Книга Капитан Панталеон и Рота добрых услуг - Марио Варгас Льоса

Как только первый унтер-офицер Родригес Саравиа и остальной экипаж были освобождены, по радио передали в Науту, Рекену и Икитос тревожное сообщение о случившемся, и тотчас же все посты, речные базы и гарнизоны округа были мобилизованы в погоню за пятерыми бежавшими. В течение суток были выловлены все.

Трое — Теофило Морей, Артидоро Сома и Фабио Тапайури — попались вечером неподалеку от Науты, куда они пытались пробраться тайком после того, как пробежали много километров по зарослям, разодрав в клочья одежду и до крови расцарапав тело. Двое других — Кайфас Санчо и Фабрисиано Писанго — были схвачены на рассвете следующего дня, когда они переплывали Укайали на глиссере, который украли в порту в Науте. Один из них, Кайфас Санчо, оказался довольно серьезно раненным — схватил пулю ртом.

Жертвы нападения были переправлены в Науту, где Луисе Канепе и Чупито была оказана необходимая помощь, оба они в своем горестном положении проявили большое мужество и твердость духа. Там же были получены от жертв первые показания о только что пережитых ими ужасных событиях. Труп несчастной Ольги Арельано Росауры из-за юридических формальностей смогли доставить в Икитос лишь 4-го числа на гидроплане «Далила», а в Науту сопровождал ее останки тогда еще лишь сеньор Панталеон Пантоха, и он же проводил первые расследования. Остальные женщины вернулись в Икитос по реке на судне «Ева», которое не пострадало особенно во время налета, а семеро арестованных еще несколько дней пробыли в Науте и были подвергнуты властями изнурительным допросам. Вчера под усиленным конвоем они прибыли в Икитос на гидроплане ПВВС и в настоящее время находятся в центральной тюрьме на улице Сержанта Лореса, откуда, без сомнения, преступники выйдут очень нескоро.

Бурной и скандальной была жизнь усопшей

Она родилась 17 апреля 1936 года в тогда еще заброшенном селении Нанай (в те времена не было шоссе, которое теперь соединяет курортное местечко с Икитосом) и была дочерью Эрменехильды Арельано Росауры и неизвестного отца. Ее крестили 8 мая того же года в церкви Пунчаны и нарекли Ольгой, дав еще два имени матери. Мать Ольги, по словам тех, кто ее помнит, занималась в Нанае чем придется — служила уборщицей на речной базе в Пунчане, а также в местных барах и ресторанах, откуда ее всякий раз выгоняли за пристрастие к спиртному, так что в конце концов соседи привыкли видеть, как нетвердо держащаяся на ногах Рюмочка Гермеса — так ее прозвали — бродит по кварталу вместе со своей малолетней дочуркой Ольгитой, а прохожие, глядя ей вслед, пересмеиваются. Девочка была невезучей: когда ей исполнилось всего восемь или девять лет, Рюмочка Гермеса пропала из Наная, бросив дочь на произвол судьбы, ее милосердно подобрали адвентисты седьмого дня и поместили в свой маленький сиротский приют, что стоял на углу Саманес Окампо и Напо, где теперь осталась только церковь. В этом заведении бедняжка, до той поры росшая, как дикий зверек, в грязи и невежестве, стала учиться читать, писать, считать и вела жизнь простую, но здоровую и чистую в соответствии с твердыми моральными правилами этой церкви.

(«Не так уж они, видно, были тверды, как расписывают, если судить по послужному списку барышни», — заметил один из наших редакторов, с характерной для него строгостью, добрый католик, в прошлом связанный с армией и знаменитый тем, что в его проповедях постоянно звучит ирония по адресу многочисленных протестантских церквей Икитоса; своего имени он просил не называть.)

