Книга Легенды Дерини - Кэтрин Куртц

— Я дочь Марлука. Я сказал тебе об этом в нашу первую ночь. В Торенте мне не от кого ждать помощи; Камберианский совет ненавидит меня за то, что я дочь своего отца. Все это добром не кончится, и ты это прекрасно знаешь. Они все чего-то ждут от меня, и я вынуждена… но я не желаю утянуть за собой еще и тебя. Я люблю тебя, и не вынесу твоих страданий. Ты нужен мне, — но только не ради того, чтобы умереть за ту незнакомку, какой мне придется стать. — Она отвела взор. — Ты мне доверяешь?

— Всей жизнью. Ты и есть моя жизнь.

Она тщательно выбирала слова.

— В своем герцогстве я не способна набрать армию, с которой смогу двинуться на Ремут. У меня нет богатства, нет союзников. Конечно, я Дерини, и это многого стоит, но я должна буду искать себе союзников, соглядатаев и полководцев. У меня должно найтись нечто такое, чем я могла бы купить их всех. Нечто такое, что даст мне возможность управлять ими. Кристиан… Мне восемнадцать, я стройная, светловолосая, красивая и, по крайней мере с тобой, хороша в постели. Это единственное оружие, которым я могу завоевывать мужчин. Ты — это все, что у меня есть, и я не хочу ранить твое сердце. Не хочу, чтобы ты возненавидел меня. — Она сильнее стиснула его руку. — Что бы ни случилось, не позволяй ненависти войти в свою душу. Я не покину тебя, никогда!

Он попытался отстраниться и погасил серебряное сияние, но она не отпускала — и вновь развернула его к себе лицом. Со вздохом, стараясь не думать о мучительной пустоте, возникшей в душе, он поднял руку и коснулся слез на ее щеке.

— Я не стану ненавидеть тебя. Я не покину тебя, Карисса. На это я не способен. Что бы ни случилось, я всегда останусь с тобой. Что бы ни случилось.

Она заперлась в башне, что принадлежала ее отцу в Толанском замке, и там принялась рыться в книгах заклинаний, оставшихся от Марлука. В Гнезде Ястреба она внимательно слушала объяснения Кристиана о природе деринийских способностей, изучению коих он посвящал все свое время.

«Колдовство! — При этом слове он не мог удержаться от презрительной гримасы. — Вот здесь — подлинная власть! Стоит только руку протянуть…» И раскладывал перед ней карты Одиннадцати Королевств, вытаскивая из постели, чтобы раз за разом повторять имена родовитых семейств, чьи интересы были враждебны Халдейнам, и названия младших Домов, известных своей продажностью.

Он обучал ее всем трюкам, почерпнутым у Лайонела, — стилет, небрежно скользнувший в ладонь; тетива вокруг горла; короткие резкие удары в шею и в грудь, позволявшие слабым одолевать силачей.

«Плоть во многом слаба, — говорил он ей. — Сталь и кристалл — вот истинная красота. Власть смертоносна. Суть власти в том, чтобы, даровать и удерживать смерть. Сделайся подобной стали, и ты овладеешь властью и красотой. И смертью».

На день летнего солнцестояния она подарила ему серебряное кольцо. Outremer, — бежала надпись по внешнему ободку. За морями. А внутри — ее имя на древнем языке Дерини, и слова из Ллевеллина: Против Ночи.

Он долго лежал с ней рядом той ночью, страшась заняться любовью. Она готовилась сыграть роль, от которой он так надеялся ее уберечь, и теперь больше ничем не мог помочь Кариссе. Около двух пополуночи она сама потянулась к нему и коснулась губ Кристиана. «За тебя…» — прошептала она, лодыжкой касаясь его ноги. К рассвету они вымотали друг друга до изнеможения. В полдень он поскакал со своим отрядом в Арьенольские степи, и дальше, к угасающему великолепию Бремагны. Она провожала его, — хрупкая фигурка в синем, на террасе, выходившей на южную дорогу.

