Книга Женская собственность - Валентин Черных

Я не пошел домой. На метро добрался до центра. В вагоне пришлось стоять, потому что ствол моего «РР» упирался в сиденье. Я, конечно, немного нервничал: в метро часто устраивали облавы, искали наркотики и оружие.

С почтамта на Тверской я отправил деньги в дом престарелых в Матвеевском, где доживали два моих еще фронтовых дружка. Один, овдовев, сам попросился, другого отправили дети после инсульта. Потом я пообедал в столовой самообслуживания, где не надо было садиться за стол, потом сходил в кино — торчащий из-под куртки ствол я прикрыл газетой.

Возвращался домой после полуночи. Войдя в подъезд, я не поехал на лифте, а сняв ботинки и держа наготове «РР», осматривая каждую последующую площадку, тихо поднялся до своей квартиры. Если и была засада, ее уже сняли: куда этот старик денется, разберемся и завтра.

Утром я принял душ, надел чистое белье и вышел на разведку. Я недоучел их возможностей и даже мастерства. Я не заметил за собою наблюдения, меня просто втащили в разрыв между двумя киосками. Двое мощных парней, закрыв мне рот ладонью, обыскивали меня, искали оружие и деньги. Я извернулся, укусил одного за палец и, когда он отдернул руку, закричал противно, старчески, по-козлиному:

— Грабят, помогите!

Возле нас стали скапливаться прохожие. Молодая женщина потребовала:

— Отпустите старика!

— Он взял наши деньги, — заявил один из парней.

— У вас возьмешь!

Я вырвался и крикнул:

— Будьте свидетелями. Я сейчас вызову милицию!

Отбежав несколько шагов, я оглянулся. Ни парней, ни свидетелей возле киосков не было. Теперь счет пошел на минуты. Я добежал до подъезда, поднялся в квартиру, достал «РР» и выглянул в окно. Во дворе на лавочке сидел парень, который зажимал мне рот, и трое моих мальчишек. Они ждали, когда я выйду, и я вышел.

В глубине нашего микрорайона была маленькая рощица, посаженная тридцать пять лет назад, когда район застраивался. В ней всегда пили местные алкоголики, поэтому пенсионеры и женщины с детьми сюда не ходили. Я дошел до рощи, когда услышал:

— Ты, старый козел, стой!

Мне это место тоже подходило. Я зашел за кусты, остановился и достал «РР».

— Брось свою пукалку, — усмехнулся парень и достал пистолет. Это был ТТ — Тульский Токарев, надежный офицерский пистолет военных лет.

Если он решил стрелять, то передернет затвор. Парень передернул затвор, и я выстрелил тут же, целя ему в ноги. Он будто поскользнулся, упал вперед и выронил пистолет. Держа его под прицелом, я забрал пистолет, положил в карман куртки и снова отступил за кусты. Я видел, как бросились мальчишки в ближайший подъезд дома. Теперь они смотрели в окно с площадки второго этажа. Смотрите и запоминайте: против силы всегда может найтись другая сила. И тут я едва не допустил ошибку. Второй парень выскочил из кустарника метрах в десяти от меня. Я успел обернуться, присесть и нажать на спусковой крючок. Он завалился в кустах, как валится подстреленный лось, ломая сучья и ветки.

Теперь я был уже осторожнее. Главного я заметил метров с тридцати. У него был револьвер большего калибра, чем наган, и с более коротким стволом, — такие я видел у полицейских в американских фильмах. Я выстрелил и промахнулся. На перезарядку моего ружья-револьвера времени уже не было. Я действовал почти автоматически, будто не пятьдесят лет назад вел свой последний бой, а вчера. Я бросился вперед, и мой противник, избегая сближения, сдвинулся метров на десять правее и оказался перед стеной бойлерной. Теперь ему предстояло преодолеть открытое пространство метров в двадцать. Но, по-видимому, он или служил в армии, или много тренировался в тире. Уже у стены он обернулся и выстрелил. По тому, как сразу онемела моя левая рука, я понял: он попал. Я прислонился к дереву. Конечно, мне левая рука пригодилась бы, чтобы поддержать правую при выстреле: ТТ со снаряженной обоймой весил 980 граммов, тяжеловато для семидесятилетнего тощего старика. Главный бежал уже вдоль стены бойлерной. Я взял на опережение и со второго выстрела свалил его.

Теперь мне оставалось только ждать. Я сел у дерева, выдернул ремень из брюк и затянул его на руке повыше локтя, чтобы остановить кровь. Я посмотрел вверх. На балконах стояли люди. После первого выстрела прошло около четырех минут. Если в милицию позвонили сразу, то патрульная группа будет минуты через две.

Я очнулся от шороха. Передо мною стоял милиционер в бронежилете, с коротким автоматом.

— Все уже отстрелялись, — сказал я ему и снова потерял сознание.

Очнулся я уже в машине «скорой помощи». Над моей головой парень в белом халате держал флакон от капельницы. Еще один пристраивал присоски на моей груди. Снимают кардиограмму, догадался я.

— Какая мафия с какой разбиралась? — спросила женщина.

— Говорят, этот ворошиловский стрелок троих завалил, — ответил тот, который держал флакон.

И ничего смешного, подумал я. Да, я был ворошиловским стрелком. Теперь меня подлечат, а потом будет суд. Вчера я сочинил речь, которую произнесу в суде. Надо бы ее повторить, подумал я, но уже не мог вспомнить начала речи, я помнил только конец. Если вы не можете справиться с инфляцией, безработицей, если вы не можете защитить стариков и детей, то на кой хер вы нужны? Но вчера в речи матерных слов не было. И вообще материться нехорошо, это произведет неприятное впечатление на судью и заседателей. Надо подобрать другие слова. Но другие слова не подбирались. Мне стало хорошо и спокойно, я перестал видеть флакон над головой, не ощущал тряски на выбоинах дороги. Я летел над потоком машин, в котором шла «скорая помощь» с мигалкой. Я поднимался все выше, машины становились все меньше. И тут издалека, с неба, я услышал молодой женский голос, похожий на голос Клавдии, которую я когда-то любил:

— Камфору! Мы его теряем!

МАЛЕНЬКИЙ ПРИНЦ НА РОЛИ УРОДОВ

Рассказ

Зазвонил телефон. Я посмотрел на часы: без десяти восемь. Мне так рано звонить не могут, к тому же не хотелось вставать. Она завтракала на кухне. Телефон надрывался. Она подошла, сняла трубку и сказала:

— Алло.

Выслушала. Спросила:

— А вы знаете, который час? — Тот, у другого телефона, должен был понять по этому вопросу, что в такую рань в приличный дом не звонят. — Извините, — сказала она. — Конечно, конечно… — По тому, как она почти пропела извинения, я понял, звонили по важному делу, может быть ей достали финскую куртку. — Тебя, — почему-то шепотом сказала она.

— Слушаю, — сказал я.

— В десять я смотрю кинопробы в директорском зале. Приходите. Обсудим.

— Приду, — сказал я.

— Когда просмотр? — спросила она. Я ответил. — В это время я относительно свободна, — сказала она. Она хотела участвовать. Она даже имела на это право.

Я промолчал. Прошел в ванную. Это был каждодневный ритуал. Солдат, готовясь к сражению, проверяет свое оружие. Я осмотрел свое лицо — мое оружие, инструмент и рекламный проспект одновременно. Я улыбнулся. Прекрасные зубы. Стоили мне почти пятьсот рублей. Отличить от настоящих смогли бы только дантисты-профессионалы. Кожа гладкая, загорелая, натянутая на скулах. При небольшом гриме вполне могу играть и тридцатилетних.