Драматическая история молодого миссионера

«Я хорошо ее помню, — сказал нам адвентистский пастор, его преподобие Авраам Мак-Ферсон, который стоял во главе сиротского приюта в те времена, когда там находилась маленькая Ольга Арельано Росаура. — Это была веселая смуглянка, смышленая и живая, послушно выполнявшая распоряжения учителей и наставников, и мы от нее ожидали много хорошего. Погубила ее, без сомнения, великая красота, которой ее одарила природа с отроческих лет. Но как бы то ни было, помолимся за нее и, думая о ее участи, постараемся исправить нашу жизнь, ибо зачем вспоминать о вещах грустных и горьких, добра от этого не будет и ни к чему это не приведет». Тем самым преподобный Авраам Мак-Ферсон прозрачно намекнул на случай, наделавший много шуму в Икитосе: на сенсационный побег из сиротского приюта адвентистов седьмого дня тринадцати-летней красавицы, какой была тогда Ольгита Арельано Росаура, с одним из ее наставников, молодым пастором Ричардом Джей Пирсом, незадолго до того прибывшим в Икитос со своей далекой родины, Северной Америки, чтобы получить боевое крещение на поприще миссионерства. Случай этот окончился трагически, как, должно быть, помнят многие читатели «Эль Ориенте», ибо как раз в нашу газету, тогда самую уважаемую в Икитосе, мучимый совестью миссионер, прежде чем покончить с собой, направил письмо, умоляя о прощении общественность Лорето и терзаясь тем, что не устоял перед юной красой Ольгиты, а потом он повесился на пальмовом дереве, неподалеку от селения Сан-Хуан. («Эль Ориенте» в сентябре 1949 года публиковала полностью его письмо, написанное наполовину по-английски, наполовину по-испански.)

Тобогган легкой жизни

После этой скороспелой и неудачной любовной авантюры Ольга Арельано Росаура покатилась по наклонной плоскости легкой жизни, чему, безусловно, способствовала ее физическая привлекательность и огромное обаяние. С той поры ее прелестная фигурка стала мелькать в ночных заведениях Икитоса, в таких, как «Мао-Мао», «Сельва», и теперь уже не существующем притоне «Роскошный цветник», который в один прекрасный день властям пришлось закрыть, так как они поняли, что бар полностью отвечает своему названию, поскольку в этом подпольном доме свиданий с четырех до семи ежедневно расставались с целомудрием школьницы города Икитоса. Хозяин заведения — почти легендарный Умберто Сипа (он же Сморчок), проведший несколько месяцев в тюрьме, — сделал затем, как всем хорошо известно, блистательную карьеру на этом поприще.

Долго пришлось бы излагать все любовные перипетии несчастной Ольгиты Арельано Росауры: молва ей приписывала бесчисленных покровителей и могущественных друзей, многие из которых были женаты и с которыми девушка, не стесняясь, появлялась на людях. Один из таких непроверенных слухов утверждал, будто в конце 1952 года Ольгита была потихоньку выслана из Икитоса тогдашним префектом департамента Мигелем Торресом Саламино, причиной чему была страстная любовь между сбившейся с пути Ольгитой и сыном префекта, студентом инженерного института Мигелито Торресом Сааведрой, чью кончину в мутных водах лагуны Кистокоча считали самоубийством — так многочисленны были свидетельства глубокого отчаяния, в которое впал молодой человек после исчезновения из города возлюбленной, хотя его семья самым решительным образом опровергала этот слух. Как бы то ни было, неуемная Ольгита отбыла в бразильский город Манаос, и о ней было известно лишь одно: вместо того чтобы исправиться, она с головой окунулась в беспутную жизнь, пустилась во все тяжкие — другими словами, целиком посвятила себя — в лупанариях и домах свиданий — древнейшей профессии проституции.

Возвращение на родину

Поднаторевшая в непристойном ремесле и красивая, как никогда, Ольга Арельано Росаура, которую наши земляки с лоретанской находчивостью тотчас же окрестили Бразильянкой, года два назад возвратилась в родной Икитос и почти сразу через посредничество местного вербовщика женщин Китайца Порфирио из Вифлеемского квартала поступила в Роту добрых услуг — учреждение, поставлявшее женщин легкого поведения так, словно это скот или предметы первой необходимости, воинским частям Амазонии. А незадолго до того неисправимая Ольгита стала героиней шумного скандала: во время вечернего сеанса ее застали в последнем ряду кинотеатра «Болоньези» за неописуемыми занятиями с лейтенантом Гражданской гвардии, которого после этого пришлось перевести из Икитоса в другое место. Со стороны супруги этого офицера была даже попытка нападения, и наши читатели, должно быть, помнят, как в один прекрасный чертверг, после вечерней зори, она набросилась на Бразильянку и как они — в скверике на Пласа-де-Армас — сцепились, осыпая друг дружку оскорблениями.