Книга Наша тайна - Барбара Делински

Дебору больше волновала Грейс, чем работа. Звонки из окружной прокуратуры сделают груз на душе девочки еще тяжелее.

Сомневаясь, закончится ли все это звонком ее отцу, Дебора сказала:

— Мы не потеряем пациентов. Окружная прокуратура не запрашивает конфиденциальной информации.

— Они задают вопросы, и это, возможно, только начало. Я не знаю, что произошло в тот вечер, но говорю тебе: если бы мама была жива…

— …ничего бы не изменилось! — закричала Дебора. — Хватит, папа! Мама ничего не смогла бы сделать, чтобы предотвратить эту аварию!

Его глаза были широко раскрыты.

— Она оставила меня со всем этим. О чем она думала?

— Она не планировала свою смерть! — заорала Дебора, потеряв самообладание.

— Именно так, черт, не планировала, но она умерла, и что теперь со мной? Мы должны были состариться вместе. Мы должны были путешествовать и тратить пенсию, которую заработали за долгие годы. Она должна была пережить меня.

Он вдруг показался дочери таким потерянным.

В этот момент, сама обезумев от горя, Дебора поняла, почему Майкл стал таким. Гнев был частью горя.

Перегнувшись через стол и едва сдерживая слезы, она сказала:

— Послушай меня, папа. Когда у Дилана начались проблемы с одним глазом, я горевала по идеальному ребенку, которым он должен был стать. Я говорила себе, что поставили неправильный диагноз. Я пыталась договориться с Богом. Знаешь, «сделай его глаза здоровыми, и я сделаю все, что угодно». Когда это не помогло, я была вне себя от ярости оттого, что моему ребенку приходится с этим жить. В конце концов, у меня не осталось выбора. Мне нужно было принять это, потому что только так я могла помочь Дилану. — Дебора выпрямилась. — Горе — это процесс. Гнев — часть этого процесса. — Она помолчала. — Сейчас ты злишься, что мама оставила тебя одного. Но ты вымещаешь злость на мне и на Джил, а мы обе нуждаемся в тебе. Ты можешь пить все, что хочешь… — она быстро подняла руку, когда его глаза потемнели, — но это не поможет, папа. Ты нам нужен.

16

Дебора позвонила Джону, но тот ничего не слышал о расследовании окружной прокуратуры. Она позвонила Холу, узнала, что тот в суде, и оставила ему сообщение. Не имея никакой информации, она ничего не сказала Грейс, когда дочка позвонила и поинтересовалась, как Джил. Дебора позвонила Грэгу, но и ему пришлось оставить сообщение.

После обеда она принимала пациентов, и, похоже, каждый страдал от какой-то утраты, начиная с женщины, оставшейся без работы, и заканчивая той, у которой отобрали дом, или той, которая потеряла мужа и не могла ни спать, ни работать, ни радоваться внукам. Дебора неожиданно для себя обнаружила, что постоянно говорит о сдерживаемом гневе.

Когда она собиралась отправиться в кондитерскую, позвонила Карен. В ее голосе слышалась паника.

— Мне кажется, что-то не так, — сказала она.

Дебору на короткое мгновение охватил страх.

— Что именно не так?

— У меня головная боль, которая уже неделю не прекращается.

Вспомнив, что несколько дней назад они виделись, Дебора успокоилась.

— Неделю?

— Ну, может, не неделю. Может, три или четыре дня.

— Почему ты не сказала мне раньше? — спросила Дебора. Она забросила ремень сумки на плечо и собрала бумаги.

— Потому что я терпеть не могу сообщать о малейшей боли и говорю себе, что ничего страшного. Я забываю о боли, когда занята, но как только расслабляюсь, она опять появляется. Боль не острая, но просто изводит меня. — Карен заговорила быстрее. — Ты была права, когда рассказывала о том, что происходит, когда приближается годовщина моей операции. Поэтому я и убеждала себя, что ничего страшного нет. Но что, если это не так?

Дебора вышла из кабинета. Дверь в кабинет отца была открыта. Он уже ушел.

— Где болит?

— По-разному. Иногда сзади, иногда спереди.

— У тебя появляется тошнота или рвота? — спросила Дебора, оставляя бумаги на столе администратора.

— Нет.

— Ия знаю, что ты занималась на тренажере, поэтому можно заключить, что онемения в руках или ногах тоже нет. — Она погасила свет. — Честно говоря, не думаю, что это что-то серьезное, Ка, — сказала Дебора, включая сигнализацию. — Конечно, можно сделать томограмму, но давай подумаем, нет ли другой причины.

— Например? — спросила Карен. Она явно могла назвать одну, только одну причину.

Дебора это понимала.

— Чрезмерное напряжение зрения. Новые солнцезащитные очки, которые ты купила. Возможно, неправильно подобраны линзы. — Она вышла и закрыла дверь.

— Линзы те же, я только поменяла оправу.

— Хорошо. Если не усталость глаз, то, может быть, усталость мышц. Ты ощущаешь напряжение в области шеи?

— Да.

— Тогда это возможно, — сказала Дебора, садясь в свою машину. На парковке осталась только она.

— Даже когда болит передняя часть головы?

— Это может быть из-за гормонов.

— Месячные у меня закончились неделю назад.

— Возможно, у тебя меняется цикл.

— Меняется? Ты имеешь в виду климакс? Я слишком молода.

— Не как при климаксе, просто меняется. Но еще это может быть из-за переутомления. — Было еще много причин головной боли, которые Дебора могла перечислить. — Как ты спишь?

— Плохо, — погрустневшим голосом ответила Карен и добавила: — Я полночи провела, глядя на Хола.

— Что? — спросила Дебора, но уже знала, что услышит дальше. Что-то ей подсказывало, что именно в этом причина проблемы.

— Он спит как убитый. Никогда такого не было, Дебора. Это он всегда не спал по полночи. Говорил, что постоянно думает о работе — просто не может отвлечься. Неужели Хол вдруг перестал думать о работе? И не скажешь, что он утомляется от занятий любовью. Мы редко это делаем. А сегодня? Я не могла ему дозвониться. В последнее время я никогда не могу ему дозвониться. Я проверяла его — звонила по незначительным поводам и оставляла сообщения. Я не всегда просила мне перезвонить — Хол терпеть не может, когда ему надоедают, — но он мог бы и догадаться. По крайней мере, на некоторые сообщения, которые я передавала, стоило ответить. Или он вправду занят, или не желает со мной разговаривать.

Деборе хотелось посоветовать послать его подальше, что было вполне в ее духе, но не в духе Карен. Поэтому Дебора сказала:

— Не думаю, что у тебя опухоль мозга. У тебя болит голова из-за перенапряжения.

— Но я серьезно.

— Рак тоже серьезная болезнь, и она всегда доставляет беспокойство, но не думаю, что причина твоей боли в этом.

— Ты считаешь, это из-за Хола, — сказала Карен. — Может, я веду себя глупо. Ты сама говорила, что он красивый мужчина. Просто я занимаюсь спортом и закрашиваю седину, трачу целое состояние на кремы, чтобы кожа была гладкой, а когда кажется, что он ничего не замечает, то начинаю думать, что что-то не так. Звонков больше не было. Я уверена, что ты права: просто какая- то женщина хотела бы его заполучить, а поскольку не может, то хочет испортить нам жизнь. — Ее голос изменился. — Я все выдумываю. Точно. — Карен вздохнула. — Ладно, мне уже лучше. Спасибо, Дебора.