Знакомый силуэт не различить с дороги.

Терраса остается вдалеке.

Не разглядеть ни бледный огнь волос,

Ни очертаний плеч и шеи,

Ни света, что в глазах таится.

Улыбку вечером, над шахматной доской.

Вздох пробужденья поутру.

Знакомый силуэт не различить с дороги,

Которая ведет на юг.

Ей нет конца…

* * *

Прошло двадцать шесть месяцев, прежде чем они встретились вновь. В Сартакских степях ему пришлось вместе с Лайонелом Арьенольским отправиться в погоню за нойонами Кипчака, а затем в Бремагну, чтобы очистить р’кассанские границы и навести порядок в пустошах Господней Наковальни, ради покоя и величия Бремагны. Юг оказался совсем иным, нежели Гвиннед. Тамошняя культура — куда старше и утонченнее. Юг наслаждался недомолвками и интригами, изощренными, словно изящные механические игрушки, существующие лишь ради Собственной красы.

За два года отряд Ястреба завоевал себе славу в угасающем королевстве благодаря ловкости, быстроте и полнейшей беспринципности, впечатлившей даже мавританских гхази в их горных крепостях.

Он повел своих всадников на побережье Форсинна, чтобы в тамошних мелких княжествах и вольных городах вдоволь насладиться низвержением одних владык и возвышением других. Там он принимал самое действенное участие в тайной, кровавой, запутанной игре, ради защиты честолюбивых устремлений Бремагны от натиска Орсалов и Халдейнского герцога Картмурского, — когда внезапно посланник Кариссы отыскал его в Лакее. Двадцать шесть месяцев спустя после того, как они расстались в Толане, Кристиан отыскал ее в портовом Равенспуре на западе Форсинна.

— Подлинный южанин, — сказала она. — Ты весь — шелк и серебро мавров. — Она засмеялась, и он поднес ее руку к губам. — Трубадур. Ты словно какой-нибудь наемный миннезингер…

Карисса Толанская в двадцать лет была так прекрасна, что захватывало дух. Она приняла его в приземистом, наглухо заколоченном городском особняке близ монастырских развалин. На ней было светло-серое платье и вуаль того же цвета… и Кристиан не мог оторвать от нее взгляда. Она была подобна безупречно сбалансированному клинку, в котором красота и мощь переплелись в замысловатом единстве. Светлые волосы ниспадали на обнаженные плечи, и глаза ее цветом были подобны южному рассвету. Два года он посылал свои стихи на север, в Толан, и порой оттуда до него доходили вести о Кариссе: о, да, она прекрасна, но сделалась Сумеречной Владычицей севера, злой колдуньей, наводящей свои чары, дабы омрачить правление Бриона Халдейна. Теперь она стала насмешливой и жесткой, — но когда обняла его за шею, улыбка сделалась прежней.

Кариад…

Однако в любви она хранила отстраненность, хотя и цеплялась за Кристиана, с глазами, полными вины и одиночества. Послевкусие, оставшееся от борьбы за власть и поддержку, — это он мог понять, но никогда не стал бы спрашивать: кто, как или зачем. Карисса была нацелена на мщение, но жажда мести не владела ее душой. И это самое печальное. Она слепила, из себя Сумеречную Владычицу лишь чистым усилием воли: ведь именно этого ожидали от дочери Марлука. Музыка, играет, и все должны танцевать.

Он сжимал ее в объятиях, ненавидя Марлука, и Аларика Моргана, и Бриона Халдейна, и себя самого за малодушие.

Еще год на Форсиннском побережье он вел игру против Нигеля Халдейна. Лорд Фалькенберг и герцог Картмурский поддерживали переписку и преподносили друг другу изящные эпиграммы на исторические темы; канцлеры Бремагны и Картмура отрицали любое чужеземное влияние в Форсинне, а в закоулках и по обочинам дорог трупы скапливались зловонными горами.