Книга Последнее слово за мной - Паула Уолл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В божьих людях есть что-то такое, против чего невозможно устоять. Видимо, издержки профессии. Однако Томас сумел поднять планку. Он был не просто симпатичным и обаятельным, его присутствие каким-то загадочным образом помогало расшевелить женщин.
Чем глубже им в сердца проникали его проповеди, тем с большим остервенением они смешивали, взбивали и месили. На кухне в домике священника выстраивались баррикады из тортов и пирогов, а церковный холодильник был забит запеканками.
Они пекли яблочные шарлотки с корицей и бисквитные пироги, такие легкие, что, казалось, они парят над формами для выпечки. Они несли ему домашний хлеб и соленые огурцы, сливовый компот и всяческие маринады.
Каждое утро перед церковью выстраивалась вереница машин, и дамы тащили священнику подарки — медовые булочки и банановый хлеб, только из печи и прямо в храм. После особенно проникновенной проповеди про «Веру, рыбу и хлебы» прихожанки наготовили столько пирогов с лососем и запеканок с тунцом, что этого вполне хватило бы, чтобы накормить толпу.
Однако несмотря на все их усилия Томас оставался неприступен. Разумеется, их это не оскорбляло. Ничто так не распаляет женщину, как мужчина, которого нельзя заполучить.
По пятницам Томас всегда поднимался на кафедру и репетировал. Однажды он вошел в храм и обнаружил, что на его месте стоит старик. Волосы его были белы как снег, лицо — как обветренный кусок дерева, а пахло от него рыбой и озерной водой.
— Преподобный Лайл, — произнес Томас, — рад наконец-то встретиться с вами.
— Скажите, вы человек веры? — воскликнул преподобный Лайл, его голос громом разнесся по пустому помещению. — Потому что священник без веры — как продавец подержанных автомобилей без машин. Нельзя продать то, чего у тебя нет!
— Да, сэр, — серьезно ответил Томас. — Я человек веры.
— Принадлежите ли вы Богу?
— Да, сэр. Я принадлежу Богу.
Вцепившись в кафедру обеими руками, преподобный Лайл вперил в Томаса слезящиеся голубые глаза.
— Преподобный Джонс, — тихо сказал он, — вы нравственный человек?
Томас ничего не сказал. И преподобный Лайл понял его ответ.
— Так покончите с этим! — потребовал старый священник.
— Я люблю ее.
— Естественно, кто же из человеков ненавидит свой грех? — грозно произнес старик.
Преподобный Лайл не терпел сбившихся с пути священников. Однако он видел, что численность паствы возросла, и по дороге прошел мимо нового строящегося здания церкви. Так что в данном случае преподобный Лайл ратовал прежде всего за корпоративную этику.
— Девяносто дней, — предупредил он, сходя с кафедры. — Покончи с этим или убирайся из моей церкви.
— Она выйдет за меня замуж, — решительно заявил Томас.
— Сынок, — преподобный Лайл утешающе опустил руку Томасу на плечо, — в тот день, когда Шарлотта Белл согласится стать чьей-нибудь женой, в аду наступят заморозки.
Захлопнув за собой дверь, преподобный Лайл остался один в приделе церкви, которую сам же когда-то и построил. Он оставил службу, не доведя до конца только одно дело. Теперь у него был шанс обрезать последний торчащий узелок — и приструнить наконец одну непокорную женщину.
* * *
Когда Альтея принесла почту, Томас стоял у окна в своем кабинете. Вчерашний обед так и остался на столе, совершенно нетронутый. Томас не ел вот уже три дня, и запеканки начали выстраиваться в угрожающего вида башни.
Разумеется, Альтея знала о романе преподобного Джонса с Шарлоттой Белл. Она была бы никудышной секретаршей, если бы не держала все под контролем. Знала она и об ультиматуме преподобного Лайла.
У каждого священника есть свой скелет в шкафу. Пресвитерианец запускает руку в церковную кассу. Католик прикладывается к бутылке. Если вы дама, встаньте рядом с методистом, и он защиплет вас до багрово-черных синяков. И где-то между ними стоит протестант из епископальной церкви, потерявший Бога.
Альтея считала, что судить — не ее дело.
Некоторые священники ведут паству за собой личным примером. Другие с кафедры говорят вам, в каком направлении двигаться. По мнению Альтеи, указывать путь мог только тот, кто сам где-то побывал.
Томас, понимала она, действительно побывал в аду и вернулся.
Оставив почту на столе, Альтея бесшумно выскользнула из кабинета и притворила за собой дверь. Надела пальто, шляпку, идеальным почерком написала записку и положила ее на пол возле его двери. Потом выдвинула нижний ящик стола и схватила пачку «Лаки страйк». И, впервые за последние двадцать лет, ушла с работы пораньше.
* * *
— От них добра не жди, — сказал Бен Харрингтон, поглядывая через плечо.
За угловым столиком, обхватив ладонями чашки с кофе и придвинувшись друг к другу поближе, сидели Альтея и Летти.
— Надо бы издать закон против женских сборищ, — заявил шериф, глотнув кофе.
— Иногда они просто шепчутся, — сказал Вилли, высунувшись в окошко. Его взгляд был прикован к бедрам Дот, склонившейся, чтобы взять поднос, — а иногда — шепчутся.
— Будь моя воля, я бы вообще всем женщинам удалял голосовые связки, как коккер-спаниелю Энн Лестер, — сказал шериф, фыркнув.
— И аминь, — кивнул Бен.
Теперь Вилли понял, почему оба они не женаты.
Каждый день, взяв с собой сынишку, Адам отправлялся на стройплощадку — взглянуть, как идут дела с больницей. И каждый день Бун встречал их с двумя касками: одна для Адама, а другая, поменьше, для мальчугана.
Они шагали мимо стучащих молотками и орудующих пилами рабочих, и Буну приходилось орать, чтобы пробиться сквозь этот шум. Адам кивал так, будто ему все было понятно. Когда они подошли к канаве, Бун машинально подхватил ребенка под мышки и перетащил на другую сторону. Когда они проходили под строительными лесами, где несколько работяг старательно что-то приколачивали, Бун заботливо велел мальчику пригнуть голову.
— А я и не знал, что у мистера Диксона есть сын, — сказал плотник, вставлявший рамы.
— Нет у него никакого сына, — возразил его напарник, достав изо рта гвоздь и принявшись его забивать. — Он даже не женат.
Плотник снова посмотрел на мальчишку: непослушный ежик черных волос, темные глаза и телосложение крошечного боксера.
— Да ладно, ты меня разыгрываешь! — воскликнул он.
— Лучше тебе поверить в этот розыгрыш, если не хочешь проблем.
* * *
Пока Адам тратил все свободное время на больницу, Лидия с головой погрузилась в деятельность Благотворительной организации женщин-христианок. Она наконец нашла свое призвание.
