Книга Варяжский меч - Андрей Максимушкин

Неожиданно Сивка-Бурка всхрапнула и встала как вкопанная. Велибор от толчка чуть из седла не вылетел.

— Куда, шальная?! — Стиснув ногами бока лошади, Велибор озирался по сторонам, стараясь понять, что так напугало Сивку.

Чутье у лошади тонкое, она раньше человека опасность замечает. Лошадка не движется, бока, как кузнечные меха, раздуваются, копытом бьет. Холка вздыбилась, уши торчком, поводьев не слушает. Ах, вон оно что! На опушку перелеска в половине перестрела от дороги вышел волк.

— Пшел вон! — Велибор погрозил серому посохом. Зверь в ответ коротко тявкнул и скрылся под ветвями лещины.

— Поехали, хитрюга, он убежал! — Волхв ласково почесал лошадку за ухом, пригладил холку.

Умная лошадь тихо заржала и двинулась дальше легкой рысью, как ничего не бывало. В этот момент Велибору показалось, что он расслышал в лошадином ржанье почти человеческий довольный смешок. И чего испугалась? Сейчас ранняя осень, еды в лесу много. Волки поодиночке либо парами ходят. Ну, может, выводок первогодков с волчицей соберется. На людей они не нападают. Да и не справится волк с крепким, молодым мужем. Такое только стае под силу. Серый и на лошадь напасть не осмелится. Другое дело — конец зимы. Тогда, да — только держись. Стаей могут и верхового загрызть.

Солнце тем временем клонилось к закату. Проехал не так уж много, а уже вечер приближается. О ночлеге надо думать. Скоро осенний Световид. Рожаниц, Ладу и Лель праздновать будем, это когда день с ночью сравняется. Там солнце к зиме покатится, до самого Корочуна день укорачиваться будет. На Корочун солнце умрет и новое родится. Новый сварожий год начнется, но это не скоро. До этого еще дожить надо. Ежели дело не выгорит, то и справлять Корочун, возможно, некому будет. Ни одного человека на Руси не останется.

Примерно через половину поприща пути Велибору повстречался купеческий обоз. Полудюжина груженых телег, влекомых быками, и два десятка сопровождающих. Все с оружием, серьезно к дороге относятся. Остановились, поговорили, новостями обменялись. Обычные торговцы оказались, идут из Люблина в Магдебург, везут меха и железную утварь.

Старший купец Лютивой посетовал на несвоевременно начавшуюся войну. На саксонской земле неспокойно. Тати на дорогах шалят. Хорошо, товарищи все надежные, опытные, не первый раз с обозами ходят. Мелкий отряд разбойничающих простолюдинов разгоним, а ежели дружина какого барона нападет, тогда дело плохо. С другой стороны, под лежачий камень вода не течет. Сидя в Люблине, много не наторгуешь.

Уж позавчера, как услышали, что ободриты в поход пошли, всем Богам требы принесли. И старым Велесу, Свентовиту, Сварогу, и новому Христу барашка зарезали. Так хоть спокойнее. Услышав про требы Христу, Велибор еле сдержался, чтобы не расхохотаться во все горло. Как рассказывали пленные христианские священники, Христу такие требы нельзя приносить, он только человеческие души принимает.

В ответ на опасение Лютивоя, что саксы могут в ответный поход пойти, волхв посоветовал ехать по землям древан, через Лухов и Ольшину. Так спокойнее, и дорога от саксов сторожевыми заставами и засеками отделена. За Ольшиной уже будет видно, куда Перун топор кинет. Можно ли будет до Магдебурга доехать.

Между делом Велибор поинтересовался: что в пути видели? Что о князе Белуне слышно? Нет, Лютивою с товарищами ободритские дружины в пути не встречались. Только от встречных и местных слышали: ободриты на закат большой силой пошли. Да, вдоль Лабы охотники гуляют. Но это больше полабяне шалят. Мирных путников, русов они не трогают. Да, у нас, люблинских вагров, по всей Руси торговые дела идут. Нас везде знают.

— А если обидят?

