Книга Золото императора - Сергей Шведов

Эквиций был прав, но Пордаке от этого не стало легче. В конце концов, это были его деньги, нажитые непосильным трудом. Префект анноны после столь большого кровопускания вполне мог снова опуститься на дно, с которого ему с таким трудом удалось подняться на поверхность, и затеряться там навсегда.

— Значительную часть убытков мы сможем возместить, светлейший Пордака, но для этого нам придется не только пошевелить ногами, но и поработать головой.

— Каким образом? — удивился префект анноны.

— Есть у меня на примете одна блудница, продавшая душу дьяволу, — сказал Эквиций, и глаза его сверкнули ненавистью.

— Уж не Лавинию ли ты имеешь в виду? — насторожился Пордака.

— Я имею в виду Ефимию, вдову патрикия Варнерия, несостоявшуюся супругу комита Федустия, которую после его смерти некому защитить. Это она спуталась с демоном, вызванным Гортензием из глубин ада.

— Боюсь, что это трудно будет доказать, — с сомнением покачал головой Пордака. — На защиту Ефимии встанут очень влиятельные люди. И вовсе не из любви к прекрасной вдове, а из шкурных соображений. Этак ведь любую римскую матрону, переспавшую с язычником, отцы церкви могут обвинить в связях с дьяволом. А потом, у нас нет свидетелей. Показания рабов никто слушать не будет.

— Ты прав, светлейший, — усмехнулся Эквиций. — Но рабы нам не нужны. Свидетелями у нас будут отцы христианской церкви, а также чиновники императора Валентиниана, неподкупные Перразий и Серпиний.

— Ты сошел с ума, Эквиций, — застонал Пордака. — У меня не хватит денег, чтобы их подкупить.

— Они будут свидетельствовать даром, мой мальчик. Понимаешь, даром. Ибо мы покажем им демонов во всей красе. Не может же дьявол оставить свою подругу в беде.

— Ты хочешь вызвать дьявола, старик?! — ужаснулся Пордака.

— У тебя сегодня не все в порядке с головой, светлейший, — вздохнул Эквиций. — Зачем нам вызывать дьявола, если под рукой у нас есть мошенник. Ты помнишь Велизария?

— Это тот самый фокусник, что потешал публику в театре Помпея?

— Вот именно, — кивнул старик. — Велизарий утверждает, что учился своему искусству у халдеев, но, естественно, лжет. Тем не менее он умеет изрыгать огонь из пасти и морочить голову обывателям своими превращениями.

— Впечатляющее было зрелище, — подтвердил Пордака. — Но неужели ты думаешь, что отцы церкви и просвещенные чиновники императора поверят фокуснику?

— Отцы церкви не ходят в театры, мой мальчик, — усмехнулся Эквиций. — Они считают его порождением Сатаны. На представлениях Велизария беснуется чернь, там нет места не только святым отцам, но и благородным мужам.

— Остается найти людей, которые способны изобразить выходцев из ада, — с сомнением покачал головой Пордака.

— Долго их искать не придется, — пожал плечами Эквиций. — Лучше варваров Руфина нам демонов не найти. Тем более что о них по Риму уже идет дурная слава.

— Твоими стараниями?

— Нет, светлейший Пордака, — скорбно вздохнул старик. — Возможно, эти люди не демоны, но их магическую силу многие римляне уже испытали на себе. Ты когда-нибудь видел, светлейший, чтобы шестерки выпадали четыре раза подряд?

— Ну, если как следует поработать над игральными костями, то можно достичь и более впечатляющего результата.

— В том-то и дело, что кости самые обычные, — взъярился невесть от чего Эквиций. — Они обыгрывали самых искусных мошенников Рима. Допело до того, что люди просто боялись садиться с ними за стол. Урожай, который они собрали в притонах Рима, оценивают по меньшей мере в сто тысяч денариев.

— Однако ты хватил старик! — не поверил Пордака, проведший за игральным столом немало времени.

