Книга Капитан. Граф Сантаренский - Александр Чернобровкин

Очередной замок располагался на высоком берегу реки Туэ — одного из левых притоков Луары, судоходного в этом месте. Я подумал, что мне удобно будет приплывать сюда на шхуне. Принадлежал замок вместе с восемью соседними деревнями Люку де Туару. Достался ему эта сеньория в наследство от матери. Кастеляном был рыцарь лет тридцати — самоуверенный, напыщенный тип среднего роста и сложения, на голове которого красовался надраенный до блеска шлем с гребнем из конских волос, выкрашенных в оранжевый цвет. Вел он себя очень дерзко, потому что был уверен, что замок не захватят, а в осаде мог просидеть несколько лет. За это время может умереть или герцог, или виконт, или сам кастелян. Генриху Норманнскому и Аквитанскому такое поведение очень не понравилось. Я решил воспользоваться этим и расположил свой отряд не в стороне, подальше от всех, как обычно, а рядом с замком на берегу реки. Мол, купаться в реке люблю, а здесь место хорошее для этого. Моя любовь к водным процедурам казалась рыцарям, в том числе и аквитанским, придурью. Сами они мылись только тогда, когда попадали под дождь или случайно сваливались в лужу.

Вечером я пораньше ушел с пира, сославшись на проблемы с пищеварением. Проделывал это не в первый раз, поэтому никто не удивился. Вернувшись в свой лагерь, вызвал Джона.

— Ну, что, вспомним молодость? — предложил ему, глядя на темный силуэт замка.

— Давно пора, — согласился он. — Надоело уже безделье.

— Накорми собак отравленным мясом, — приказал ему. — Закидывайте его со стороны ворот и рядом с ними.

Я предполагал, что придется захватывать крепости, поэтому запасся свежим ядом, приготовленным валлийской знахаркой. Умфра опробовал его в Уэльсе при захвате замков лордов Валлийской марки. По его словам, результат был превосходным. Сейчас проверим на пуатинских собаках.

— Затем подбери два десятка опытных парней с «кошками» в первый отряд и столько же во второй, — продолжил я. — Пойдем после полуночи.

— Сделаю, — заверил Джон.

Я лег спать, приказав разбудить, когда зайдет луна. К тому времени мои люди должны разобраться с собаками в замке. Их там было штук пять-семь. Судя по лаю, не крупные. Вот уж кого мне не хотелось убивать! Если все получится, заведу вместо них в этом замке десять других.

Берег реки обрывистый. Земля была сухой, рассыпалась под руками, которыми я помогал себе взбираться по склону, с тихим шорохом скатывалась вниз. Впереди меня поднимался Джон и трое лучников с «кошками». Из-под их ног и рук тоже сыпались комки сухой земли, иногда прокатываясь по тыльным сторонам моих ладоней. На краю обрыва росла сухая, колючая трава. Стена начиналась метрах в двух от него. Камень за день нагрелся под жарким, июльским солнцем, от него исходило тепло. За стеной было тихо: ни лая собак, ни шагов или голосов людей.

Трое валлийцев по очереди закинули «кошки» на стену. Песчаник, из которого она была сложена, хорошо тем, что за него крепко цеплялись загнутые, железные когти. К стене поднялись остальные валлийцы, отобранные Джоном. Первая тройка начала подниматься на стену по веревкам с мусингами. Если наверху нас ждет засада, то эти трое движутся к своей смерти. Они это знают, но все равно чуть не поссорились, решая, кому лезть в первой тройке. Им лет по восемнадцать-двадцать. Хотят прослыть героями, но пока не понимают, что насладиться славой может только живой.

Наверху было тихо. Веревки подергали условным знаком, сообщая, что все в порядке. Поднялась вторая тройка, третья. Затем залезли мы с Джоном. Оба в кольчугах и шлемах. Я и без доспехов вешу под девяносто килограмм, а в них с трудом поднимаю сам себя, даже помогая ногами, которыми упираюсь в стену. Двое валлийцев тянут наверху мою веревку, помогая забраться побыстрее. Я цепляюсь рукой за шершавый зубец на стене, протискиваюсь между ним и соседним, отхожу по стене в сторону. Устал так, что шелковая рубаха липнет к вспотевшей спине. А стена высотой всего-то метров семь. Опять становлюсь старым. По моим прикидкам мне сейчас где-то около сорока пяти. Валлийцы поднимаются раза в три быстрее меня. В их возрасте на такую высоту я тоже поднимался за несколько секунд и без помощи ног.

