Книга Исчадие рая - Марина Юденич

Последнее время, однако, Ангел в салон зачастила, по вела себя на удивление смирно, была, не в пример обыкновению, разговорчива и даже приветлива, из чего салонные дамы немедленно сделали вывод, что нашелся очередной кретин, который клюнул на сомнительные прелести мерзкой бабы, и влип в ее паучьи липкие, тонкие, но прочные сети. Отчасти это было действительно так, с той лишь поправкой, что жертва еще не барахталась в сетях, которые, собственно, только что были окончательно сплетены и хитроумно расставлены. Однако юная паучиха в успехе уже не сомневалась, оттого настроение ее улучшилось и нрав сделался несколько мягче. Кроме того, двигаясь к намеченной цели, Ангелина добилась целого ряда весьма ощутимых результатов, придавших уверенности в себе, отчего и окружающих она стала ненавидеть и презирать чуть-чуть меньше. Однако все это салонным дамам было неведомо, и они просто наслаждались затишьем, уповая на то, что оно кончится не так уж быстро.

В этот день Ангелина появилась в салоне довольно рано для себя – было немногим более двух часов пополудни – и объявила, что собирается сделать множество процедур, из чего следовало, что временем она никак не ограничена. Это было несколько необычно, потому что Ангел вечно спешила и зачастую именно по этому поводу устраивала дикие истерики. Более того, она наконец соизволила записаться на процедуры заранее, что обычно делать забывала и являлась в буквальном смысле слова как гром среди ясного неба на головы дежурных администраторов, требуя немедленного обслуживания, не желая ничего и никого слушать, а тем более – ждать.

«Нет, определенно что-то в ее жизни изменилось, причем в лучшую сторону, – подумала Инга, дежурство которой опять совпало с визитом Разумовской, как и в самый первый день ее появления в салоне. – Возможно, на самом деле она и не так уж плоха, просто жизнь оказалась собачьей, как в песне. Вот и научилась девочка лаять, рычать и кусаться». Она провожала Разумовскую в кабинет к косметологу, и как бы в подтверждение ее мысли та вдруг заговорила, причем приветливо и почти дружески. Обычно Ангелина не размыкала губ без крайней на то необходимости, которая наступала у нее, как правило, одновременно с потребностью устроить скандал или закатить истерику.

– Какой-то жутко сонный день сегодня. С утра не могу проснуться, просто засыпаю на ходу, как дряхлая старушка.

– Сейчас у вас будет прекрасная возможность выспаться как следует, – любезно поддержала беседу Инга, – первая процедура у вас самая длительная, почти сорок минут. Вполне можно подремать. Я предупрежу косметолога, что у вас сегодня сонное настроение, она нанесет препараты и тихонько уйдет, пригасив свет. Возможно, вы и не почувствуете, когда она вернется и приступит к следующей процедуре – у Веры очень легкие руки. Тогда и вовсе можете спать почти два с половиной часа.

– Правда? – искренне обрадовалась Разумовская. – Было бы здорово, а то я обычно лежу, обмазанная всеми вашими кремами и водорослями, как в панцире, и скучаю. Читать нельзя, звонить нельзя, спать – как-то раньше не получалось.

– И очень жаль, что не получалось. Сон женщинам, всем без исключения, независимо от возраста, очень полезен, да и препараты наши лучше усваиваются кожей именно во сне.

– Действительно. Я как-то не думала об этом. Спасибо, что подсказали. Попробую поспать.

Передав клиентку с рук на руки косметологу Вере и предупредив ту, что дама настроена поспать, Инга вернулась в рецепцию почти уверенная в том, что Ангелина Разумовская, хотя и принадлежит, безусловно, согласно ее, Ингиной классификации, к категории помойных кошек, все же не так мерзка и безобразна, как казалось раньше. Определенно, за плечами у нее нелегкая, хотя и короткая жизнь, которая дурно повлияла на формирование характера и стиля общения с окружающими. «Как мало надо порой, чтобы преобразить человека!» – подумала Инга, развивая тему и испытывая в эти минуты по отношению к Разумовской почти что симпатию. Забавным было, однако, то, что эту философскую сентенцию вполне можно было отнести и к самой Инге, и, в частности, к внезапной перемене ее отношения к Ангелине. Как мало надо порой, чтобы преобразить человека!

Инга не прочь была еще пофилософствовать и, быть может, поделиться своими соображениями с кем-нибудь из коллег, но порог салона перешагнула очередная клиентка. Это была довольно замкнутая, немолодая уже и некрасивая женщина, которую не так давно буквально за руку привела в салон бойкая молодящаяся подруга, постоянная их клиентка, по слухам, жена какого-то крупного правительственного чиновника. С тех пор та изредка посещала салон, но совершенно очевидно было, что в эффективность процедур почти не верила. Отчасти это было обоснованно, поскольку ее внешность, и особенно лицо, нуждалась уже в более радикальных мерах. Однако аккуратно высказанное врачом мнение о своевременности пластической операции повергло пациентку в крайнее изумление, как будто ей всерьез предложили прямо здесь, в кабинете, сделать сальто или минут десять постоять на голове. Впрочем, быстро взяв себя в руки, она лишь сухо обронила: «Это исключено». Причем произнесено это было таким образом, что более никому и в голову не пришло бы предложить ей что-нибудь подобное. Кроме того, ее явно шокировали действительно очень высокие цены салона, хотя она никак их не комментировала и всегда оставляла небольшие чаевые сотрудникам. Чувствовалось, что ей не очень по нраву роскошные и, естественно, безумно дорогие интерьеры, экзотические наряды и довольно свободная манера поведения некоторых клиенток. Однако, внимательно выслушав и частично записав в блокнот рекомендации консультирующего ее врача, она послушно им следовала, попросив только максимально растянуть рекомендованный курс во времени, чтобы приезжать в салон не очень часто. Впрочем, приезжала она на престижном «мерседесе» с водителем и охранником, что говорило о вполне определенном уровне, на котором находилась либо она сама, либо ее муж, либо кто-то из близких. Она никогда ничего не рассказывала о себе и вообще была скупа на разговоры, но эта скупость ничего общего не имела с презрительным молчанием той же Разумовской, скорее – это была просто врожденная сдержанность.

Войдя, она с порога сухо поздоровалась и, коротко сообщив, к кому и на какие процедуры записана, отправилась в раздевалку. Сегодня она показалась Инге более замкнутой и суровой, чем обычно, особенно странным был ее взгляд, выражение которого она, видимо, и пыталась скрыть, не став приближаться к стойке рецепции. Однако проницательная Инга все же успела заметить, что глаза ее, обычно не выражающие ничего и, быть может, не очень приветливые, теперь излучали тревогу, боль и какое-то еще весьма сильное чувство, которое Инга с ходу распознать не сумела, – возможно, это была затаенная обида, а возможно, страх. Но как бы то ни было, женщина явно чувствовала себя не лучшим образом. В этом Инга готова была поклясться. «Интересные метаморфозы происходят с клиентками, – отметила она про себя, заполняя карточку для хмурой дамы, – истеричка Разумовская воркует как голубица, а невозмутимая мадам, по-моему, вот-вот закатит истерику. День, что ли, какой-то эдакий сегодня?»

День этот действительно уже через несколько часов окажется самым мрачным днем в истории фешенебельного салона, вспоминать который будут еще долго, как страшный сон, шепотом призывая силы Господни. Но пока ничто не предвещало этого, и даже проницательная Инга испытала всего лишь легкое недоумение по поводу необычного поведения обеих женщин.