Книга Последние капли вина - Мэри Рено

Когда представители Афин произнесли поздравления и отошли, Лисий увел меня очиститься и отдохнуть до начала забегов на стадий. Он дал мне охлажденной воды с вином и несколько медовых лепешек, зная, что после состязаний я с ума схожу без сладкого; мы легли под сосной над самым Стадионом. К нам подошли двое или трое друзей с лентами, которые купили для меня, повязали их и присели поболтать. Кто-то заметил:

– Молодому Тисандру под конец повезло, что он вышел на второе место.

– Тисандру? - переспросил я. - Он пришел третьим, вторым был критянин.

Лисий засмеялся:

– Ну-ну, никто не видит меньше в забеге, чем победитель.

Другой муж пояснил:

– Ты вырвал у критянина сердце, когда обошел его; после этого в нем уже не осталось боевого духа.

– Я думал, у него дыхание лучше, чем у Тисандра, - удивился я.

– Поосторожнее! - сказал Лисий, подхватывая амфору с вином. - Чуть не разлил, у тебя руки еще трясутся.

Я нагнулся и сделал маленькую ямку в толстом слое опавшей хвои, чтобы поставить амфору. Ленточки, которые они повязали мне на голову, упали на лицо, но я не отодвинул их. Я помнил, как смотрел вслед набирающему скорость критянину и думал: "Вот летит победа, настоящая победа, посланная богами". Во время упражнений на дорожке он казался таким гордым, таким уверенным в себе, как только доступно человеку, - а пришел всего лишь третьим. Но, в конце концов, он прибыл в Истмию только позавчера вечером. Я припомнил удивление на его лице, когда я поравнялся с ним. Полагаю, его поразило, что здесь нашелся кто-то, равный ему.

В архивах я выяснил, что дальний бег среди мужей выиграл кто-то с Родоса, а стадий - фиванец. А сам я об этих забегах помню лишь, что громко кричал; мне не хотелось, чтоб люди говорили, будто меня не интересует ничья победа, кроме своей собственной.

На следующий день проходили состязания в кулачном бое и метании, а потом настал день борьбы. Погода была ясная и солнечная. В самом начале афинянам досталась победа - юный Платон выиграл состязания среди юношей. Он провел несколько очень искусных техничных схваток, используя не только широкие плечи, но и голову, и был хорошо принят зрителями. Лисий высоко его оценил. Я видел, какое удовольствие это доставило Платону; когда у него вспыхнули глаза под густыми бровями, он даже стал красивее. Перед уходом он пожелал Лисию успеха в его бое.

– Лисий, - спросил я потом, - насколько хорошо вы с этим Аристоклом знаете друг друга? Вы так серьезно улыбались, глядя один другому в глаза, что я до сих пор гадаю, не стоит ли приревновать.

– Не говори глупостей, - ответил он со смехом. - Ты же знаешь, это его всегдашняя манера. А сам-то ты какой?

И все же я какое-то время чувствовал, что есть между ними что-то общее, неизвестное мне.

В Пограничной Страже у ребят была поговорка: "Хладнокровный, как Лисий". Как любой хороший командир, он старался держаться в соответствии с этой легендой. Ему даже меня удавалось ввести в заблуждение, хоть и не каждый раз: когда он становился совсем тихим, я всегда знал, что он на грани.

Глашатай вызвал панкратиастов; Лисий сделал мне наш знак. Я проводил его глазами до дверей раздевальни, потом подождал, пока не вытащили жребии. Ему выпала третья схватка, в паре с Автоликом. "Если он выиграет этот бой, - подумал я, - тогда ничто не помешает ему добыть венок".

Я вскочил со своего места, потому что у меня родился план, и побежал вверх по священным ступеням к большому храму. Там я вынул из-за пазухи дар, который купил для бога в одной из лавок снаружи. Это была маленькая лошадь, сделанная из тонкой бронзы, с посеребренной гривой и хвостом и позолоченной уздечкой. Я купил смолы для курений и подошел к алтарю. Всегда меня охватывает благоговение перед ликом Посейдона, этого древнего бога, который держит в деснице своей землетрясения и морские бури. Но лошади ему дороги, а эта оказалась самой лучшей среди всех, что я перебрал. Я передал ее жрецу, увидел, как она была возложена на алтарь, и сотворил молитву.

Состязания панкратиастов проходили близко, перед самым храмом, но когда я вернулся на свое место, первый бой уже окончился и атлеты ушли в помещение. Толпа как будто была возбуждена поединком, и я пожалел, что пропустил его, - а вдруг Лисию позднее придется встретиться с его победителем? Второй бой, однако, оказался не особенно примечательным; его выиграл неуклюжий мантинеец - он провел захват корпуса, на который Лисий никогда не дал бы ему времени. Потом глашатай провозгласил:

– Автолик, сын Ликона, и Лисий, сын Демократа, оба из Афин.

Глаза мои застыли при виде Автолика. "Что сделалось с его красотой?" думал я. Когда он был одет, ты смотрел на его приятное лицо и не видел, как огрубело тело.

Толпа встретила их приветственными криками; не трудно было догадаться, что Автолика они приветствуют за то, что слышали о нем, а Лисия - за то, что видят сами. Он стоял, словно бронзовая статуя Поликлета[573461], его ни с кем нельзя было спутать, а Автолик был похож на здоровенного деревенского силача, который на спор поднимает бычка. Но я был не настолько глуп, чтобы недооценивать его. Несмотря на массивность, он все еще был очень быстр и знал все приемы и уловки. Пока они обменивались ударами в стойке, я видел за каждым его ударом эту огромную массу и молился, чтобы Лисий оказался сверху, когда они начнут бороться на земле.

Но, несмотря на все мои страхи, прошло не больше времени, чем нужно, чтобы пробежать пять стадиев, и я уже так кричал от радости, что охрип. Я пробился через толпу и бросился к Лисию. Он не очень пострадал в схватке. Распухло ухо, появилось несколько синяков и еще он растирал левое запястье - Автолик захватил его и чуть не сломал, пытаясь развернуть Лисия и провести бросок с захватом рук на плече. Но в целом он был в отличном состоянии. Я прошел с ним внутрь навестить Автолика - Лисию пришлось помочь ему подняться на ноги после решения судей. Он порвал одну из больших мышц спины - это его и прикончило. Ему было очень больно, а ко всему еще вот уже много лет он не уступал венка никому; но он принял руку Лисия и поздравил его с красивой победой, как и подобает благородному человеку, каким он всегда был.

– Мне досталось по заслугам, - сказал он, - за то, что слишком прислушивался к чужим советам во время подготовки. У тебя оказалось больше здравого смысла, Лисий. Удачи тебе - и принеси петрушку[419194]. Мое место заняли, но Платон раздвинул своих соседей (не могу припомнить, чтобы встречал когда другого такого сильного юношу в его возрасте). В последующих схватках я не увидел никого, кто, на мой взгляд, мог бы сравниться с Автоликом. Наконец настало время для боев предпоследнего круга. Всего участников было восемь, так что пустого номера не выпало никому[726349]. Глашатай объявил: