Книга Кольцо - Мэри Каммингс

К тому времени, как они добрались до места, Нэнси казалось, что в ее теле не осталось ни единой частички, которая бы не ныла от холода. Она почти вбежала в дверь и замерла, наслаждаясь потоком теплого воздуха, который поддувал откуда-то снизу и охватывал ее с ног до головы. Как мало надо человеку для счастья...

— Миссис Райан, с вами все в порядке?

Нэнси открыла глаза и уставилась на появившегося непонятно откуда швейцара — еще секунду назад в коридоре никого не было.

— Да... — попыталась выговорить она — губы все еще слушались плохо. — Просто замерзла очень.

— Да, похолодало сегодня к ночи изрядно, — вежливо подтвердил швейцар, словно для него было обычным де­лом видеть столь непрезентабельно выглядевших высо­копоставленных клиенток. — Вам помочь дойти до лиф­та? Мистер Райан звонил уже вниз, беспокоился.

Ник, похоже, и впрямь беспокоился изрядно. Стоило Нэнси выйти из лифта, как он вылетел в коридор — босиком и без рубашки.

— Господи, ну куда ты пропала?! Я уж не знал, что и думать!..

Схватил за плечо — словно чтобы убедиться, что она живая.

Почему-то подумалось: «А это уже было...»

— Извини, я заблудилась...

— Пойдем скорей, ты замерзла, наверное. На улице, говорят, жутко холодно.

— Холодно... — машинально согласилась Нэнси.

Она и забыла, какой он здоровенный и мускулистый, — а теперь увидела и вспомнила... И вспомнила, какие мяг­кие волосы у него на груди...

— Я думал, ты вот-вот придешь, заказал ужин, а тебя все нет и нет.

...И какими твердыми становятся плоские коричневые соски, стоит легонько прикоснуться к ним...

Черт возьми! Вывернувшись из-под его руки, Нэнси устремилась к открытой двери номера. Показалось вдруг, что он может прочесть ее мысли...

Пальцы с холода слушались плохо. Она нетерпеливо дернула затянувшуюся завязку капюшона и снова почувствовала плечом теплое прикосновение.

— Давай куртку! Тебе помочь?

— С собаки ошейник сними, — стряхнула она с запя­стья петлю поводка и мысленно добавила: «И убери руки… и... и оденься, черт тебя подери!»

— Я не заказал ей ничего из еды. Надо было?

Проклятая завязка наконец поддалась.

— Нет, у нее своя еда есть. Там суп какой-нибудь будет?

— Да, луковый, по-французски.

— Ну вот, я ей пару ложек для вкуса налью — и хватит.

— Можно уже звонить, чтобы везли?

— Да, я только переоденусь.

Всего четверть часа назад Нэнси мечтала попасть в тепло, но теперь ей казалось, что в спальне невыноси­мо жарко. При мысли о том, что сейчас ей придется си­деть за столом напротив Ника, совсем близко к нему, го­рело не только лицо, но и все тело, что-то сжималось в животе и сердце колотилось.

Стоя под прохладным душем, Нэнси остервенело, до боли, терла жесткой губкой покрасневшую кожу, повто­ряя самой себе: «У нас контракт... контракт... больше ни­чего...», потом сделала воду еще холоднее.

Это помогло... почти. К тому времени, как Нэнси вы­шла из душа, она чувствовала себя значительно спокой­нее — лишь ощущение, что в номере жарко и душно, никак не проходило.

Зеленый пуловер она решила не надевать, представив, как будет париться в нем. Выбрала в шкафу светлое шелко­вое платье, которое держалось на воротнике-«ошейнике», полностью закрытое спереди, зато оставлявшее открыты­ми руки, плечи и спину. Надевать под него лифчик не по­лагалось.

Пожалуй, оно было слишком нарядным для обычного ужина — ну да ничего, зато в нем не жарко. По крайней мере, в таком виде она не будет чувствовать себя бедной родственницей. Теперь поправить прическу... немного косметики — и можно идти.

И, лишь выйдя из спальни и увидев Ника, Нэнси осоз­нала тщательно скрываемую от самой себя правду — что и прихорашивалась, и надела свое самое лучшее платье она для него...

Эта мысль, непонятно почему, взбесила ее — какого черта, у них что тут — свидание?! Тем более что он-то даже не подумал прилично одеться — майку натянул, и все. А теперь сидел, развалившись на диване, и развлекался — кидал Дарре какие-то хрустящие кусочки, которые она с энтузиазмом ловила.

Неправильно истолковав выражение лица Нэнси, Ник безмятежно улыбнулся и объяснил:

— А это не шоколад. Это сухарики для супа, — смерив ее таким откровенно мужским оценивающим взглядом, что к щекам снова прилила кровь.

«Что заслужила — то и получила!» — сердито подумала она, а вслух сказала — получилось тоже сердито:

— Я ее сейчас запру. Чтобы не мешала есть.

— Да чего ты, она не мешает!

— Она будет все время клянчить со стола и не даст спо­койно поесть.

Это было черной клеветой на собаку, которая вела себя обычно вполне воспитанно, и Нэнси испытала некоторые угрызения совести, когда Дарра, повинуясь ко­роткой команде «Место!», безропотно (правда, с обижен­ным видом опустив голову) поплелась в спальню.

Ник уже сидел за столом. Стоило Нэнси подойти, встал, отодвинул ей стул и пояснил:

— Я официанта отпустил. И так целый день с людьми — хоть вечером расслабиться хочется.

На мгновение он оказался совсем близко — так близ­ко, что она почувствовала легкий запах его лосьона. Дру­гого, не того, что раньше...

Стол был весь заставлен; рядом, на сервировочном столике, виднелись еще какие-то блюда, накрытые блестящими крышками.

— Я в последнее время много ем, — откликнулся Ник на ее невысказанные мысли, — с тех пор как на ноги встал. И главное, не толстею совершенно, — провел рукой по плоскому животу, — все как в топке сгорает. Работаю много.

— Ты по-прежнему плаваешь?

— Иногда... когда время есть. Стараюсь каждый день, но не всегда выходит. А ты бегаешь?

— Иногда... Когда время есть, — усмехнулась она.

Не спрашивая, он наполнил ее бокал светло-золоти­стой, сразу пошедшей мелкими пузырьками ароматной жидкостью. «Дом Периньон», машинально отметила Нэн­си, подумав, что кое-какие «аристократические» привыч­ки юности у нее еще остались. Например, умение с одно­го взгляда определить марку шампанского...

Она думала, что Ник скажет что-нибудь «к случаю», но он только легонько позвенел своим бокалом о ее и под­нес к губам. Нэнси тоже приподняла бокал, вдохнула аро­мат, и, отхлебывая холодную кисловатую жидкость, вдруг вспомнила — так отчетливо, будто это только что прозву­чало наяву: «Ну... за нас?»

И голубой камешек, похожий на звездочку, и белое пла­тье, и светящуюся огнями елку, и запах его волос...

— Тебе положить что-нибудь?

— Да, пожалуйста...

Ел он действительно много. Впрочем, неудивитель­но — такое большое тело и питать нужно как следует. Сама Нэнси лениво ковыряла вилкой ломтик паштета. Спро­сила, просто чтобы не молчать: