Книга Чары зари - Катарина Керр

Третий проскользнул мимо и побежал дальше, а двое других приблизились, чтобы быстро покончить с Перрином. Он отчаянно уклонялся и парировал удары, и вдруг снова услышал смех, вой, плач. На этот раз он звучал даже громче, чем раньше. Затем внезапно появился Родри, который бросился на противника, атакующего Перрина справа, и убил его двумя быстрыми ударами. Его движения напоминали те, которыми человек отгоняет муху. Хватая ртом воздух, Перрин яростно замахнулся на второго, промахнулся, чуть не упал и восстановил равновесие как раз вовремя, чтобы увидеть, как его враг упал, получив удар в место сочленения кольчуги. Родри высвободил меч и потряс им, стряхивая капли крови.

— Спасибо, серебряный кинжал, — выдохнул Перин.

Вместо ответа Родри просто засмеялся, его глаза горели так дико, что на мгновение Перрин испугался — не бросится ли сейчас Родри на него самого. Крича во всю силу легких, пять человек из боевого отряда Неда подбежали к ним и потащили Родри и Перрина к тесному кругу сражающихся вокруг самого Греймина. Перрин пытался не отставать. А люди кружили вокруг него и начали отступать, когда стало сказываться численное преимущество Наддрика. Перрин вдруг оказался отрезанным. Двое союзников пронеслись мимо него, спасая свои жизни. Когда Перрин побежал к человеку, которого посчитал одним из членов боевого отряда Неда, тот повернулся в его сторону и поднял щит, украшенный красными желудями — эмблема еще одного вражеского боевого отряда. Перрин выругался и бросился в атаку, но что-то ударило его сзади.

Он почувствовал укол, а потом его плечо загорелось огнем, и жар стал спускаться по руке вниз. Внезапно пальцы Перрина ослабили хватку и сами по себе выпустили рукоятку меча. Перрин развернулся и принял удар на щит, но когда он попытался поднять правую руку, то пальцы выронили меч. Он почувствовал, как кровь течет вниз по руке и заливается в латную рукавицу. Враг усилил напор. Тогда Перрин поднял щит, как оружие, и нанес им сильный удар, отклоняясь назад, но тут подвернул ногу на неровном грунте. А позади него оставались враги.

С криком отчаяния Перрин бросился вперед и, используя щит как таран, со всей силы врезался в противника. Захваченный врасплох этим самоубийственным маневром, неприятель покачнулся и упал на спину. Перрин повалился на него и надавил на щит всем своим весом. Голова врага странно дернулась и откинулась назад. Теперь он лежал неподвижно — мертвый или просто без сознания. Перрина это не волновало. Он с трудом поднялся, бросил щит на землю, нисколько не стыдясь своего поступка, и побежал к дану, но преодолел только несколько ярдов. Внезапно он понял, что сражение проиграно, поле битвы принадлежит врагу, а последние из его товарищей в эти минуты как раз пробегают через ворота, гонимые сине-желтыми щитами. Перрин упал на колени. Он увидел, как ворота захлопнулись. Мимо, что-то крича друг другу, пробежали двое врагов.

— Они собираются держать осаду, — разобрал их слова Перрин. — Ублюдки, шлюхины дети… Давай искать потерну.

Никто не обратил внимания на полумертвого воина, лежавшего на земле. Перрину пришло в голову, что без щита в этой суматохе и путанице никто не примет его за врага. У него кружилась голова, но он все равно, хотя и с трудом, поднялся на ноги, левой рукой поднял чей-то меч и затем побежал за остальными с криком: «К потерне!» Перрину было плевать на Греймина, но Нед попал в ловушку в дане, Нед оказался под осадой, а провианта надолго не хватит, и нет никого, кто бы эту осаду снял. На это сражение Греймин призвал всех союзников, которые у него имелись.

В потной и грязной толпе план Перрина сработал прекрасно. Перрин держался рядом с победителями примерно двадцать ярдов, после чего отстал и бросился к деревьям, растущим по краю поля. Если кто-то и увидел, как он направился туда, у них попросту не было времени его преследовать. Среди сосен стояли стреноженные лошади Наддрика. И только пара слуг была оставлена их сторожить. Перрин бросился на ближайшего, который тут же припустил наутек. Одним легким ударом Перрин перерезал веревку, отбросил меч в сторону и схватился за поводья гнедого мерина.