Две группы валлийцев расходятся по стене в разные стороны. Где-то должны быть дозорные. Скорее всего, в надворотной башне, делая время от времени обход остальных. Осажденные не ждут нападения на замок. Слишком он крепок. Обычно в замковых гарнизонах служат инвалиды, лодыри и трусы, которые привыкают к спокойной, размеренной жизни и даже во время осады не хотят с ней расставаться. Их тут кое-как кормят, а за это они кое-как служат. Им надо подождать несколько недель, пока виконт и герцог помирятся или еще что-нибудь случится. Вот они и ждут, как умеют.

Остальные валлийцы занимают позиции на стене, держа длинные луки на изготовке. Мы с Джоном прикрываем их с двух сторон на случай атаки. Она может быть неожиданной. Ночь темна, двор замка плохо видно, нетрудно подкрасться к нам почти вплотную.

Зато хорошо просматривается темный силуэт донжона. Он метров двенадцать длинной, десять шириной и около пятнадцати высотой. Три этажа. С левого от ворот бока пристройка, доходящая до середины второго этажа. В ней вход в донжон — лестница на второй этаж. К крепостным стенам жмутся хозяйственные пристройки. Сразу справа от ворот находится конюшня. В ней испуганно всхрапнула лошадь. Наверное, почуяла запах крови. У боевых коней этот запах ассоциируется с опасностью.

Со стороны надворотной башни послышался человеческий вскрик, короткий, но довольно громкий. Лучники, стоявшие рядом со мной, затаили дыхание, прислушались. К счастью, никто больше не закричал, не поднял тревогу.

Ко мне тихо подошел один из валлийцев, зачищавших башни и доложил шепотом:

— В башнях убили всех.

— Хорошо, — похвалил я и приказал ближнему лучнику: — Дайте сигнал второму отряду.

Дважды ухнул филин. Очень правдоподобно. Я всегда хотел научиться подражать крикам животных и птиц. Увы, мне такие способности не даны. Зато свое в морских науках наверстал. После перелома ноги я по совету заведующего учебной частью мореходного училища Соколова по прозвищу Дед — бодрого старика с буденовскими усами — ушел в академический отпуск.

— Слишком часто твою фамилию командир роты произносит на педсоветах. Это может плохо кончиться, — аргументировал он. — За год тебя подзабудут, и командир роты будет другой.

Вернулся я на второй семестр четвертого курса в другую роту, командир которой поздно понял, какой фрукт ему достался, не успел за оставшийся год с небольшим выгнать меня. Дед к тому времени умер. Возможно, я был его последним добрым делом. Этой роте поменяли учебную программу, из-за чего они в первом семестре вместо «Средств наблюдения и связи» прошли «Кораблевождение», которое моя бывшая рота должна была грызть во втором. Пришлось мне осиливать этот предмет самостоятельно. Что я и сделав, взяв учебник. По этому предмету надо было научиться решать на планшете десять типов задач по сближению и расхождению с противником. Для их решения надо иметь хорошее воображение и абстрактное мышление. Как говорят в Одессе, так они у меня есть. Благодаря чему и начертательная геометрия не была для меня ужасным предметом, хотя чертил отвратительно. За первый вечер я разобрался с пятью типами задач и на следующий день сдал их преподавателю. Остальные пять пришел сдавать на второй день. На этот раз принимали сразу четыре преподавателя, включая начальника военно-морского цикла капитана первого ранга Гусева. За два дня и без посторонней помощи я осилил то, чему других учили целый семестр, многих так и не выучив. После этого каперанг Гусев не позволит отчислить меня их училища за то, что на удар мне под дыхало нового командира роты капитана третьего ранга Дрожжина я ответил ударом ему в рыло. Имел он дурную привычку бить своих подчиненных, за что ротные холуи величали его Папой. Наверное, чтобы не так обидно было получать от него оплеухи. Я тоже так называл, но добавлял слово «римский». К сожалению или к счастью, угадал Папуле вскользь по плечу, потому что рядом с нами стояла преподавательница английского языка, которая учила меня четыре года и знала мой характер. Она успела схватить меня за руку. За синяк или свернутый командирский нос меня бы вышибли на раз, никакой начальник военно-морского цикла не помог бы.