Книга Великий главнокомандующий И. В. Сталин - Юрий Мухин

Как видите, в данном случае Анфилов обвиняет Кулика (да еще и словами самого Кулика, никогда не перекладывавшего ни на кого ответственность) в том, что тот «не смог снабдить», т. е. не смог добиться от промышленности производства нужного количества минометов и мин, — плохо жаловался на Вознесенского в ЦК ВКП(б).

А я писал вот о чем.

«Отношение историков к Кулику просто поражает. Вот, скажем, книга В.А. Анфилова «Грозное лето 1941 г.». Анфилов пишет:

«Немалые препятствия были и на пути минометного вооружения. Оно не было вначале должным образом оценено. Еще в 1936 г. конструкторское бюро Б.И. Шавырина под предлогом ненадобности было закрыто. До советско-финляндской войны минометное вооружение считалось второсортным. Лишь финские минометы «раскрыли» глаза нашим руководителям».

Во-первых. К 22 июня 1941 года в армию было поставлено уже 40 тыс. минометов и только лишь потому, что постановление Комитета Обороны о принятии на вооружение Красной Армии и серийном производстве 82-мм батальонного образца 1937 г., 107-мм горного образца 1938 г. и 120-мм полкового образца 1938 г. минометов было принято 26 февраля 1939 года, то есть за 9 месяцев до начала «советско-финской» войны. Уже в боях на Халхин-Голе было израсходовано 46,6 тыс. 82-мм мин.

Во-вторых. А кто же закрыл в 1936 году КБ Шавырина? Умненький Анфилов помалкивает. В 1936 году заместителем наркома обороны по вооружению был Тухачевский, в этом же году он стал и первым заместителем наркома. А Кулик в 1936 году числился командиром-комиссаром 3-го стрелкового корпуса, но в СССР его не было, он был в Испании. В конце 1937 года он был назначен начальником Артиллерийского управления РККА, а в 1939 году— заместителем наркома обороны по вооружению. То есть именно Г.И. Кулику РККА обязана тем, что у нее к войне были минометы.

Но В.А. Анфилов с наглостью потомственного подонка пишет: «Почти в таком же положении Красная Армия оказалась и в отношении минометного вооружения по вине того же Кулика, который сопротивлялся внедрению этого вида оружия».

Как видите, Анфилов не опроверг ни единого факта из этого текста, а просто (не сообщив об этом читателям) подменил понятие «сопротивлялся внедрению» понятием «недостаточно активно внедрял». Этой клеветнической подменой он ставит меня в положение негодяя, который «совершенно невиновному» Анфилову поставил незаслуженный диагноз.

А между тем этот диагноз сформировался не только под впечатлением от работы Анфилова «Грозное лето 1941 года».

* * *

Анфилов, как вы видели, в статье сообщает: «К примеру, Мухин приводит цитату из книги генерала Г.П. Сечкина, в которой тот дает выдержку из моей статьи в «Красной звезде» (1988 г.): «Последняя проверка (1940 г. — В.А.)… показала, что из 225 командиров полков, привлеченных на сбор, только 25 человек оказались окончившими военные училища, остальные 200 человек— это люди, окончившие курсы младших лейтенантов и пришедшие из запаса». То есть, — продолжает Мухин, — В. Анфилов придал «научную основу» сплетне, запущенной в оборот еще К. Симоновым в романе «Живые и мертвые» и Г.К. Жуковым в мемуарах».

Этот факт я привел (пишет Анфилов) еще в книге «Начало Великой Отечественной войны» (Воениздат, 1962 г.) и дал ссылку на архивный документ (Архив МО СССР, ф. 2, оп.75593, д. 49, л. 63). Симонов решил вложить эти сведения в уста героя романа — Серпилина. 19 марта 1964 г. писатель прислал мне «Роман-газету» № 1,1964 г. с дарственной надписью: «Виктору Александровичу Анфилову на память с благодарностью. Через несколько месяцев пришлю Вам и вторую книгу, одно из самых важных для меня мест которой не могло бы быть написано, не прочти я Вашего интереснейшего исследования о начальном периоде Великой Отечественной войны. Уважающий Вас Константин Симонов».

