Книга Калинов мост - Алексей Гравицкий

— А в него Сварог вселялся? — шепотом спросил бородатый.

— Так говорят, — пожала плечами старуха. — Может брешут. Но ковалем он был знатным, бесспорно.

Оборотень вернулся с Милонегом. Говорить было не обязательно, по лицу парня было ясно, что все для себя решил. Старуха поглядела на троих мужчин, что набились, заполнив крохотную прихожую. Было в них сейчас что-то общее. Да не что-то, а все. Одна решимость, одна боль, одна жажда жизни и одна готовность умереть за дело на всех.

— Идите уже, — охрипшим вдруг голосом проговорила она. — Идите, раз решили. Вот перебьют вас там, а я тут от инфаркта загнусь и конец.

— Не перебьют, — улыбнулся Игорь. — Мы не дадимся.

— А если перебьют, — рассудительно добавил Кот. — То ты ужо точно не сдохнешь. Сколько лет прожила и что б от инфаркта загнуться. Не верю.

— Тоже мне, Станиславский доморощенный, — проворчала Яга.

— Кто? — не понял оборотень.

Старуха лишь рукой махнула.

— Забудь. Не важно. Вы вот что, на мост конечно сходите, но совсем не оставайтесь. Возвращайтесь к вечеру. Мне надо знать, что там происходит. Да и не известно, как на ваше присутствие та сторона отреагирует.

Кот молча кивнул, вышел первым. Следом нырнул в дверной проем Милонег. Последним шел Игорь. В дверях замешкался, обернулся, кивнул вежливо:

— Счастливо, бабуля.

— Сегодня возвращайтесь обязательно, — повторила Яга. — Я за вами следить буду, чем смогу помогу. Если не вернетесь, сама на мост приду и пришибу. Усек?

Игорь кивнул и улыбнулся.

— Не боись, вернемся. Набьем морду тому уроду, который в башке разговоры разговаривает, чтоб не ржал, и придем.

Она молча закрыла за ними дверь, вернулась в комнату и села перед макетом. Знал бы кто, как страшно оставаться сейчас в одиночестве. Эти мужики ее за всеведующую и бессмертную держат, а она всего лишь старая бабка. Пусть ведунья, пусть яга. Суть-то от этого не меняется.

Старуха придвинула кресло поближе к барьеру, села и пристально вгляделась в макет.

— Покайтесь грешники! — над толпой, что колыхалась за оцеплением, бас разносился гулко и падал местами на весьма благодатную почву. — Близится конец света.

Огромный бородатый мужик в белой рясе возвышался над толпой. Он стоял в кузове открытого фургона и вещал так, словно в самом деле мог кого-то спасти своими проповедями. Мужик косил под церковь, но всем видом давал понять, что при этом стоит вне ее и к РПЦ отношения не имеет никакого.

Народ сперва не обращал на него особенного внимания, но тот продолжал басить, освящая толпу крестными знамениями и вскоре толпа начала прислушиваться, потом окружила его плотным кольцом.

Слушали многие. Некоторые ругались и кляли, как безбожника. Другие слушали чуть не плача, крестились и готовы были уже пасть на колени, или бежать ставить свечки в храме, отдать последние деньги, только бы Господь простил прегрешения.

— Как и было предсказано, огонь низвергнется на землю, — бубнил мужик. — И поднимутся мертвые. И ангелы божии придут забрать с собой достойных. Остальные же, кои не достойны, будут вечно гореть в геенне огненной.

В ноги мужику бросилась тетка из стоящих впереди. Ухватившись за край рясы заголосила:

— Батюшка, грешна я. Мужу изменила. Как искупить мне прегрешение мое.

Проповедник попятился, но тетка держала крепко, и он притормозил, поняв что иначе оторвет кусок рясы.

— Отринь от себя все нечистое. Отвергни блага земные, помыслы непристойные, деньги грязные. Очисть себя от скверны, иди в храм и молись господу, уповай на добродетель его и услышит, и простит тебе, как завещал прощать.

Тетка вздрогнула. Выхватила из сумочки кошелек и швырнула в сторону. Кошелек пролетел несколько метров и грохнулся к ногам проповедника.

— Очисть себя от скверны, — уверенным басом повторно напутствовал он.

Вслед за кошельком полетела и сумочка. Проповедник словно из воздуха выхватил тонкую церковную свечу, протянул тетке, как самое большое благо.

— А теперь иди в храм божий и моли господа, что бы простил грехи твои.

Тетка вцепилась в свечку двумя руками. Рванулась в сторону. Утирая слезы, протолкнулась сквозь толпу и побежала не разбирая дороги. Толпа ошарашено притихла.

— Дурят нашего брата, — крикнул кто-то.

Проповедник кинул взгляд поверх толпы, пытаясь выхватить взглядом оппонента. Но тот больше никак себя не проявил.

— Это скверна говорит в тебе, сын мой, — забасил бородатый. — Отриньте скверну, братья и сестры, очистьте сердца свои, и тела свои, и помыслы. И уповайте на милость божию.

— Кто тебя за язык тянет? — пробурчал Кот Игорю. — Хочешь, чтоб тебя эти, которые ему поверили на части порвали? Мы сюда вроде не за тем пришли.

Игорь шел насупленный. Милонег молчал всю дорогу, а бородатый вот не выдержал.

— Ну разводит же, — грустно отозвался он. — Причем светлыми вещами прикрывается, а черные творит. Разве нет? А мы вроде с этим и боремся.

Кот хотел возразить, дескать бороться сейчас шли на ту сторону, но задумался. А потом и с мыслей сбили. Метрах в пятистах от проповедника собралась другая толпа. Здесь были любопытствующие и журналисты. В центре толпы стояла группа людей в рубахах, сшитых под славянские. Кто-то опирался на бревноподобный посох, несколько человек выделялись глупыми красными, как у базарных петрушек, колпаками. Один стоял с бубном, щурился подслеповатыми глазенками, отчего лицо сморщивалось и принимало выражение, какое бывает у голодных грызунов. Периодически он мощно бил в бубен, словно пытаясь донести этим что-то.

Оборотень притормозил, пригляделся. Одернул спутников.

Впереди славяноподобной кучки стоял толстый невысокий мужик. Рыжая бороденка его топорщилась, словно к морде привязали старый веник. По краям лысеющей башки торчали рожками такие же рыжие волосенки.

Рядом пристроился мужик с микрофоном.

— Итак, — заговорил журналист глядя то на рыжего, то в камеру. — Мы беседуем с одним из участников Клуба Язычников Традиционалистов, волхвом Велеславом. Кто вы в обычной жизни?

— Доктор философских наук, профессор, — проглатывая букву «р» сообщил волхв.

— Что привело вас в язычество.

— В традицию, — поправил рыжий волхв. — Дело в том, что родноверие, назовем это так, исконная русская вера. Мы просто поддерживаем традицию предков.

Кот фыркнул, не удержался.

— Какая на хрен традиция? Традиция это то, что передается из поколения в поколение. Если традиция прерывается, то перестает быть таковой. И во что вы верите?

— Я жрец Велеса, — с достоинством отозвался волхв.

— Кто такой Велес? — поспешил вмешаться журналист. — И какое место он занимал в пантеоне древних славян?