Книга День Дьявола - Андрей Плеханов

Так я и выпорхнул к моей девушке. В джинсах, в свежей рубахе навыпуск и в кинжале. Я был готов к труду и обороне.

Сперва мы действительно выпили по чашечке кофе. А потом отправились развлекаться.

В этот день в Парке творилось что-то ужасное. Никогда еще я не видел столько народа. Очереди стометровыми змеиными хвостами тянулись к каждому аттракциону, даже самому захудалому. Народ млел от жары, литрами глотал ледяную колу, исходил потом. И все равно люди прибывали и прибывали в Парк Чудес. Люди летели в Парк Чудес, как комары на ультразвуковую приманку. Прилетали и не знали, что могут обжечься о раскаленную проволоку ловушки и упасть в поддон, специально приготовленный для трупов комаров.

Я думаю, что El Diablo уже позвал их. Он собирал побольше жертв, чтобы утолить свой неуемный голод. Но они этого не знали. Еще не знали. Они просто летели на неслышимый зов.

И я тоже не знал. Сейчас я не замечал людей, они перестали существовать для меня. Для меня существовал только один человек - Лурдес.

Может быть, надо было сделать по-другому: удрать с ней из Парка, из разопревшего от зноя человечьего стада, поехать на море, или в горы, или хотя бы ко мне домой. И наслаждаться друг другом вне вороньего грая толпы подростков. Но она заявила, что должна посмотреть Парк. Что она никогда не была здесь и ей здесь безумно нравится. Что я должен показать ей как можно больше и она хочет покататься вон на тех плотах, слететь под водопад брызг вон с того вулкана, обязательно выкрутить себе кишки на Большом Змее и обогнать всех к чертовой матери на Стампиде.

– Только не на Стампиде, - сказал я. - Милая Лурдес, я сделаю для тебя все что угодно, но на Стампиду я не пойду. Я не люблю, когда сто тысяч детей одновременно орут мне в ухо, у меня барабанные перепонки не из легированной стали. Пойдем лучше на El Diablo, - сказал я, - это тоже горки, но не такие дурные, и там есть шахта, и там всякие эффекты, и немножко страшно, но в целом очень романтично. Тебе понравится, я буду держать тебя за руку.

– Хорошо, - сказала Лурдес. - Не пойдем на Стампиду, пойдем на Эль Дьябло. Но только потом. Мы оставим Эль Дьябло на сладкое. А сперва прокатимся на всем остальном.

Нам нужно было уходить отсюда. Но Эль Дьябло уже цепко держал нас в своих объятиях. Он приглашал нас в свой комфортабельный ад. Ад развлечений и удовольствий. И мы остались.

– Хорошо, - сказал я.

И мы скатились с вулкана в Джунглях, и волна окатила нас с головы до ног, и все хохотали, и Лурдес смеялась, и тонкое платье ее, под которым, конечно, ничего не было, промокло насквозь и обрисовало ее грудь, и я смотрел на ее грудь и облизывался. А потом мы мчались по порогам Большого Ущелья на надувном плоту, и мальчишки сверху поливали нас из брызгалок, и мы промокли еще сильнее и хохотали еще сильнее. Мы сходили в Пирамиду Майя и заглянули сверху в открытую гробницу и увидели там скелет, и я сказал ей, что это скелет Великого Жреца, моего дяди. Мы стреляли в тире, я убил всех гангстеров и пиратов, влепил им по пуле прямо в лоб, получил приз и подарил его Лурдес, которая не могла попасть ни в одну мишень и смотрела на меня с завистью и восхищением. Приз мы потом потеряли или отдали кому-то из детишек, я даже не помню, что это был за приз. Мы съели полтонны мороженого и выпили небольшое озеро пива. А потом Лурдес плюхнулась на скамейку. И я плюхнулся рядом с ней.

