Книга Если башмачок подойдет... - Оливия Дрейк

Птица подлетела к высоким напольным часам, взгромоздилась на них и издала громкий хриплый крик.

Выглянув из-под фартука, Ливви завопила:

– Это предзнаменование… предзнаменование смерти!

– Не желаю больше ничего слышать о ваших предрассудках. Готова спорить, что она сильнее боится нас, чем вы ее. – Говоря это, Аннабелл подняла с полу свою шаль. – Николас, будьте добры отойти в сторону, а я погоню ее к окну.

Мальчик кивнул, глядя на нее широко открытыми глазами, и отступил назад.

Аннабелл крадучись приблизилась к птице. Впрочем, уловка не имела смысла, потому что ворона пристально следила за ней круглыми, как бусины, черными глазами. Странно, вид у этой твари вместе с тем был необъяснимо злобным…

Подавив глупый страх, Аннабелл нацелилась и взмахнула шалью, сгоняя птицу с высокого насеста. Ворона пронзительно каркнула и улетела, но не в сторону окна. Она взмыла к потолку, а затем опустилась на верхнюю ступеньку приставной лестницы, которой пользовались, чтобы добраться до самых верхних полок.

Ливви рыдала, съежившись на полу.

Николас выбежал вперед. Глаза его горели от возбуждения.

– Я могу забраться наверх и спугнуть ее, мисс Куинн!

Слава Господу, юный герцог рассматривал это как приключение.

– Благодарю вас за предложение, но в этом нет необходимости. Я уверена, что смогу согнать ворону.

Аннабелл подошла к лестнице и толкнула ее. Как она и предполагала, птица взлетела, хлопая черными крыльями. Она устремилась вниз и на этот раз уселась на высокую спинку кресла.

Кресло стояло на возвышении в небольшом алькове в дальнем углу комнаты. Аннабелл сразу же узнала облупившуюся позолоту на подлокотниках, потертую красную обивку и бугристое сиденье. На этом кресле восседал лорд Саймон в День рассмотрения жалоб, когда она пришла, чтобы убедить его сместить мистера Бантинга. Как Ладлоу, старый слуга, называл его? Трон правосудия.

Очень удачно, потому что назойливой вороне скоро предстояло встретить свой приговор.

– У меня есть идея, – прошептала она Николасу. – Оставайтесь на месте, а я попытаюсь подобраться к ней поближе.

Она начала на цыпочках подкрадываться к вороне, опасаясь спугнуть ее. Посреди библиотеки Ливви продолжала громко всхлипывать и причитать. И Аннабелл надеялась, что этот шум скроет любой слабый шорох, который мог исходить от нее. Прижимаясь к стене, она подобралась к птице сзади. Оказавшись на расстоянии вытянутой руки от кресла, девушка медленно расправила шаль и набросила ее на ворону.

Большой квадрат серого шелка, окаймленного бахромой, опустился точно на птицу. В тот же миг Аннабелл бросилась вперед, чтобы не дать пленнице ускользнуть.

Приглушенный вопль послышался из-под ткани. Подхватив трепыхающийся сверток, девушка пыталась удержать бешено бьющую крыльями пленницу.

Николас захлопал в ладоши.

– Вы поймали ее, вы поймали ее! Ур-ра!

– В самом деле ура, – произнес лорд Саймон от двери. – Это был довольно впечатляющий подвиг.

Аннабелл чуть не выронила шаль вместе с ее содержимым.

Войдя в комнату, хозяин обратился к служанке:

– Ливви, я услышал вас с другой стороны замка. Немедленно прекратите вопли и возвращайтесь к своим обязанностям.

Веснушчатая девушка скинула фартук с головы, вскочила на ноги и стремглав бросилась к двери.

Лорд Саймон направился к Аннабелл. Уголок его рта изогнулся той чарующей полуулыбкой, которая всегда превращала ее ноги в расплавленное масло. Его темные волосы были слегка растрепаны, словно он только что вернулся с верховой прогулки. И одет он был в кофейного цвета сюртук поверх рубашки с открытым воротом, светло-коричневые бриджи и высокие сапоги. Даже в этой обычной одежде в нем чувствовались уверенность и властность высокородного аристократа в расцвете сил.

Когда он подошел к ней и взглянул на сверток, его бровь скептически приподнялась.

– Значит, вы решили оставить эту птицу у себя?

Поглощенная своими мыслями, Аннабелл на короткое время совершенно забыла о пойманной вороне.

– Конечно, нет! Я намерена выпустить ее на волю.

– Позвольте мне. – Он взял извивающийся сверток из ее рук, прошел через библиотеку к открытому окну и перегнулся через каменный подоконник.

Аннабелл, а за ней и Николас поспешили за ним. Они подбежали к окну как раз в тот момент, когда лорд Саймон развернул шаль. Ворона вывалилась из нее, но затем расправила крылья и взмыла в голубое небо.

– Посмотрите! – закричал Николас. – Она свободна!

– Какое облегчение, – сказала Аннабелл совершенно искренне. – Я даже не знаю, что бы стала делать, если бы у меня не получилось.

– Способ был не совсем обычен, но эффективен, – заметил лорд Саймон.

Когда он передал ей шаль, из ее горла вырвался горестный возглас. Когти и клюв птицы выдернули множество нитей и понаделали массу мелких дырок в сером шелке.

– О, какая досада! Она теперь испорчена.

Лорд Саймон осмотрел урон.

– Разве вы не сумеете починить ее?

– Попытаюсь по возможности. Но она никогда уже не станет прежней. Это прощальный подарок моих учениц из академии. – Подавив досаду, Аннабелл с трудом изобразила улыбку. – Не обращайте внимания, ее можно заменить. Я как раз искала предлог посетить лавки в селении.

Когда она складывала шаль, черное птичье перо выпало и плавно опустилось на пол. Лорд Саймон отдал его Николасу.

– Сувенир, ваша светлость.

Довольный мальчик воткнул его в петлю сюртука.

– Мисс Куинн сказала, что ворона упала в каминную трубу. Я не думал, что такое может случиться.

– Не должно было. Там, на крыше, отверстие затянуто сеткой. Наверное, она прорвалась.

Или ее прорвали? Аннабелл не могла избавиться от подозрения, что кто-то нарочно запустил ворону в библиотеку, зная, что они с Николасом часто приходят туда днем. Но зачем? Чтобы их напугать?

– Какая жалость, что огонь не был зажжен, – продолжал лорд Саймон, затворяя окно. – Вы могли бы получить отличную жареную ворону к ленчу.

Мальчик захихикал, и лорд Саймон улыбнулся ему.

– Что за ужасная идея? – проворчала Аннабелл, хотя ей было очень приятно видеть, насколько легче и свободнее они теперь чувствовали себя друг с другом. – Не думаю, что мне понравилось бы такое блюдо.

– Ну, – сказал лорд Саймон, – должен заметить, это было бы не настолько противно, как есть пирог из потрохов[3].