Книга Быстрее С. - Наталья Милявская

– Надеюсь, нет.

Иван поднимает меня с земли и ставит на ноги.

– Как?

– Больно!

Позади слышится топот.

– Твою мать!

Иван оглядывает растерянно крохотный дворик, в котором мы оказались. Двор глухой – ни арки, ни прохода. Два подъезда, засыпанный землей фонтанчик посередине. И – слава богу! – ни одного фонаря. Лишь на третьем этаже сонно светится пара окон.

– Сюда! – тычет он пальцем в сторону пристроившихся у стены мусорных баков.

В два прыжка преодолев отделяющее нас от помойки пространство, мы втискиваемся в узкий проем между последним баком и стеной. В бок мне упирается водосточный желоб, под ногами россыпью поблескивают в темноте бриллианты битого бутылочного стекла. Крышек на баках нет, мусорную шапку крайнего с нашей стороны контейнера венчает сломанный деревянный стул.

Какое-то время в дворике царит тишина – я слышу лишь, как ветер треплет полиэтиленовые пакеты и как рядом прерывисто дышит Иван. Потом, когда я уже решаю, что мы оторвались, из-за угла показывается долговязая тень. Человек, в спину которому светит далекий уличный фонарь, движется крадучись вдоль ограды, останавливается, прислушивается. Мы с Иваном синхронно перестаем дышать.

Как же ноет нога!

Отлепившись от дома, к первой тени присоединяется другая, пониже и пошире в плечах. Думаю, это наш Зайчик. Какое-то время оба преследователя стоят неподвижно, потом о чем-то перешептываются и, развернувшись, уходят туда, откуда пришли.

– Думаешь, они от нас отстали? – шепчу я Ивану во влажный висок.

– Не знаю. Куда нам дальше?

– Придется возвращаться так же, как пришли. Сидеть здесь всю ночь мне неохота. А где мы находимся и где сейчас Каменноостровский проспект – я уже не понимаю.

– Ясно, – шепчет Иван. – Ну и воняет здесь! Блин, я сигареты, кажется, обронил.

– Потом будешь курить. Две минуты ждем и уходим.

Не знаю, сколько именно мы сидим за мусорными баками. Может, две минуты, может, десять. Смотреть на экран мобильного телефона мы оба не решаемся – чтобы не палиться.

– Ну что, уходим? – наконец, спрашивает Иван тихо. – Идти сможешь?

– Куда же я денусь?

Крадучись, мы минуем двор, прислушиваемся к тишине, царящей на улице, потом снова перелезаем через ограду и совершаем быструю перебежку до следующего дома. Вернее, это Иван совершает перебежку, а я просто хромаю позади в быстром темпе. Вот же угораздило меня подвернуть ногу в самый неподходящий момент!

– Давай руку! – Иван возвращается за мной. – Куда теперь? Нам нужно людное место. Где этот твой проспект?

Я беспомощно оглядываюсь по сторонам – далеко впереди светится вывеска круглосуточного продуктового магазина, слева высится небольшая часовня, обнесенная каменным забором. Я вообще не понимаю, где мы и куда дальше двигаться.

– Стой! – слышится далекий окрик за спиной.

– Бежим! – дергает меня Иван, и мы несемся вдоль домов. Клянусь, близость людей с пистолетом действует на мою ступню лучше любой анестезии!

Оторвавшись, Иван ныряет в первую же арку и тут же выскакивает обратно – проход закрыт решеткой. Рвемся дальше. Еще поворот направо. Тупик! Узкий проход между домами заканчивается сетчатым забором выше моего роста.

– Перелезешь? – спрашивает Иван, оглядывая препятствие. – Тут невысоко!

– Альтернативы у меня нет? – интересуюсь я.

– Думаю, нет.

– А наверху как быть?

Сетку-рабицу венчает двойная обмотка колючей проволоки.

– Э… Куртка! Кожа отлично подойдет! – Иван хватает куртку и, подпрыгнув, вешает ее сверху на проволоку. – Все, теперь не поранишься. Ну, давай!

Легко сказать!

– Я не смогу.

– Сможешь!

– Я никогда не лазила через заборы!

– Пора учиться! Хочешь, чтобы тебя пристрелили какие-то укурки?

– По твоей вине, между прочим.

– Потом разберемся. Я подсажу тебя. Лезь!

Сунув пальцы в дыры, я повисаю на заборе. В ту же секунду я чувствую две пятерни на своей заднице, и Иван выталкивает меня наверх – остается только уцепиться за висящую наверху куртку и перевалиться на другую сторону забора.

– Мамочки! – прыгаю я вниз.

Приземлившись на секунду позже меня, Иван ухмыляется:

– Отличная задница.

– Сам ты задница!

– Ты мне когда-то это уже говорила.

– С тех пор ничего не изменилось.

– Стой, сука! – орет сзади мужской голос.

Ну почему эти двое не оставят нас в покое?

Мы с Иваном улепетываем во дворы во все лопатки. Пашина куртка остается висеть на заборе. Хорошо, что телефон, деньги и карту гостя из гостиницы я сунула в карман джинсов.

Миновав длинную череду гаражей и спугнув слившуюся в поцелуе парочку под фонарем, мы оказываемся в большом дворе, засаженном деревьями. Дома выстроены ровным кругом – кажется, подперев друг друга стенами, они водят хоровод.

– Я сейчас сдохну! – выдыхаю я, согнувшись. Бежать дальше просто нет сил.

– Так, давай сюда, в подъезд, – говорит Иван, оглянувшись.

Подхватив меня под руку, он тащит меня к ближайшей двери. Закрыто! На двери кодовый замок. Мы бросаемся к следующему подъезду – такая же история. Дергаем третью дверь – бесполезно!

– Смотри, открыто! – восклицает радостно Иван, дернув темную дверь без номера подъезда над входом. – Давай сюда, только тихо!

Мы проскальзываем в узкий, пахнущий плесенью подъезд и прикрываем дверь. Нас поглощает кромешная темнота. Потом, спустя несколько секунд, я начинаю различать силуэты. Возле лестницы возвышаются кучей какие-то мешки, рядом навалены пластиковые магазинные ящики.

– Кажется, это черный ход, – говорю я.

– Отлично! Поднимайся наверх, глянем из окна во двор, – шепчет Иван.

Добравшись до пыльного узкого окошка, мы пытаемся разглядеть, что происходит внизу. Парочка романтиков уже куда-то испарилась – двор холоден и пуст.

– Я сейчас сдохну! – выдыхает Иван, привалившись к подоконнику. – Надо бросать курить!

– Тихо! Вон они!

Во дворе, с той стороны, откуда вошли мы, появляются наши заклятые друзья. Постояв в нерешительности у низкой ограды, окаймляющей растущие посередине деревья, эта парочка начинается действовать точно так же, как мы, – дергать все двери подряд.

– Наверх! – шепчет Иван, и мы бросаемся вверх по темной лестнице.

Шесть этажей, и вот мы на последней, узкой темной площадке. Сдерживая дыхание, прислушиваемся к тому, что творится внизу. В подъезде стоит гробовая тишина – а потом где-то в темноте едва слышно хлопает дверь.