Я обнаружил, что мы находимся на территории Востока. Артисты, переодетые в больших бамбуковых медведей, размахивали лапами, усмехались черно-белыми круглыми мордами и звали детей сфотографироваться с ними.

– Я хочу пойти в Китайский Волшебный Цирк, -заявила моя девушка. - Там сейчас начинается представление. Там всякие чудеса, магия. Я хочу на это посмотреть.

– Не сейчас, - сказал я. - Ничего там особенного, детские штучки-дрючки. И магия там не настоящая. Декоративная это магия - как бумажный фонарик. Настоящая магия выглядит совсем по-другому.

Я вдруг вспомнил о существовании Ань Цзян. Подумал о том, что мне еще предстоят разборки с Ань Цзян по поводу того, что у меня появилась девушка. Та Самая Девушка. Я не знал, какой войной могло кончиться это разбирательство, но в любом случае решил отложить его на потом. Я не был готов к нему сейчас.

– Тогда пойдем на Большого Змея! - Лурдес уже вскочила и тянула меня за руку. Змей ревел за ее спиной. Он выгнул свои красные и зеленые кольца высоко в небе, побелевшем от зноя. Все то, что я съел и выпил за день, немедленно перевернулось в моем желудке вверх ногами при одной мысли о том, что мне предстоит промчаться по этим кольцам вниз головой со скоростью сто тридцать километров в час. Я печально вздохнул, потому что знал, что на этот раз мне не отвертеться.

– Ты хоть представляешь себе, что такое этот Змей? - поинтересовался я. - Ты хоть раз ездила на таком?

– Нет. На таких больших горках я еще не была! Классно! Там, наверно, все внутренности узлом завязываются?

– Совершенно верно. - Я мысленно представлял, что случится со свиной отбивной, съеденной два часа назад, после того, как она десять раз совершит внутри меня сальто, пять раз - тройной пируэт и три раза свалится вместе со мной с высоты сто метров. - Тебе нравятся внутренности, завязанные узлом? По медицински это называется заворот кишок.

– Пойдем, заворот кишок! - Она уже тащила меня к Змею, чуть ли не за шиворот. - Трусишка! Ничего с тобой не случится.

Там,, конечно, была гигантская очередь, хотя Змей исправно заглатывал по несколько десятков людей каждую минуту. Большой Змей - это огромные горки, которые у нас называют американскими, а во всех остальных странах - русскими. Каждые пять минут из исходной точки Змея отправляется открытая вагонетка. В принципе, «вагонетка» - это слишком шикарное название. На самом деле это просто длинная тележка, состоящая из восьми рядов сочлененных сидений. В каждом ряду - по четыре сиденья. Эта тележка похожа на гусеницу - достаточно гибкую и подвижную, чтобы вписаться во все дуги и сложные кривые аттракциона. Пассажиры прижаты к сиденьям специальными рамами, которые опускаются сверху, через голову, чтобы люди не высыпались на полном ходу, как помидоры из ящика. Вагонетка медленно, с лязгом, поднимается на головокружительную высоту. Когда стоишь на этой самой высокой точке, вниз лучше не смотреть. Люди внизу ползают, как букашки, и весь Парк Чудес кажется маленьким и игрушечным.

Вспоминаю, как я в первый раз сидел на этой самой верхотуре и дурные предчувствия булькали внутри меня, как медленно закипающий суп. Я отвратительно переношу высоту и быстрые спуски. Раньше с этим было все в порядке, но после трепанации черепа что-то испортилось - наверное, сдвинулась пара шестеренок в моей бедной голове. Я сидел в медленно двигающейся вверх вагонетке, вцепившись в раму до боли в пальцах, и прикидывал, будет ли приличным начать сейчас биться в конвульсиях и орать: «Остановите поезд, я слезу!» Как ни странно, никто из подростков, что сидели со мной в одном вагончике, не выказывал ни страха, ни сомнения. Они дружно подвывали в предвкушении удовольствия. Один я готовился к смерти. Или, во всяком случае, к полусмерти.