Книга Зимняя мантия - Элизабет Чедвик (Англия)

– Ваши люди вас потеряли, милорд, – произнесла она, переводя дыхание.

Он вопросительно поднял тонкую бровь.

– Они послали вас найти меня?

По тому, как он ее изучал, Матильда поняла, что он пытается определить ее место в домашней иерархии – служанка или госпожа.

– Нет, милорд. Я искала мать, мне нужны были ключи. И увидела вас здесь в саду.

– А… – Он слегка улыбнулся. – Если я правильно понял, ваша мать – графиня Джудит?

– Верно.

– И вы решили поговорить со мной, вместо того чтобы направиться к ней? – Он говорил, обращаясь не столько к Матильде, сколько к самому себе, как бы взвешивая что-то в уме.

– Со мной была сестра. Мама отдаст ключи ей. – Она облизала губы, внезапно занервничав под его изучакщим взглядом.

– И которая вы из сестер? – Не отрывая от нее взгляда, он протянул руку, взял в ладонь крупное, низко висящее яблоко и потянул. Оно сорвалось легко, даже ветка не качнулась.

– Я Матильда. Сестру зовут Джудит.

Он кивнул, как будто она подтвердила что-то, что он уже знал.

– Вас назвали в честь королевы Вильгельма, да упокоит Господь ее душу. – Симон перекрестился. – Я видел вас однажды, когда вы были совсем маленькой.

Взгляд Матильды снова остановился на синем плаще.

– Ваши люди сказали, что вы знали моего отца.

Он повел плечами.

– Я так думал, но теперь я понимаю, что только Господь действительно знает нас. Вы похожи на отца.

– Я помню, как он носил этот плащ, – прошептала она сдавленным голосом. – Я часто думала, что могло с ним случиться…

– Он отдал его мне в тюрьме в Винчестере. – Он повернул яблоко в руке, проведя большим пальцем по глянцевой поверхности.

Матильда опустила глаза, борясь с затопившей ее волной ревности. Этот человек – ее связь с отцом. Не стоит обращать внимания на то, что плащ был отдан ему, а не ей. Даже если бы он вернулся в Нортгемптон, мать никогда бы не разрешила ей сохранить его – она знала это точно. Ей хотелось дотронуться до него, погрузить пальцы в шелковистый мех, прижаться к нему лицом и снова стать четырехлетней девочкой. Но только не при де Санли.

– Зачем вы здесь? – спросила она. Ей хотелось вырвать у него яблоко.

Если его удивил ее резкий тон, он хорошо это скрыл. Но он поколебался, прежде чем заговорить.

– Король Вильгельм Руфус велел мне взять владения в Хантингдоне и Нортгемптоне под свое управление. – Он поднял глаза на окно в покоях графини. – Вашей матери ничего не остается, как смириться.

Матильда пристально посмотрела на него. Слова были такими странными, что их смысл не доходил до нее.

– Вы возьмете земли моего отца? – услышала она свой вопрос.

– Да, часть из них, – ответил он. – У меня королевский приказ, и я не потерплю неповиновения. – Голос стал резким.

Ей очень хотелось спросить, о каком препятствии с их стороны может идти речь, ведь он имеет дело с женщинами, но по его манерам чувствовалось, что он уже получил свое во время встречи с матерью.

Она подняла голову.

– Что же станет с нами? На этот счет у вас тоже имеется королевский приказ?

Он мрачно взглянул на нее.

– Да, есть, – коротко ответил он. – И должен признаться, я уже подумываю, не ослушаться ли мне. – Он поднес яблоко ко рту и надкусил.

Матильда возмущенно продолжала смотреть на него, боясь спросить, что он имеет в виду.

Он наклонил голову и, ничего не объяснив, вышел из сада.

Она смотрела ему вслед. Походка у него была неровной, и она заметила, что он старается не хромать в ее присутствии. Плащ он оставил на скамье, как Матильде подумалось, намеренно. Она села на плащ и, как ей хотелось, погрузила пальцы в прохладный блестящий мех и прижалась к нему лицом.

Это вызвало в ней смутные воспоминания. Она вспомнила смешинки в темно-синих глазах отца и блеск его рыжих волос на солнце. Она услышала его рокочущий басом голос, английскую речь и снова ощутила восторг, который она испытывала, когда он подбрасывал ее в воздух. Слезы жгли ей глаза. От плаща чем-то пахло – нагретой тканью и пылью и чем-то еще: особым запахом человека, который этот плащ теперь носил.

Щелкнула щеколда, она на мгновение решила, что он нернулся за плащом, но то была Сибилла, которая торопливо шла по дорожке. Щеки ее раскраснелись, платок сбился в сторону.

– Ваша мать немедленно требует вас к себе, – задыхаясь, объявила горничная.

Матильда встала – глаза служанки расширились при виде синего плаща.

– Сэр Симон оставил его, – пояснила она. – Я собиралась его вернуть ему.

Сибилла качнула головой.

– Не время, милая. И лучше не показывайте его матери, – посоветовала она. – Она и так едва не лопается от злости.

– Сэр Симон сказал мне, что он приехал, чтобы взять все владения в свои руки. – Матильда взяла плащ и перебросила его через руку – он был почти таким же тяжелым, как кольчуга.

– Он сказал что-нибудь еще?

Матильда погладила мягкую синюю шерсть.

– А должен был? Есть еще что сказать?

Сибилла мрачно взглянула на нее.

– Достаточно, чтобы потрясти стены, – сурово возвестила она. – Но я больше ничего не скажу. У вашей матери такое настроение, что порку заработать можно проще простого.

У дверей материнских покоев Матильда остановилась, чтобы спрятать плащ в стоящий у стены сундук. Оправив юбки и убрав выбившуюся прядь волос под платок, она постучалась и вошла.

Хмурая Джудит ходила взад-вперед по комнате. Губы ее были поджаты, отчего она выглядела старой и некрасивой. Увидев Матильду, она остановилась и повернулась к дочери лицом. Ярость бушевала в ее глазах.

– Твоя сестра сообщила мне, что ты говорила с Симоном де Санли, – ледяным тоном произнесла она. – Не хочешь ли сказать мне: зачем?

Матильда лихорадочно подыскивала повод, который показался бы ее матери обоснованным.

– Я увидела его в саду, и по тому, как он сидел, мне показалось, что он болен.

– Ничего подобного! – резко возразила Джудит. – И ты держись от него подальше. Он волк в овечьей шкуре. – Ее голос дрожал от злости. – Что он тебе сказал?

– Очень немного, – ответила Матильда, которую начало раздражать поведение матери. – Только что он приехал, чтобы взять земли моего отца под свою опеку.

– Земли «твоего отца», – передразнила Джудит. – Твой возлюбленный, святой отец, не сумел сохранить ни свои земли, ни свою голову. Это я управляла ими после его смерти, и я не позволю какому-то выскочке занять мое место.