— Так кто хочет со своим князем поссориться? — развел руками Лютивой. — Ингорь за такие дела быстро головы открутит. Зачем ему с Люблином свару затевать?

— Ну ладно. Поговорили, пора и дальше в путь. Удачи вам, торговые люди. — Велибор махнул на прощанье рукой и толкнул лошадь пятками.

— И тебе удачи, мудрый волхв! — крикнули вслед купцы.

Заговорился с путниками. Солнце уже к лесу клонится. Пора и о ночлеге думать, подходящее место искать. Главное, чтоб от дождя можно было укрыться, вода рядом была, травка Сивке-Бурке попастись. Да еще место должно быть чистым, под защитой берегини. Не всегда можно под первым попавшимся кустом ночевать, так и на какую навь напорешься. Впрочем, волхв до заката успел целое поприще отмахать. Только когда темнеть начало, ночевать остановился.

Подходящее место Велибор углядел сразу. Опушка, с трех сторон окруженная дубравой, рядом, в логу, ручеек протекает. Дышится здесь легко, и комаров нет. Никто ночью над ухом пищать не будет. Разжечь костерок, лошадку отпустить, коняга умная оказалась, никуда от человека не сбежит. Знает, что без человека ей не выжить.

Проснулся Велибор от горячего лошадиного дыхания прямо в лицо, раскрыл глаза и узрел перед собой черный лошадиный нос. Поняв, что человек очнулся, Сивка-Бурка мотнула головой и отступила в сторону. Не удивляясь такому странному пробуждению, волхв первым делом нащупал рукоять топора, затем приподнялся на локте и огляделся по сторонам.

Кругом мягкий, предрассветный сумрак, угли костра давно погасли и успели остыть. На траве роса, в воздухе сыростью тянет, земля за ночь остыла. Вокруг ничего с вечера не изменилось, ничего подозрительного не видно. Поеживаясь от утреннего холодка, Велибор откинул вотолу, завернувшись в нее, он и спал, поднялся на ноги. Нет, кругом все спокойно. С чего это Сивке-Бурке вздумалось его будить? Вон, стоит рядом, хвостом помахивает.

В утренней тишине отчетливо прозвучал протяжный скрип. Дерево? Нет, там звук другой, на стон похоже, когда стволы от ветра скрипят. Вскоре скрип повторился, тихий такой, приглушенный, к нему добавилось негромкое позвякивание. Звук явно шел со стороны шляха. В следующее мгновенье у Велибора буквально глаза на лоб полезли: на дороге плакал ребенок. Сонный, недовольный плач младенца, длился он недолго. Быстро стих, как отрезало. Странно, на криксу или иную навскую нечисть не похоже, определенно, человеческий ребенок.

Тихо, стараясь ступать мягко, волхв побежал к лесу. Нырнул под ветви деревьев, крадучись, пересек лесную полосу. Шагов за тридцать до дороги Велибор остановился. Постоял немного, прислушиваясь и вглядываясь в сумрак, и притаился за стволом старого ветвистого дуба. Место удобное, у корней дерева бузина растет, за ней хорошо прятаться, с дороги не видно.

По шляху брели люди. Много, навскидку больше двух сотен народу. Мужчины, женщины, дети, старики медленно шли по шляху. В голове растянувшейся на целый перестрел толпы ехали две телеги, запряженные старыми измученными клячами. Их скрип Велибор и услышал. На повозках были кучей свалены какие-то тюки, сверху еще сидело несколько стариков и старух. Странно — шли молча, словно боялись чего, бежали от страшной, негаданной беды. На лицах людей отчетливо читалась печать страха, боли и неуверенности.

Велибор сразу обратил внимание: мужчин среди беженцев много, не похоже, что бой был. Скорее, сразу при виде русов наутек бросились, свои дома, поля и женщин оставили, оборонить и не пытались. Только несколько человек украшено свежими повязками. Да только не впрок им бой вышел. Они и теперь идут не отрядом, а толпой, стадом безропотным. Многие мужики с оружием, но оно так, для виду, чтоб случайно с женщинами не перепутали.