлились и решили во что бы то ни стало выиграть всю серию».

Впрочем, не все так плохо складывалось для заморских гостей. Канадские хоккеисты сполна ощутили то радушие, с которым их принимали повсюду, несмотря на холодную войну и «железный занавес». Они встречались с простыми москвичами, посетили Кремль, Большой театр, знаменитые московские музеи.

Но вернемся к ледовым баталиям. Для победы в суперсерии сборной СССР было достаточно в четырех московских встречах не проиграть три раза. Первый матч прошел в заполненных под завязку «Лужниках» 22 сентября 1972 года. Ажиотаж превысил все мыслимые границы. На матч приехали члены Политбюро во главе с Брежневым. Но советских болельщиков больше удивило, насколько мощная группа поддержки последовала в Москву за канадскими хоккеистами. Брат Мальцева Сергей присутствовал на всех четырех играх московской суперсерии. На эти матчи каждому из хоккеистов сборной СССР давали только по четыре пригласительных билета для родных.

О том, чтобы выбить приглашения для других лиц, не могло быть и речи. Десятки начальников, заведующих базами, ресторанами, магазинами были готовы выполнить любую просьбу, поставить самый дефицитный товар, только бы получить заветный квиток. «Для меня это было в диковинку, когда я ждал кого-то, чтобы передать приглашения, и впервые увидел возбужденную толпу канадских болельщиков, одетых в свитера сборной и под присмотром милиции прошествовавших к Дворцу спорта», – признается Сергей Мальцев.

Один крайне любопытный эпизод, связанный как с канадскими болельщиками, так и с невероятным ажиотажем вокруг московских игр, описал в своей книге «Хоккейный репортаж» Владимир Дворцов. «Несколько советских болельщиков, которые, кстати, прилетали на игру даже с Камчатки, не имевших на руках билетов, подошли к канадским любителям хоккея с почти безнадежным в те дни вопросом: “Нет ли лишнего билетика?” Вдруг одна из канадских болельщиц, которая ради этих игр перелетела через океан, сказала скорее ради бахвальства: “Есть, но очень дорогие, по 80 рублей!” Надо сказать, что это было действительно дорого – по тем временам три четверти зарплаты советского инженера. Неожиданно один из советских болельщиков радостно воскликнул: “Беру!” На глазах десятков свидетелей иностранке пришлось выполнить свое обещание и отдать билет.