Книга Тайны "Монастырского приюта" - Александр Трапезников

– От кого же?

– От князя Романова. Я его секундант.

В голосе Багрянородского зазвучали горделивые нотки. Он даже засунул ладонь за борт сюртука и сверкнул золотыми зубами.

– Ах, вот как! – усмехнулся Сивере. – Милости просим. Дуракам у нас всегда рады.

– Нет уж, теперь вы оставьте этот тон. Дело серьезное. Князь намерен довести его до конца. Я имею в виду дуэль.

– Все-таки так, – промолвил Сивере. – Ладно. А почему же он выбрал в секунданты именно вас, дорогой месье?

– Кого же еще? Кто тут еще способен оценить эту гениальную шутку? – засмеялся частный детектив. – Но сами-то вы не очень хохочете. Это для нас развлечение – не для вас. Короче, князь требует уточнить условия поединка. Время, место и прочее.

– Вообще-то, насколько мне известны дуэльные правила, вы должны оговорить все детали не со мной. А с моим секундантом, с Терракотовым. Но уж, поскольку пришли…

Сивере задумался. Коли хочет драться – подеремся. Мысль о том, что дело действительно может зайти столь далеко, его не пугала. Будет что вспомнить в старости. Если, конечно, кто-то вообще выберется из этой клиники под названием «Монастырский приют».

– Мы ждем-с! – важно и нетерпеливо произнес Багрянородский, явно кривляясь. – Выбор оружия, времени и места за вами.

– Шесть часов утра, – коротко ответил Александр Юрьевич. – На северном плато. Мы поднимемся туда по тропинке и встанем на самом краю, как Печорин с Грушницким.

– Отлично! – радостно потер руки Багрянородский. – Отменная идея, хотя и не новая. Малейшая царапина – и противник летит в пропасть. Как Комамберов. А из чего будете стреляться?

– Из арбалетов, – подумав, произнес Сивере. – Оружие я беру на себя…

3

Дуэльная чехарда продолжалась: через полчаса с Сиверсом уже беседовал Прозоров, поскольку с ним только что успел переговорить Багрянородский, предложив, чтобы после основного поединка стрелялись и секунданты, как это было принято в старину.

– Я не против, – сказал Герман. – Но хорошо бы нам еще раздобыть где-нибудь лошадей, чтобы выглядело совсем натурально. А заодно заснять все на видеокамеру и продать пленку в «Парамаунт». А где ты возьмешь арбалеты? Те, ржавые, из Сторожевой башни?

– Мое дело, – отозвался Александр Юрьевич. – Нужен доктор. Так всегда полагается при дуэлях.

– Не нужен. Я разбираюсь в медицине. Кроме того, Романов сам врач.

– С чего ты взял?

– Как-то зашел к нему в номер, а у него на столике были разложены всякие шприцы и прочие клистирные трубки. Зачем человек таскает с собой фонендоскоп, скальпель, бинты, кучу лекарств?

– А может, он сам болен? Или он вивисектор?

– Может быть. Тогда тебе повезло. Всадит стрелу промеж глаз, а после и препарирует труп.

– Надо выяснить, что он за доктор? – задумчиво произнес Сивере. Все это время князь для него существовал как абсолютно абстрактная личность, вне реальной жизни – без прошлого, семьи и профессии, кроме претензии на трон. Но, оказывается, Сивере ошибался. Все-таки занятие врачеванием – дело благородное. Тогда интересно, почему же он свихнулся на монархической почве? Впрочем, одно другому не помеха…

А что, если он был лечащим врачом Влада Горенштейна? Или самой Анны, просто она не признается в этом? Вполне возможно, что и записку от покойного мужа к ней написал именно он, князь. Что, если он ее попросту шантажирует? Ведь вдова достаточно лакомый кусочек. Зная историю болезни, можно добиться от своего пациента многого.

От подобных мыслей Сиверса снова отвлек Прозоров.

– Гляди, что я раскопал, – сказал он, вынимая из кармана записную книжку. – Вот даты.

Александр Юрьевич посмотрел на раскрытую страничку. Там были начертаны числа – день, месяц, год. Столбик цифр.

– Ну и что? – спросил он. – Чьи-то «критические дни»?

– Это я списал из регистрационной книги Тошика за последние пять лет, – отмахнулся от его слов Герман. – Время прибытия в «Монастырский приют». Хорошо, что он все фиксирует. В эти дни сюда приезжал отдыхать Багрянородский, пять раз.

– Не пойму, к чему ты клонишь.

– Сейчас поймешь. Я за ним давно наблюдаю, мутный он. Если не сказать хуже. Он регистрировался в 2011 году 17 мая; в 2012-м 22 октября; в 2013-м 6 июля; в 2014-м 11 сентября и сейчас, в 2015-м, 15 октября.

– Ну и?.. – разочарованно спросил Сивере, полагая, что дошла очередь и до Прозорова: тоже крыша поехала.

– Следи за моей мыслью, – строго ответил тот. – Я аналитик, у меня отличная память. Так вот, пришлось кое-что вспомнить, сопоставить даты. Удивительная получилась картина. 16 мая 2011 года в Питере был застрелен из снайперской винтовки один банкир. На следующий день Багрянородский объявляется здесь. 22 октября 2012-го – убит крупный московский бизнесмен. К вечеру наш друг уже тут как тут. В 2013-м, 5 июля, прострелили голову депутату заксобрания Нальчика. Еще через год, 10 сентября, – опять же снайперским выстрелом насмерть поражен лидер криминальной группировки в Екатеринбурге. И всегда на другой же день Багрянородский приезжает сюда отдыхать. Наконец, 10 октября, нынешняя осень. Во Львове убит руководитель «Правого сектора». Причем так профессионально, что диву даешься. Пуля вошла ему прямо в глаз, а стреляли за километр. На такое способен только настоящий снайпер. А на следующий день наш пострел уже зарегистрировался в «Монастырском приюте». Что на это скажешь?

Захлопнув записную книжку, Прозоров победоносно поглядел на своего приятеля.

– Это серьезно, – согласился тот. – Значит, ты в самом деле полагаешь, что он – киллер?

– Не просто киллер, а суперкиллер, – заключил Прозоров. – Я ведь занимался подобными аналитическими выкладками в своей конторе, у меня нюх. Я имею в виду умение сопоставлять факты, связывать причины со следствиями.

– А если это все-таки совпадение? Нужна доказательная база.

– Профи тем и отличается от любителя, что никогда не оставляет никаких следов.

– Ты знаешь, история учит нас тому, что следы всегда остаются, даже самые маленькие и неприметные. Надо только уметь искать, – назидательно произнес Сивере.

4

К десяти часам вечера несколько человек собрались в номере Локусовых. На столе, покрытом черной материей, горели семь свечей, между ними лежал человеческий череп. Пахло какими-то едкими горчичными пряностями.

– Любое начало имеет в себе и свой конец, – строго сказал Алистер, оглядывая присутствующих. В некоторой тесноте напротив него сидели – Сивере, Анна Горенштейн, Багрянородский, князь Романов и Тошик Полонский. Супруга ассистировала за спиной хозяина, подогревая что-то на спиртовке в бронзовом тигле. Теперь Александр Юрьевич знал, откуда тут взялся череп – их было навалом в подземельях монастыря, очевидно, сам Тошик и принес.