Как видите, Анфилов не стыдится, а гордится тем, что именно он был автором фальшивки, сыгравшей огромную роль в идеологической войне против моей Родины — СССР, России.

А вот что я написал по этому поводу:

«В книге генерал-майора пограничных войск Г.П. Сечкина «Граница и война» («Граница», М., 1993 г.) приводится, как святая правда, цитата из «труда» грязного антисоветчика, «историка» В. Анфилова, который 22 июня 1988 г. в газете «Красная звезда» писал: «Последняя проверка, проведенная инспектором пехоты, — говорил в декабре сорокового года на совещании начальник управления боевой подготовки генерал-лейтенант В. Курдюмов, — показала, что из 225 командиров полков, привлеченных на сбор, только 25 человек оказались окончившими военные училища, остальные 200 человек— это люди, окончившие курсы младших лейтенантов и пришедшие из запаса».

То есть В. Анфилов придал «научную основу» сплетне, запущенной в оборот еще К. Симоновым в романе «Живые и мертвые» и Г.К. Жуковым в мемуарах. При этом подонок от истории в 1988 г. был, видимо, нагло уверен, что материалы декабрьского совещания 1940 г. никогда не будут доступны широкому кругу читателей. Однако эти материалы были изданы в 1993 г., и прочитавший их может увидеть, что в докладе генерал-лейтенанта В.Н. Курдюмова ничего подобного и близко нет. Нет этих данных и в докладе генерал-инспектора пехоты А.К. Смирнова».

Анфилов из собственной цитаты выбросил ее фальшивый источник и опять представил меня идиотом, который ставит пациенту диагноз, не изучив результаты анализов…

Дальше Анфилов в своей статье вообще расхрабрился. Он пишет: «Известно и другое, о чем умалчивают нынешние фальсификаторы истории, — продолжает Мухин. — 19 июня 1941 г. западные приграничные военные округа и флоты получили строгий приказ о повышении боевой готовности». Во-первых, этот приказ был не о «повышении боевой готовности», а о маскировке аэродромов, военной техники и вооружения, складов с горючим и боеприпасами. Мероприятия эти приказывалось провести 1–5 июля. Во-вторых, 19 июня этот документ был только подписан, а до войск так и не дошел.

Но у меня нет того текста, который откавычил Анфилов и над которым он посмеивается!

Еще. Он пишет: «Перечисляя мероприятия, которые проводились по указанию Сталина, Мухин называет и проект «Стратегического развертывания Вооруженных сил…» от 15 мая, в котором предусматривался чуть ли не «упреждающий удар», который инициировал Сталин. Но это было предложение авторов проекта, а Сталин его отверг, упрекнув военачальников в желании спровоцировать агрессора».

Но и этой галиматьи в моем тексте тоже нет! Анфилов сам ее выдумал и приписал мне.

Вот ведь наглость! Ну, пусть бы фальсифицировал тексты Жукова, Курдюмова, Смирнова, Кулика — их уже нет в живых. Но я-то ведь еще не умер! Как же можно приписывать мне свои фальшивки прямо на моих глазах?!

Вот вам «политический способ» ведения «научного спора» такими историками, как полковник Анфилов, в таком споре не суть вопроса выясняется, а искажением и передергиванием цитат оппонент представляется идиотом и этим компрометируется, благо такие газеты, как «Независимая», предоставляют подонкам на своих страницах полный простор». [Конец цитаты.]

* * *

У меня порою возникают сомнения— не утомляю ли я читателей длинными цитатами? Но и вы меня поймите: я боюсь репутации «профессионального» историка — боюсь, что вы подумаете, что и я, как Анфилов, искажаю факты, вырывая нужные мне предложения из контекста свидетеля…