Книга Антикиллер-2 - Данил Корецкий

Теперь непреложный факт водворения Лисом Колерова в камеру получал официальное объяснение. Документы о том, что он многократно проделывал это и ранее, не сохранялись, поэтому оставалась только одна неувязка: неполно оформленное личное дело задержанного. Если Колеров попал в ИВС на общих основаниях, в деле обязательно должна быть дактилокарта и фотография.

Через несколько минут Лис мчался в пригородный поселок Грушевка, где проживал старшина Тимшин. Тот возился в огороде у небольшого, но крепенького домишки и, увидев подполковника выронил из рук лопату.

– Как жизнь, дружок? – Лис приветливо помахал рукой. – Иди сюда, раз в дом не приглашаешь!

Старшина на негнущихся ногах двинулся к нему. Так кролик против своей воли ползет к разинувшему пасть удаву.

– Садись в машину, разговор есть, – Лис гостеприимно распахнул дверцу. Если бы кто-то наблюдал эту сцену со стороны, то решил бы, что к Пахому Тимшину прибыл закадычный друг или скорее родственник, потому что откуда у деревенского мужика такие солидные и красиво одетые друзья?

– Ну что, иуда, – совсем другим тоном заговорил Лис, когда предатель захлопнул за собой дверь. – «Наседок» сдаешь? А про подписку забыл? И присягу не помнишь? Это лет на шесть-семь потянет...

Тимшин икнул. Он понимал, что просто так сделанное им не обойдется, и даже хотел скрыться, но никакой другой жизни, кроме как в своем домике с живностью иогородом, он не представлял, а потому приготовился покорно встретить любой поворот судьбы.

– Если бы двух трупов не было, – продолжил Лис. – А так соучастие в убийстве корячится – лет на пятнадцать...

Он «брал на понт», но старшина не разбирался в юридических тонкостях, зато отлично знал, что такое тюрьма...

– А может, и по-другому закончиться, – обнадеживающе улыбнулся Лис. – Вдруг Колеров дознается, кто его сдал? Дело-то нехитрое! Или дружки убитых к тебе придут за товарищей спросить? И домик твой сгорит синим пламенем, и скотина... Да и тебя, я думаю, спалят! Как считаешь, спалят тебя бандюки или оправдаешься?

По морщинистому лицу старшины покатились крупные слезы. Он влип в скверную историю, теперь приходилось держать ответ. Он не мог рассчитывать на могучих покровителей и высокооплачиваемых адвокатов, да вообще ни на кого. Никому на этом свете он не был нужен, кроме своего кабанчика, который регулярно получал пищу из его натруженных рук.

– Я расскажу... Все расскажу...

– А чего ты такого нового расскажешь? – хмыкнул Лис. – Все и так ясно. Вот только как ты их нашел, мне пока непонятно...

– Они сами... Я бы никогда сам не стал... Что я, не знаю как записки носить...

Не перебивая. Лис выслушал покаянную историю, каковых за годы службы переслушал столько, что уже перестал чему-нибудь удивляться.

– Передал записку-то?

– Не... Разорвал и кусочки пожег...

– Прочел вначале?

– Прочел...

– Ну? Только не вздумай фуфло прогнать, – угрожающе придвинулся Лис и вонзил в мутные и мокрые глаза предателя обжигающий взгляд.

– «Колдун сказал – бери все на себя, вытащим», – процитировал Тимшин.

– Подписи не было.

– Колдун? – переспросил Лис и задумался. – Ладно. Сейчас поедем в город, зайдешь в ИВС и скажешь, что забыл положить документы в личное дело Колерова. Они вроде в столе остались или еще где-то...

– В шкафчике могли... Там не смотрят...

– Вот и вытащишь их, вроде как из шкафчика, – Лис показал дактилокарту и фотографию.

Карточка была не очень качественной, и в принципе мутноватое изображение бывалого зека неопределенного возраста чем-то походило на композиционный портрет Колерова.

– Это раз, – деловито подытожил Лис. – Ты Колерова никогда раньше не видел и ни с кем о нем не разговаривал, это два! И тех двоих ты никогда не видел, это три!

– Значит... Тимшин облегченно вздохнул и вытер мокрое лицо.

– Спасибо... Большое спасибо... В его глазах вспыхнули огоньки искренней благодарности.

Четвертым условием Лис хотел поставить немедленную подачу рапорта на увольнение, но внезапно передумал. Это не хищник, просто попавший в оборот забитый мужик, обреченный на то, чтобы при любом раскладе стать жертвой... А в дальнейшем его можно использовать в своих целях – раскаявшийся грешник подходит для этого гораздо лучше, чем откровенный злодей или непорочный праведник.

– Я все сделаю! Только его ведь могут найти по фотке и отпечаткам... Лис едва заметно усмехнулся. Прощенный грешник уже пытается принести

пользу... На фотографии был изображен разбойник, разыскиваемый в советские годы угрозыском Грузии. А отпечатки на дактилокарте принадлежали трупу неизвестного, личность которого установить так и не удалось.

– Это, дружок, не твоя забота. Но котелок у тебя варит, молодец! Доброе слово и кошке приятно. Лицо старшины разгладилось. Сейчас он

испытывал к Лису самые добрые и признательные чувства. С этого и надо начинать доверительные отношения.

* * *

Задержанный в подъезде Литвинова чеченец никаких показаний не давал, даже имя свое назвать отказался. Сигарет он не брал, в контакт не вступал, смотрел волком, наручников с него на всякий случай не снимали. Лис пришел к выводу, что и допрос третьей степени не даст результатов. Литвинов придерживался другого мнения, но в конце концов согласился.

– Если бы мы за него не отвечали... Взяли в поле, там же и оставили... А так... Все же кое-что решили попробовать.

– Значит, замаскировался? – доброжелательно спросил Лис. – Ни имени, ни фамилии не говоришь, думаешь, мы так и не узнаем, что ты Руслан Шерипов?

Губы задержанного чуть заметно дрогнули.

– Слушай, волчара, не будь дураком, – тихим голосом увещевал Литвинов. – Сейчас тебя повезут на тюрьму. Там есть разные камеры, в одной сидят военные, которых трибунал судит. Контрактники, сверхсрочники, прапора... Полно таких, которые у вас воевали. Хочешь к ним попасть? Нам это очень просто устроить. Не хочешь – скажи, где твои дружки прячутся...

– Мне все равно, где сидеть, – надменно ответил террорист. – Все равно недолго. Наши заложников возьмут и меня обменяют.

– Вот так ты решил, да? – вроде бы удивился Лис. Они стояли по разные стороны от задержанного, чтобы тот постоянно вертел головой – это создает чувство неловкости и неудобства. Но тому было плевать на тактику допроса, и он вообще не поворачивал головы, уставясь в пространство прямо перед собой.

– Тебя вряд ли станут менять. И потом – помнишь, что вы с нашими ребятами делали? Если ты к военным попадешь, то уже через час станешь камерным петухом... Террорист рванулся так, что, казалось, затрещали наручники.

– Ты будешь петухом, и ты тоже! А я нет! Загрызу каждого, кто подойдет! Всех загрызу! А не получится – пусть убивают! Мне умирать не страшно, у меня три брата, дяди... Есть кому мстить! Это Ужаху умирать нельзя, он последний мужчина рода...