Книга Обворожить графа - Николь Берд

– Ужасная гадость этот опиум, – проворчала она. – Мне уже надоело лежать в постели. Но я… – тут она увидела горничную, принесшую ей завтрак, – устала лежать в постели… в одиночестве, – закончила она, когда служанка вышла.

Маркус придвинулся к ней и поцеловал ей руку.

– Моя дорогая, я так вам сочувствую.

– Но вы не собираетесь что-нибудь сделать, чтобы развеять мою скуку?

– Сомневаюсь, что вы готовы принять участие в развлечениях, требующих сил.

Лорен, казалось, призадумалась, но затем вздохнула и покачала головой.

– Поскольку я почти все время чувствую, что вот-вот избавлюсь от части завтрака, нет, по-видимому, лучше и не пытаться. Это только испортит настроение, – согласилась она.

Он рассмеялся. Если она могла шутить, значит, она начинала выздоравливать. На этот раз он поцеловал обе ее руки.

– Я собираюсь ненадолго съездить в Лондон, моя дорогая Лорен. Я хочу, чтобы вы непременно оставались в постели до моего приезда. Картер будет охранять, и заботиться о вас, как и графиня и, конечно, слуги.

– Конечно, – вежливо сказала она, но не смогла скрыть некоторого беспокойства. – А вы скоро вернетесь?

– Завтра, в крайнем случае – послезавтра, если не возникнет непредвиденных проблем. Мне нужно сделать пару дел, и затем я постараюсь возвратиться как можно скорее, – ответил он, понимая, что это звучит неопределенно, но, предпочитая пока что не вдаваться в подробности. – Погода обещает быть прекрасной, и я надеюсь скоро управиться.

Он сжал ее руки, поцеловал в губы и, боясь задержаться и уступить искушению, быстро вышел из комнаты.

Он ехал быстро, меняя по дороге лошадей, и до наступления ночи добрался до Лондона, где имел удовольствие выспаться в собственной постели. На следующее утро он привел себя в порядок, затем нанял карету, что было непросто, поскольку на кареты в Лондоне был большой спрос. Ветер усиливался, и небо было закрыто плотной пеленой облаков. Нахмурившись, Маркус подъехал к внушительного вида новому лондонскому дому виконта Твида.

К его неудовольствию, лакей в яркой расшитой ливрее, открывший дверь, заявил, что его хозяин уехал в клуб и он «не может сказать», когда тот вернется. Казалось, он собирался захлопнуть дверь перед носом Маркуса.

Помня, как Твид еще не так давно занимал комнатушки над второсортным трактиром, Маркус с раздражением отстранил лакея.

– Можешь сказать ему, что заезжал граф Саттон, – четко произнес он. – Мне надо поговорить с ним, и он захочет повидаться со мной.

У лакея хватило сообразительности изобразить смущение.

– О, простите, ваше сиятельство. Я передам ему, что вы заезжали. Не желаете ли оставить визитную карточку? – Он отступил и взял серебряный поднос, чтобы положить на него карточку, которую дал ему Маркус, что ему и следовало бы сделать, прежде всего.

«Твиду надо позаботиться об обучении своих слуг, а не только об их расшитых ливреях», – подумал, уходя, Маркус. Он посмотрел на почти скрывшееся за облаками солнце и покачал головой. Он понапрасну потратил время. Он знал клубы, которые посещал Твид, и мог бы поехать в «Уайте» и посмотреть, нет ли его там.

Но, войдя в этот мужской клуб и отослав слугу узнать, нет ли среди присутствовавших виконта Твида, он довольно долго сидел с бокалом вина и вспоминал, как он помогал деньгами этому человеку. Тогда тот был симпатичным, хотя и грубоватым юношей, и Маркус покровительствовал ему. Твиду безумно хотелось стать членом клуба.

Он прошел длинный путь от молодого человека, который, создавая свое состояние, начинал с рискованных операций по продаже кораблей. Когда он неожиданно унаследовал титул своего дяди, умершего, как и его двоюродные братья, во время эпидемии инфлюэнцы на шотландской границе, его жизнь изменилась коренным образом. Теперь он ухаживал за молодой леди, только что начавшей выезжать в свет, и, казалось, был готов вести спокойное и обеспеченное существование.

Эти воспоминания прервал лакей, сообщивший, что виконт только что уехал.

– Будь он проклят, – проворчал Маркус. Казалось, повсюду в Лондоне он отставал от Твида на один шаг. Он послал лакея нанять другую карету, и когда, наконец, он получил ее, снова отправился в путь.

Он приехал к дому Твида в надежде, что тот уже вернулся. На этот раз ему открыл все тот же лакей, но, по крайней мере, более обходительный, и снова новости были плохие.

– Простите, ваше сиятельство. Он уехал из города.

– Что? – Маркус смотрел на него, не веря своим ушам. – Ты отдал ему мою карточку?

– Да, милорд. Отдал.

– Разве ты не сказал ему, что я здесь, в Лондоне и хочу встретиться с ним?

– Да, милорд.

– Почему же он не подождал?

– Не знаю, милорд. Он сказал, что должен ехать немедленно.

Маркус едва удержался, чтобы не потребовать, чтобы его впустили в дом, и самому осмотреть его. Ему трудно было поверить, что за такое короткое время Твид успел собрать вещи и уехать, и почему, ради всех святых, он это сделал?

Как он мог не понять, что Маркус был здесь?

И в довершение всего хляби небесные разверзлись, и начался ливень. Ладно, он надеялся, что Твид промокнет до нитки в своем несчастном путешествии.

Маркус забрался в карету и указал свой адрес. Приехав, он бросился в дом. Что бы он ни задумывал, все оказывалось глупостью. Дождь все лил, сквозь сплошную стену дождя было трудно что-либо рассмотреть. Грохотали раскаты грома, и тяжелые серые тучи скрывали солнце. К ночи дороги превратятся в жидкую грязь.

Он скрипнул зубами. Там оставалась Лорен, и ему хотелось увидеть ее своими глазами, убедиться, что она выздоравливает. Хотелось обнять ее, почувствовать ее тепло, ее нежность. Но как бы сильно ему ни хотелось уехать, ему приходилось отложить отъезд.

Если бы Маркус был суеверным человеком, он бы подумал, что кто-то наложил на него цыганское проклятие, чего когда-то так опасалась одна из его старых нянек. Дождь все лил и лил, целых три дня. Когда дождь немного ослабел, самообладание Маркуса сильно истощилось.

Даже теперь он сомневался, брать ли ему одну из своих карет, которая потребовалась бы, если бы снова начался ливень. С другой стороны, лошадь может двигаться по грязной дороге там, где завязнут колеса кареты. Он решил ехать на лошади, даже если ему грозит промокнуть до костей, если дождь усилится.

С одной только сменой одежды и несколькими самыми необходимыми вещами в привязанных к седлу мешках Маркус отправился на север.

Дороги были все еще в ужасном состоянии: вода не успевала впитаться в землю или стечь в низины, и грязь была жидкой и глубокой. Он был вынужден ехать медленно, позволив, лошади самой выбирать дорогу.

Хуже того, он не успел проехать и трети своего пути, как столкнулся с новыми бедами. Река Уз вышла из берегов и затопила и мост, и дорогу. Пересечь реку было невозможно.