— Так утверждает молва, светлейший. А нам эти утверждения только на руку. Если корректор Перразий потребует от нас свидетелей, я приведу ему сотню людей, обчищенных демонами до нитки.

— А где ты найдешь Руфина, старик?

— Это уже моя забота, светлейший Пордака, а ты готовь деньги для падре Леонидоса. И поторопись, мой мальчик, времени у нас в обрез.

У префекта анноны появилось сильнейшее желание бросить все и бежать из Рима куда глаза глядят. Однако он сумел справиться с прихлынувшей к сердцу слабостью. Бежать из Рима значит бежать из империи. А жизнь среди варваров Пордаку не прельщала, и это еще очень мягко сказано. Префект анноны, родившийся и выросший в огромном городе, просто не выжил бы вне привычной среды. И на чужой стороне его ждали бы только нищета и забвение. А для человека честолюбивого нет ничего горше такой участи.

Глава 8 Посланцы ада

Как и предполагал Руфин, Фаустина знать ничего не знала о сокровищах Прокопия. Мятежный комит распрощался с ней еще в Маркианаполе, снабдив на дорогу пятью тысячами денариев и пожелав ей и малолетней Констанции доброго пути. К слову сказать, Констанция за минувшие месяцы здорово подросла и года через четыре обещала превратиться в весьма привлекательную девушку. Для Руфина она и была тем самым сокровищем, ради которого он рисковал головой, но Фронелий был разочарован. И своего разочарования не скрывал ни от Руфина, ни от варваров.

— Далось тебе это золото! — в сердцах воскликнул Гвидон. — Разве жизни Фаустины и Констанции не стоят миллиона паршивых денариев.

— Ох, уж эта молодежь, — покачал головой бывший магистр. — За золото можно выкупить не только чужие жизни, но и свою собственную. А с Фаустиной и Констанцией ты, Руфин, еще наплачешься. Крови вокруг них прольется с избытком, вы уж поверьте слову человека, повидавшего мир.

Возможно, насчет крови Фронелий был прав, во всяком случае, сотни людей уже погибли при освобождении вдовы и дочери императора, однако в данном случае винить следовало не их и даже не Руфина, а хитроумных чиновников, столь искусно приготовивших ловушку друг для друга.

— Может, Прокопий, еще сказал тебе что-то на прощание, благородная Фаустина? — почти простонал неуемный Фронелий. — Что-нибудь о золоте или драгоценных камнях?

— Он сказал, что потратил и свои и чужие средства на войну, — наморщила лоб Фаустина, явно желавшая хоть чем-то отблагодарить своих спасителей. — И еще он просил передать эти слова Руфину, если тот когда-нибудь меня найдет.

— Вот так прямо и сказал — передай Руфину, что я потратил все золото на войну? — даже привстал со своего места Фронелий.

— Нет, — смущенно зарозовела Фаустина. — Комит Прокопий сказал, что все золото он отдал Марсу. Но ведь Марс — это бог войны?

— Милая ты моя, — сорвался с места Фронелий и от полноты чувств поцеловал растерявшуюся Фаустину в лоб. — Конечно, ты права — Марс действительно бог войны. Но как раз в Маркианаполе находятся развалины его храма. Храм был разрушен тридцать лет назад во времена Константа, император Юлиан хотел его восстановить, но не успел этого сделать. Я ведь видел эти развалины, Руфин! Видел! Мы посетили их вместе с Прокопием за день до того, как оставили город. Как же я не догадался? О боги! Ведь Прокопий даже пытался подправить стены храма, но ему на это недостало времени. Теперь-то я понимаю, что он не подправлял — он прятал! После отъезда из Маркианаполя его личный обоз сократился на две трети. Там, в развалинах, не миллион лежит, вожди, а много больше. Все патрикии, поддержавшие Прокопия, схоронили там свои сокровища и убили рабов, помогавших их прятать. Я собственными ушами слышал, как Прокопий прошептал: «Последняя жертва, Фронелий, последняя жертва».