Книга Даю тебе честное слово - Ингрид Нолль

– Что это означает? – спросила Йенни, но Макс из всей фразы знал только одно слово и догадывался, что это что-то, связанное с войной.

– Он сейчас уснет, – заверила Йенни и достала из шкафа непромокаемые штанишки. – Я, правда, не знаю точно, подействует ли на него это успокоительное так же хорошо, как и предыдущее. У тебя не найдется чего-нибудь поесть?

Ловкими, давно разученными движениями она стянула с подопечного флисовые штаны. Несколько секунд дед лежал под общим обозрением с оголенной нижней частью, жалкий и беспомощный, чего так не любил за ним Макс. У Вилли Кнобеля дрогнули уголки рта, словно он вот-вот расплачется, но сохранил молчание. Йенни повязала старику свежий памперс, опустила спинку кровати, а боковые решетки, наоборот, подняла, чтобы старик ненароком не вывалился.

– Спи спокойно, дедушка, – благословил старика Макс и потушил свет.

– В принципе, это типично для его поколения, – сказала Йенни позднее. – Все они как одержимые боятся лишиться имущества. Многие все еще считают в марках и воображают, что евро – это инфляционные деньги, которые ничего не стоят. Вероятно, это связано с войной и ее последствиями. Потому, наверное, в стариковских фантазиях рай встречается редко.

Они перебрались на кухню. Макс живо наполнил два бокала красным вином и сунул в микроволновку упаковку замороженных каннелони в жаростойкой формочке с пакетиком пармезана для присыпки.

Йенни с аппетитом набросилась на еду.

– Сейчас вернусь, – сказал Макс, – только гляну, как он там, уснул ли.

Когда он снова занял свое место на кухне, Йенни уже загрузила в посудомоечную машину грязную посуду и протирала тряпкой стол.

– Что-то бормочет себе под нос, тихо-тихо, – с облегчением отчитался Макс.

Йенни тоже могла теперь расслабиться после напряженного трудового дня. Положив ноги на ближайшую табуретку, она игриво попивала уже второй бокал вина и весело поглядывала на Макса.

Но к этому времени Макс уже разобрался, что у нее в груди таятся две разных души. Одна Йенни была ранимым человеком, легко бросающимся в слезы, другая – решительная, энергичная, способная, когда нужно быстро соображать и действовать хладнокровно.

– Я всегда мечтала, – сказала она тихо, – выйти замуж за врача, завести двоих детей, жить в красивом домике с садом и помогать мужу на работе.

– Красивая мечта, – одобрил Макс, – даже мне понравилась. Но реальность выглядит совсем иначе: в университет мне не поступить, поэтому я никогда не стану врачом.

– Да ты особенно и не стремишься, – сказала Йенни с легким раздражением. – У одной моей пациентки есть внук, тот же случай, что и у тебя. Но он раскинул щупальца во все стороны и теперь записан в университет Инсбрука. Ты вообще-то предпринимал какие-нибудь попытки?

Макс покачал головой:

– В любом случае я стану санитаром по уходу за стариками. А дедушкин дом когда-нибудь продам и поделюсь выручкой с сестрой.

Миролюбивое настроение Йенни радикально поменялось:

– По-видимому, мне в твоих планах вообще места не нашлось. Мужчины, которые у меня были раньше, желали только одного – затащить меня в койку. Когда я встретила тебя, то подумала, что все сложится иначе.

Максу стало стыдно. В сущности, его любовь к ней тоже была продиктована игрой тестостеронов. В смущении он встал, подошел к окну и увидел на улице под фонарем припаркованный мотоцикл. О боже, неужели Фалько преследовал меня до самого Доссенхайма? – с ужасом представил он. В таком случае он без особых усилий сможет затребовать компенсацию и за Пита Булля!

– Ну, что с тобой опять? – удивилась Йенни перемене в лице друга и мелкой дрожи, охватившей все его тело.

– Там, на улице, подкарауливает Фалько, – шепотом ответил Макс. – Вероятно, ты ждешь от меня такого же хладнокровия, как у тебя. Но меня эти типы заставляют бояться. Ужас как страшно!

– Не волнуйся, это не Фалько, Фалько мертв, – проговорилась Йенни и вздрогнула.

Ведь она твердо обещала Петре никогда в жизни никому не рассказывать о событиях той ужасной ночи.

Макс обернулся.

– Что? – почти выкрикнул он. – Хочешь сказать, что ты и его замочила?

Почувствовав в вопросе язвительность, Йенни пришла в крайнее возбуждение.

– Нет, не я, а твоя мать! И сделала это куском трубы Пита Булля! – выкрикнула девушка сердито. – Твоя утонченная семейка ничем не лучше меня!

Макс не поверил ни единому слову. И упорствовал в неверии так долго, что довел девушку до слез, и та подробно рассказала ему, как все было.

– Ну ладно, – согласился он наконец, – мама вас защитила. И, конечно же, всунула ему в рот кляп!

Йенни молчала. Она придвинула стул поближе к столу и положила голову на скрещенные руки. Наступила долгая пауза. Потом она произнесла:

– Я устала и пойду спать. В своей комнате.

Утром Вилли Кнобель упрямо не желал просыпаться. Санитар выслушал рассказ Макса о том, что дед в последнее время страдал расстройством сознания, и посчитал, что глубокий сон пойдет старику на пользу. Как и Йенни накануне вечером, он обмыл старика в кровати и облачил в свежий памперс. Напоследок посоветовал Максу заставлять старика больше пить.

Йенни не вмешивалась в работу коллеги. Так как ее дежурство начиналось только со второй половины дня, она одолжила у Макса машину и поехала в Гейдельберг за покупками. Ей требовались туфли и новый зонтик.

Петра была очень удивлена, когда в священный для нее обеденный перерыв раздался телефонный звонок. Материнским чутьем она сразу поняла, что у Макса что-то на душе, но он не решается перейти к главному. Неужто Йенни проговорилась?

– Ты не хочешь сегодня с нами поужинать? – поинтересовалась она, стараясь быть как можно приветливее.

Но он не захотел. Нужно было приглядывать за дедушкой, как он объяснил; тот хоть и спит, но кто знает, когда и в каком состоянии он проснется.

Разговор поверг Петру в полную растерянность. В порыве чувств она чуть было не бросилась в Доссенхайм, чтобы заключить сына в объятия. Но, взглянув на часы, она была уже не так уверена в правильности этой идеи – за оставшееся время не успеть. Через пятнадцать минут надо было опять открывать лавку, так как ее сотрудница, как нарочно, взяла отгул.

Йенни вернулась около трех часов пополудни, и Макс сразу же потащил ее к кровати деда.

– Он мне не нравится, – сказал Макс. – Может, стоит вызвать врача? Он как-то странно дышит…

Йенни прощупала пульс, с улыбкой покачала головой и принялась выкладывать приобретения.

– С ним все в порядке. Как мне эти туфли с пряжками? Я всегда хотела ярко-красные. Примерно такие же носит твоя мама. Надоели эти вечные шлепанцы, так хочется выглядеть элегантно.

– Дедушке пора наконец выпить воды, – гнул свое Макс, – но у меня одного не получается, боюсь, он захлебнется. Может, в таких случаях применяется вливание?