Книга Пейтон Эмберг - Тама Яновиц

Пейтон окинула Рэчел взглядом — коллега мужа, Барри о ней рассказывал. По виду еврейка, моложе ее, достаточно привлекательна: сероглазая, с пышными рыжими волосами, обрамляющими лицо цвета слоновой кости; даже нос с горбинкой ее не портит; на Барри смотрит преданными глазами. Вот на ком ему следовало жениться. Грейс была бы довольна.

— Ну что, вспомнили? — спросила Рэчел голосом инквизитора.

Пейтон сочла за лучшее согласиться.

— Вы правы, — сказала она. — Теперь и я вспоминаю тот случай. Но это было очень давно, лет десять назад. Я в салоне была со своей подругой Викторией. В то время бедняжку преследовали любовные неудачи. Наверняка она делилась со мной своими невзгодами.

Рэчел хмыкнула и, заметив кого-то в толпе, поспешила навстречу.

— Пойдем выпьем, — сказала Пейтон, взглянув на мужа.

Он сохранял на лице полную безмятежность. Видимо, воспоминания Рэчел его нисколько не тронули. Впрочем, решила Пейтон, Барри, видно, даже не задумывается над тем, что она может ему изменить, или смотрит на такую возможность сквозь пальцы: главное — не знать ни о чем. Неудивительно, что он безмятежен.

Рэчел — вот кто действительно удивил! Надо же узнать человека, увиденного мельком, случайно, несколько лет назад! Да ладно, узнала — но зачем компрометировать женщину, говоря при ее супруге о вещах, для его ушей вовсе не предназначенных?

Впрочем, некоторые лица и эпизоды почему-то запоминаются. Она и сама не раз при случае вспоминала ненароком услышанный разговор двух парней, сидевших в машине с открытым верхом, один из которых жаловался другому на измену какой-то Кристи. Пожалуй, того беднягу, говорившего с отчаянием в голосе, она, повстречай, узнала бы тоже. Но разве она подошла бы к нему, встретив на вечернике, чтобы напомнить ему о Кристи — тем более, будь он в обществе женщины?

Размышления Пейтон прервал распорядитель бала, элегантный мужчина в смокинге. Улыбнувшись, он сообщил, что ее маскарадный костюм вошел в число лучших, и попросил ее пройти на помост для участия в церемонии награждения победителей конкурса. Пейтон возликовала: вдруг она выиграет первый приз — оплаченный обед на двоих в фешенебельном ресторане? Барри немного сник — его «паста» членам жюри пришлась не по вкусу.

Ожерелье Пейтон за вечер поистрепалось, пластмассовые зубы помялись, а когда она встала из-за стола и направилась через зал к помосту, стали один за другим отваливаться, шлепаясь на пол. Однако это печальное обстоятельство ее не смутило — ей было не до зубов.

Когда она поднялась на помост, распорядитель подвел ее к микрофону и, улыбнувшись, спросил:

— Как называется ваш костюм?

— Зубная волшебница, — ответила Пейтон. Распорядитель откашлялся и торжественно произнес:

— Первый приз присуждается костюму «Зубная волшебница», номер двадцать три — Пейтон Эмберг.

Пейтон хотелось плакать: она ни разу в жизни ничего не выигрывала, а тут ее неожиданно наградили, и дело не в призе — оценили ее труды. До сих пор превозносили лишь ее красоту — «Она такая красивая. Неудивительно, что Барри на ней женился». Но привлекательной внешностью ее наделили, такой родилась — ее заслуги в том не было. В то же время у Барри признавали совсем иные достоинства: восторгались его способностями, умом, профессиональными навыками. Старания Пейтон на работе ни разу не оценили. Видно, она — посредственность. Поменяйся она специальностью с мужем, ничего бы не изменилось. О нем бы с восхищением говорили: «Барри талантлив и энергичен. Он подомнет под себя все туристические агентства, станет главой крупной компании». Ну а она стала бы заурядным зубным врачом — выше головы не прыгнешь.

Получив приз, Пейтон подошла к Барри, который разговаривал с каким-то индусом.

— Пейтон, — радостно сказал Барри, видно, уже забывший о своей неудаче, — это — мой друг, доктор Соми Сингх, мы с ним вместе учились в колледже. Он хочет с тобой познакомиться.

— Я и не знал, что у тебя такая восхитительная жена, — любезно произнес Сингх.

У него были шелковистые волосы, пухлые щечки, маленькие мясистые губы и необычайной длины бархатные ресницы. Вероятно, в своей предыдущей жизни он был наложницей в персидском гареме.

— Откуда вы родом? — спросила Пейтон.

— Из Раджастана.[44]Я — раджпут. Вы знаете, кто такие раджпуты?

Пейтон покачала головой.

— Раджпуты — индийская каста воинов. Мы владели обширными землями, многочисленными дворцами, но после образования Пакистана часть наших богатств отошла к этому государству. Но не будем о грустном. У вас прекрасный карнавальный костюм.

В глазах Сингха вспыхнул жгучий огонь.

Пейтон смутилась. Таким пылким и страстным взглядом, сравнимым с ударом током, ее одаривал лишь Джермано, но это было давно. Пожалуй, с такой страстью смотрел и Омар Шариф на Лару, свою возлюбленную в фильме «Доктор Живаго».[45]Пейтон вспомнила, как герои это фильма долго шли лесом, утопая в снегу, пока не пришли к дворцу, оставленному хозяевами в революционное лихолетье, а войдя во дворец через высокую застекленную дверь, очутились в пустом танцевальном зале, где хозяйничал только ветер. Пустота…

Барри был положительным, добропорядочным человеком без вредных привычек. Он не курил, не злоупотреблял алкоголем, дома почти не пил: стакан сухого вина за ужином и бутылка пива в жару — вот и все, что он себе позволял. Если бы Пейтон предложила ему попробовать травки, посмотреть порнофильм или приобрести сексуальные принадлежности, он был бы шокирован, а то бы и счел, что она свихнулась.

Возможно, она никогда не проявляла к нему сексуального интереса и даже была довольна, когда их половые сношения стали более редкими. Пейтон терпела Барри, но в душе нескрываемо полагала, что ее настоящий муж, родственная душа, пребывает где-то в безвестности — возможно, рядом, за углом, по соседству, а может, в другой стране.

Сексуальной фантазией Барри не обладал, считая кровать единственным местом для любовных утех, да и в постели был не слишком изобретателен. К тому же Пейтон казалось, что Барри искренне полагает, что секс не только плотское наслаждение, но и духовная близость между партнерами.

Это раздражало ее: секс для нее был только физическим наслаждением, и чтобы получить настоящее удовольствие, ей приходилось изощряться самой, тайно пользуясь опытом, приобретенным на стороне. Но постепенно, со временем, Барри перестал ее возбуждать, и она отдавалась мужу только в тех редких случаях, когда он сам проявлял активность.

Однако на этот раз, вернувшись после бала домой, Пейтон была настолько возбуждена, что, оказавшись рядом с Барри в постели, нетерпеливо произнесла: