Книга Пилот мечты - Клим Жуков

* * *

Ну а я пошел на повторный вылет.

И на сорок шестом астероиде, когда я уже совсем хорошо прицелился, зазвенела тревога.

— Я «Комета», прием, что происходит?

— «Комета», к вам на предельной скорости движется группа флуггеров. Порядка двадцати единиц.

Взгляд на радар…

…Точно!

— Уточняю, двадцать четыре флуггера на два часа. Идут в режиме радиомолчания под прикрытием группы малоразмерных астероидов. Ответ на запрос «свой-чужой» отрицательный… Это флуггеры «Синдиката»!

Так, ну дела. Как не вовремя! И ведь хитро подобрались, в своем фирменном стиле: засада в поле астероидов…

Ко мне на всех парах спешил эскорт, точнее, эскорты. От парома галопировали осиротевшие пастухи Тосанена.

— «Комета», срочно разворачивайтесь и уходите! Срочно разворачивайтесь и уходите!

А что я? Мною овладела дикая злость, что на уравновешенного Андрея Румянцева совсем не похоже. Я разворачивался, но не в сторону парома. Совсем. Я разворачивался навстречу Трем Иксам, «Синдикату» долбаному. Их было хорошо видно. Засада вполне удалась, и теперь они заходили для атаки. Я же перенацеливал пушку.

— Румянцев! Ты что творишь?! Уходи! Уходи! — надрывались пилоты эскорта.

Ага, хренушки.

Сзади заработала гигаджоульная молотилка канонерской «Андромеды». Почти сразу погасла одна метка. Жаль только, что время накачки стрельбовых конденсаторов у ее «Виккерсов» минимум пять секунд! Но все равно, раз в три секунды (стволов-то два) пространство исправно вспарывают невидимые рентгеновские рапиры. Пираты активно маневрируют, и тяжеловесная башня не поспевает за всеми хитросплетениями курсов. Погасла вторая отметка!

G-95KS — редкий противник, но джентльменов удачи ждет еще один сюрприз, куда более редкий. Я на средней тяге иду на сближение, а с флуггеров эскорта вопят, чтобы «русский capullo»[4]поворачивал оглобли.

— Они пытаются взять нас в клещи! — ору в ответ. — Стреляй по флангам, загоняй их на меня, в центр!

— Румянцев, вали оттуда! Ты что, не понимаешь, что будет, если они захватят твой борт с пушкой?!

— А хреном по губам! Загоняй, мужики!

Меня вынужденно послушались. На дистанции семьсот включаются в работу ракеты «Доннершлаг» и «Ягдхунд». Сразу восемнадцать молний обгоняют меня и расходятся в стороны, к флангам вражеского полумесяца.

Через двадцать секунд там начинается дикая свистопляска. Ответить пиратам пока нечем. На такой дистанции ракеты средней дальности малоэффективны.

«Андромеда» с лазерпушками гасит еще одну метку. Пираты прорываются в ближний сектор, что полностью соответствует моим планам.

«Хагены» отрабатывают «Мартелями», «Андромеда» поддерживает начинание и отваливает в тыл, не прекращая палить из кормовой башни. Флуггеры эскорта поравнялись со мной и идут в строю фронта. Поэтому я вижу, как при каждом выстреле абляционная система охлаждения лазерпушек «Андромеды» стравливает струю отработанного газа-теплоносителя. За кормой флуггера то и дело вытягивается красивый густой хвост, наподобие лисьего.

Собственно, благодаря этой конструктивной фишке каноненшифф заслужил среди чопорных пилотов прозвище «лиса», или «чернобурая». Не чопорные пилоты прозывают ее иначе: пердящей жопой, летающей жопой или просто жопой.

В зону эффективного огня входит второй эскорт: два «Хагена» и пердя… хм-м… простите, «чернобурая». К пиратам несутся германские и французские гостинцы числом двадцать две штуки.

На дистанции наше огневое превосходство подавляющее! Истребители «Синдиката» один за другим гибнут, либо выходят из боя с тяжелыми повреждениями. Однако, когда между нами останется триста километров, все изменится. Их по-прежнему больше, намного больше, и совокупный залп ракет мы рискуем не пережить.

О да! Мы рискуем! Эфир снова и снова взрывается матюгами в мой адрес. А я всего лишь жду чистой директрисы огня, чтобы никакие астероиды не мешались.

«Синдикат» рвется вперед, не считаясь с потерями. Видимо, им очень нужна «Дона Анна». Я убеждаюсь в этом, когда наши флуггеры попадают в радиолучи чужих систем наведения.

— Флуггер в захвате вражеского радиоприцела, — один за другим рапортуют парсеры, но мой молчит.

Ясно как день, что, когда пойдут десятки «Шершней», составляющие боевую нагрузку оставшихся в строю «Черных громов», нам придется туго. Очень туго. Ведь нас всего пять. Пять «Хагенов» в строю фронта. Машины с весьма посредственной маневренностью. «Андромеды» далеко сзади, их можно не считать. Их разорвут потом, когда от нас останется реликтовое эхо. «Горыныч» и «Сокол» барражируют у парома — эти, быть может, успеют спастись.

Понимаю я и то, что дистанция триста для моих снарядов запредельная. Я ни в кого не попаду! Но снаряды-то непростые. Мне точно попадать ни в кого не надо. Фланговая атака дальнобойных ракет и лазеров сделала свое дело. Теперь пираты наступают лоб в лоб, отменно скучившись. Расстояние между флуггерами один-два километра.

Я отключаю эвристику боеголовок, выставляя ее на безусловный подрыв. Господи боже, укрепи казенник, только бы не заклинило… Бить придется практически очередью… пальцы порхают над пультом, я забиваю в систему наведения огневой барраж.

Только бы успеть!

— Три БЧ, подрыв на триста двадцать, угол смещения по горизонтали пять, три — триста, три — двести восемьдесят и так далее до двухсот сорока.

— Румянцев! «Комета»! Нам каюк! Меня ведут сразу четыре истребителя!

— «Комета» всем! «Комета» всем! По моей команде разворот на его восемьдесят и полная тяга! Внимание! Пять, четыре, три…

— Ты что задумал, идиот?!

— …Два, один, ноль! Уходите!!!

Впервые со времен Аддис-Абебской конвенции в живых людей полетели ядерные снаряды.

Выстрел, доворот ствола, выстрел, доворот! Теперь в обратную сторону с превышением пять градусов, пошла очередь! С понижением на десять! Пушка работает девятнадцать секунд. Флуггер трясется в лихорадке, а я сижу, вцепившись в подлокотники, и смотрю, как под носовым обтекателем ходит ствол.

Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать!

Парсер засекает пуски ракет с той стороны, я начинаю отворачивать…

В строю пиратов рвется первый снаряд!..

Второй!..

Третий!..

Бронестекло кабины заблаговременно поляризуется, но я успеваю поймать нежными зрачками удар световой волны. Пусть волны и многократно ослабленной, но теперь я веду машину практически вслепую. На сетчатке, кажется, навсегда, запечатлелись три огненные сферы запредельной светимости.