— Хороший конь. Пожалуйста, помоги мне.

Гнедой терпеливо стоял, пока Перрин с трудом забирался в седло. Держась под деревьями, беглый лорд поехал от места сражения. При каждом шаге коня весь мир кружился перед глазами Перрина, а правая рука пульсировала болью. Беглец кусал нижнюю губу, пока она не стала кровоточить, и упрямо ехал дальше. Ему требовалось сообщить новость Беноику. Это была единственная мысль, которую он себе позволял. Добравшись до дороги, Перрин погнал коня галопом. Он удержался в седле только благодаря силе воли. Галоп, рысь, галоп, рысь, шагом — все дальше и дальше. Он непрерывно напоминал себе о том, что можно получить помощь в Спейбруне. Временами Перрин задумывался, проживет ли достаточно долго, чтобы добраться до деревни. Однако кровь высыхала у него на руке, а плоть распухала.

Незадолго до полудня он перебрался через хребет последней горы, высившейся над Спейбруном, и остановил коня. Перрин долго смотрел вниз, на тлеющий пепел и обгоревшие бревна. Дым все еще клубился над ними, наполовину скрывая развалины под белыми клочьями. Ветер принес и отвратительный запах, сильно напоминающий жареную свинину. Некоторые из деревенских жителей задержались слишком надолго и не успели унести ноги.

— А, боги, Наддрик уж слишком серьезно относится к своей мести, если хотите знать мое мнение!

Мерин фыркнул и тряхнул головой, его беспокоил запах пожарища. Перрин заставил его идти дальше. Он объехал руины и повернул назад, в сосновый лес. Хотя он не может ни поднять руку, ни пошевелить пальцами, ему придется попробовать доехать до дана Неда. Выбирая узкие тропы в дикой местности, он сможет срезать путь миль на сорок. Оказавшись глубоко в лесной чаще, Перрин снова остановил коня и подумал о дане Неда. Он четко нарисовал всю картинку у себя в сознании и вспомнил безопасные времена, когда наслаждался там компанией кузена. Затем Перрин поехал дальше. Каждый раз, когда лесная тропинка отклонялась от прямой дороги на дан, путник чувствовал сильный дискомфорт, что-то вроде грызущего страха. Но как только Перрин поворачивал в нужную сторону, тревога исчезала. Он сам не понимал, как это получается, но такая уловка много раз в прошлом доводила его до места, о котором он думал, как о доме.

Перрин пробирался через лес до заката, затем спешился и вел коня в темноте еще несколько миль. Он падал, но заставлял себя подниматься снова и снова, пока они не очутились возле маленького ручейка. Человеку потребовалось много времени, чтобы ослабить удила, действуя одной только левой рукой. Ему казалось, что прошла вечность, но наконец ему это удалось и конь смог утолить жажду.

— Прости, но овса нет.

В золотом тумане лес медленно кружился вокруг него. Перрин сел на землю и потерял сознание.

* * *

Словно овцы в снежную бурю, остатки армии в тот вечер сгрудились в большом зале Греймина — чуть больше восьмидесяти здоровых и легкораненых мужчин, а также около двадцати тяжелораненых. Родри сидел на полу с последними шестью солдатами из боевого отряда Неда. Все молча наблюдали за тем, что происходило за столом для хозяев и почетных гостей в другом конце зала, где Греймин разговаривал со своими союзниками. Они склонили головы друг к другу, их лица в свете факелов казались вытянутыми, а губы поджатыми. Испуганные служанки пробирались между воинами и раздавали небольшие порции разбавленного водой эля. У очага для слуг молодой паж сидел и плакал, скорее всего гадая о том, увидит ли он еще когда-нибудь свою мать. Наконец Нед покинул стол для почетных гостей и, хромая, вернулся к своим людям. Он плюхнулся на солому и прислонился к стене, не в силах прямо держать спину.