Книга Прекрасная мука любви - Патриция Мэтьюз

Он взял бутылку, отхлебнул из нее и направился к лестнице.

Открыв нужную дверь, он вошел и очутился в крошечной комнатке, где едва умещались кровать и два комода. На одном из них возвышалось зеркало. В комнате царил полумрак, солнечные лучи с трудом пробивались сквозь щели в закрытых ставнях.

С минуту Глэдни стоял, не шевелясь и размышляя, что он здесь делает. Вообще-то он ничего не имел против того, чтобы время от времени развлечься с проституткой. Чаще, правда, эти развлечения никакой радости ему не приносили, но зато скрашивали одиночество. А сейчас ему просто необходимо утешиться и забыться!

Услышав, как за спиной у него распахнулась дверь, Глэдни обернулся, решив, что пришла его дама. Однако вместо нее он увидел старуху с длинными седыми волосами и сморщенной, словно пергамент, кожей. В руках она держала кувшин, тазик и полотенце.

– Думаю, тебе эти вещи понадобятся, – бесцветным голосом произнесла она и, поставил тазик на комод, налила в него воды. Затем поставила кувшин и рядом положила сложенное полотенце.

Процедура эта показалась Глэдни настолько омерзительной, что он едва подавил желание выскочить из комнаты.

– Милли сейчас придет, – сказала старуха, пятясь. Лицо ее оставалось непроницаемым.

Ага, значит, ее зовут Милли. И Глэдни сделал еще один глоток из бутылки.

Он уже чувствовал во всем теле приятную легкость и теперь пил для того, чтобы сохранить это состояние. Если бы он на некоторое время перестал вливать в себя виски, он бы неминуемо протрезвел и блаженное отупение улетучилось бы, а если бы, наоборот, влил слишком много, то сильно бы опьянел. И он с усердием школьника пытался удержаться на этой границе, чтобы быть ни трезвым, ни пьяным, что оказалось нелегким делом. Сделав последний глоток, Глэдни принял решение – он останется. В конце концов, деньги заплачены. А как он сам частенько поговаривал, зазывая простачков сыграть с ним в скорлупки: «Плати денежки и делай свой выбор, приятель».

Усевшись на кровать, Глэдни принялся стаскивать ботинки. Послышался тихий стук.

– Войдите! – крикнул он.

В комнату вошла Милли и закрыла за собой дверь. Прислонившись к ней спиной, она улыбнулась Глэдни.

– Ну что, уже начал забывать свою зазнобу? – спросила она.

– Какую зазнобу? – переспросил Глэдни, еще раз отхлебнув виски.

Взяв у него бутылку, Милли тоже сделала глоток, затем вернула бутылку.

– Так я и думала, – подмигнув, сказала она.

– Раздевайся, – хрипло скомандовал Глэдни. Милли развязала ленту, стягивающую волосы, и тряхнула головой. Волосы рассыпались по плечам рыжевато-коричневой волной. Глядя на него темными, как дым, глазами, она принялась не спеша расстегивать блузку. И перед пьяненьким взором Глэдни предстали ее груди – упругие, круглые, увенчанные бордовыми сосками, которые от прикосновения прохладного воздуха моментально затвердели.

Он поспешно сбросил с себя одежду и теперь, уже голый, наблюдал, как Милли неторопливо раздевается.

Каждое ее движение было точно рассчитано. Эта женщина знала, как возбудить мужчину, и инстинктивно понимала, что процесс обнажения не менее важен, чем само обладание друг другом. Аккуратно сложив одежду, Милли положила ее на краешек комода рядом с тазиком и снова повернулась к Глэдни. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь закрытые ставни, разрисовали ее тело золотисто-коричневыми полосами, под которыми виднелся треугольник, темный и таинственный.

– Похоже, ты это уже не раз проделывала, – мрачно изрек он.

– Ш-ш, – весело прошептала Милли. – Молчи. Какие же вы все-таки мужчины странные! Или совсем молчите, или говорите слишком много, и всегда в самый неподходящий момент.

И хотя Глэдни явился сюда, чтобы чисто формально выполнить свой мужской долг, недюжинные способности Милли возымели на него свое действие. Он почувствовал сильное желание.

Милли улеглась на кровать и закинула руки за голову. Соски ее, оказавшись в полосе света, из бордовых превратились в светло-розовые.

– И вообще, – продолжала она, – мы ведь не разговаривать сюда пришли, верно?

Глэдни подошел к ней, и они поцеловались. Упругие груди прильнули к его груди, и он почувствовал острое возбуждение, сопротивляться которому был не в силах. Да и зачем? Он поспешно овладел Милли, и их слияние было быстрым и яростным. Когда страсть поутихла, Глэдни с Милли остались лежать рядышком, чуть касаясь друг друга, но не разговаривая.

Чуть погодя в маленькой тесной комнатке, где запах немытого тела и пота заглушал сладкий запах дешевых духов, желание родилось вновь, и Глэдни снова взял ее. На сей раз он обладал ею неспешно и с такой нежностью, которой от себя и не ожидал. Обычно с проститутками он обращался намного бесцеремоннее. И на сей раз они обошлись без разговоров и каких бы то ни было излишеств. Милли крепко прижимала Глэдни к себе и тихонько постанывала от наслаждения, он так же крепко обнимал ее, входя в нее все глубже и глубже, пока наконец не наступил взрыв. Он почувствовал, как застучала в висках кровь, как по телу пробежала сладкая дрожь, услышал, как Милли, издав протяжный стон, тоже содрогнулась всем телом. А потом они снова лежали рядышком. Ее волосы касались его лица, его рука – ее груди.

– Она просто дура, – вдруг сказала Милли.

– Что? – не понял Глэдни. Он успел задремать и, разбуженный этими словами, повернулся к ней.

– Та девушка, что тебя обидела, – пояснила Милли. – Дура она, каких поискать.

Милли ошибалась. Ребекка была не дурой, а просто вконец запутавшейся девчонкой. Смирившись с тем, что Глэдни она не найдет, Ребекка вернулась в свой номер в отеле, встала перед зеркалом и взглянула на свое отражение. И все-таки как Глэдни догадался? Может, у нее на лбу написано? Ребекка где-то читала, что были времена, когда неверных жен клеймили каленым железом. Но ведь она никакая не неверная и не жена. Чтобы ею стать, нужно хотя бы выйти замуж.

Глэдни ей не муж, и она ему ничего не должна. Если она и согрешила, то Глэдни это никак не касается. Тогда почему ее гложет чувство вины?

Размышления Ребекки прервал стук в дверь.

– Кто там? – спросила она.

– Ребекка, это я, Стивен. Можно войти?

– Стивен, я ужасно устала с дороги.

– На одну минутку! – взмолился Стивен. Ребекка обреченно вздохнула.

– Ну ладно. – Она открыла дверь и отступила, пропуская Стивена в комнату.

Войдя, он пристально посмотрел на нее.

– С тобой все в порядке?

– Естественно, – раздраженно ответила Ребекка. – А что со мной может быть не в порядке?

– Не знаю. Просто ты так внезапно сорвалась с места и убежала... Ребекка, надеюсь, ты простишь меня, но, мне кажется, ты чересчур волнуешься о Глэдни, и я никак не пойму почему.

– Не поймешь?