Книга Клан. Нарушитель равновесия - Андрей Руб
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ешибохер (ученик еврейской школы) :
– Ребе, почему господь сначала сотворил мужчину, а потом женщину?
Раввин:
– Потому что он обошелся без советов, кого ему раньше делать!
Забавно.
Человек, которому отрубают голову, испытывает боль ещё в течение нескольких секунд, даже при использовании гильотины. В 1905 году во Франции был проведён эксперимент, когда врач спустя несколько секунд после очередного отрубания головы назвал казнённого мужчину по имени. В ответ на лице поднялись веки, зрачки сфокусировались на докторе, и затем глаза закрылись вновь.
Рожденный ползать упасть не может.
Почему есть ошибки, которые нельзя исправить, и нет ошибок, которые нельзя было бы совершить?
Если некоторых людей смешать с дерьмом, то получится однородная масса.
В том, что сманивать чужих крестьян чревато, я убедился, когда Гита принесла известие о том, что нас нагоняют. Это был разгневанный местный владетель.
Он очевидно подумал, что его появление с кучей местной гопоты будет для меня большим сюрпризом. И что радость от встречи с ним – может и убить меня на месте.
Не угадал!
Семь десятков воинов конечно большая сила, но против полусотни профи закованных в железо – они не прокатили. Я отправил обоз дальше по дороге, а мы встретились на очаровательной полянке, больше напоминающей небольшое поле.
Посреди которой и стоял придурок барон – с двумя тщедушными телохранителями, с мелким гоблином и еще более мелким Уком сжимающим в руках кинжальчик. И с двумя табру по бокам, которые сидя были едва не с меня ростом и нежно глядели на обед, который изволил к ним сам приехать. Сзади клином расположились семь гномов закованные в черное железо, при которых я чувствовал себя коломенской Белоснежкой. И все.
Ну и по два десятка профессиональных бойцов с каждой стороны поляны – вооруженных арбалетами. Но их, просто пока не было видно. (Маскировка называется). Да я дурачок! Взял да накупил арбалетов и у их меня теперь много.
Но я пока наслаждался потрясенной рожей местного сеньора, решившего дать мне укорот. Выехавшего на поляну и узревшего эдакую картину.
Одет я был в бархатную бригантину вишневого цвета, из оружия у меня имелся щит с гербом и топор. На голове был шлем наподобие мотоциклетного. Скованный по моему 'чертежу', со строительной подвеской внутри и полированным веселящимся черепом в виде личины. (Ну нравится мне так.)
Вместо того, чтобы пригласить покушать шашлык, выпить хорошего вина, посидеть за накрытым достарханом. Это… этот сын летучей мыши и блудливого борова отчего-то решил начать с оскорблений. Видимо видя малочисленность противостоящего ему отряда. Правда, эпитеты, которыми он меня награждал, не отличались ни сочностью, ни сравнительной образностью. Потому что с реальностью его безумные тексты имели не больше общего, чем философия сектантов с историей КПСС.
Звучало это примерно так: – 'А вы бесчестный человек – Маргадон…'.
– Ну и что ты хочешь, внучара пьяного шамана и самки горгульи? – совершенно миролюбиво ответил я.
Он выразился в том смысле: – Что истопчет мои поля и нивы, обесчестит всех мох девок и даже мою лошадь!
(Силен! Однако – половой гигант.). И еще – 'незаконным путем, завладеет всем принадлежащим мне имуществом'. Я в голове подсчитал, что он уже нарушил не меньше пяти статей Уголовного Кодекса РФ.
– Ну так приди и возьми!!! – с доброй и отеческой интонацией проревел я ему немудрящий совет.
Нет, не боялся я его лучников, коих насчитал уже с десяток. Это означало лишь одно – что они умрут первыми. Что-то его все-таки настораживало, и он пока не атаковал. Может моё абсолютное спокойствие?
От строя отделилось по три человека, чтобы проверить подлесок по сторонам. Они въехали в лес и 'канули в Лету', абсолютно бесшумно. (Ну еще бы! Я приказал стрелять из двух арбалетов, чтобы наверняка.). Прошло пять минут …и никого.
Я скучающе смотрел на владетеля, Зита демонстративно улеглась у моих ног. Видимо поняв, что ответа не будет, он скомандовал: – В атаку!
После чего сразу и умер. Видимо от огорчения, два арбалетных болта в теле разве помеха для настоящего мужчины? А сразу после его команды у покойного – стало вдвое меньше людей. Но остальные весьма резво поскакали на нас и впереди на лихом коне… никого не оказалось. 'В связи с безвременной кончиной подозреваемого'.
…но только не доскакали…, ни капитан – его заместитель, ни его люди. Негромко хлопнул противовес и из пожухлой травы припорошенной снежком, вылетел тонкий стальной тросик и сделал их попытку совершенно бессмысленной. Передние с размаху грянулись наземь, остальные не успев отвернуть, врезались в них. Образовалась небольшая куча-мала. Но десятка полтора бойцов с копьями избежали толчеи и теперь лихо мчались на нас.
И тут подали голос мои собачки.
Кони в диком ужасе вставали на дыбы, не слушая никаких команд и сбрасывая чудаков наездников прямо перед нами. Я взмахнул рукой и тут же из прилегающего леса выдвинулись четыре десятка бойцов с перезаряженными арбалетами.
– Всем лежать!!! – заорал я так, что присели кони. – Кто поднимется – умрет!!!
Один отчего-то не внял и получил сразу три болта, что уменьшило срок его жизни примерно до нескольких секунд.
– Соберите коней, – картинкой отдал я приказ девочкам и те черными молниями сорвались с места сгонять разбежавшихся животин. – Этих! Разоружить и связать! Раненных перевязать. На телеги и к Сторе! – это я приказал уже своим бойцам.
– Мастер Джок! Да что ж это за сражение? – раздался сзади голос недовольного Барогра.
– А чего? Самое правильное сражение. Они напали! Часть мы убили, часть взяли в плен. Потерь с нашей стороны нет. Радуйтесь! Осталось разделить трофеи и отпраздновать, победу разума – над грубой материальной силой.
Он чего-то там еще начал бухтеть про свои принципы и славных предков.
– Тогда ты отказываешься от трофеев в мою пользу? – прервал я фонтан его красноречия. – Раз честь тебе не позволяет?
Он мгновенно покраснел, как помидор и выдал тираду видимо на дренегномьем потому, что я понял только предлоги. А потом сказал, что не знает такого овцеголового душевнобольного и страдающего половым бессилием гнома, который в здравом уме отказался бы от трофеев. При этом он так горячился и размахивал руками, что я понял – итальянцы с их якобы эмоциональностью, по сравнению с ним – идолы с острова Пасхи. – Чтобы гном отказался от трофеев в пользу человеков? Да молотом мне по яйцам! И закончил он свой спич весьма нравоучительной сентенцией: – Завоеванное надо брать!
