Книга Долгий дозор - Александр Уралов

— Убью, убью щенка! Ботинки он мои… — И вдруг громко, протяжно рыгнул.

— Пропил ты свои ботинки, скотина вонючая! — заорала над ухом Лилька. — Нажрался, как сволочь, бельма залил и к нашему Егору привязался!

Настала растерянная тишина. Кто-то неуверенно хихикнул. Мужик, качаясь, мутно смотрел Егору за спину и вдруг, путаясь в свисавшем с пояса комбезе, вынул нож и провел длинную, сразу начавшую подтекать кровью, черту поперек груди:

— Резать буду! Как крысу резать!

— Да что с ним разговаривать, с паскудой! На куски его рви, Артемыч! — завизжал дурной голос из толпы.

— Один на один! — заорал кто-то из дружков мужика, и десятки голосов сразу подхватили. — Один на один! Один на один!

Егор заметил, что орали не только дружки, но и кое-кто из совсем уж сторонних постояльцев, видимо рассчитывая за бесплатно полюбоваться на зрелище. В конце концов, кто он им? Сын родной? А вдруг мужик прав? А и не прав — наплевать. Пустыня — вот наш закон. Все под Господом-Аллахом ходим. Громкий голос перекрыл гул толпы:

— Эй, там, внизу, тихо стоять!

Мужика держали за руки несколько дружков. Бегая блудливыми глазами, они что-то нашептывали ему в оба уха. Мужик с ненавистью глядел на Егора и вырывался.

— Угомоните дурака! — прогремел голос. — Хан-батюшка, начальник караван-сарая, говорить будет.

После томительной паузы раздался знакомый сладкий голос:

— Ну что, сынок, попался? Пора ответ держать.

— Вы знаете, что он не виноват! — ответил голос Саввы.

Как и в прошлый раз, голос Саввы был слышен в ларингах всех, кто находился в караван-сарае. Егор и забыл о Савве, он вообще обо всем забыл. Больше всего ему сейчас хотелось выбить дух из пьяного мужика, и он глубоко дышал, готовясь к поединку. «Начал в гневе — в половине случаев проиграл! — говорил мулла-батюшка. — Запомни, только с ясной головой можно драться, понял? Ровное дыхание и ясная голова, Егор!»

— Вам мало моего поручительства и защитного слова за бойца нашего отряда, господин начальник? — продолжал тем временем Савва. — Если да, то, пользуясь своим правом карать и миловать под покровительством фирмана-Москвы, а также фирмана-Челябы, полученного мною сегодня, я могу устроить здесь бойню.

— Не надо драматизировать, уважаемый имам-доктор! Вы сами признали, что наняли несколько проводников для целей, известных только вам. Вас и вашего спутника я буду защищать и лелеять в полную меру имеющихся у меня сил и полномочий. Но сейчас мы имеем дело с банальным случаем грызни между двумя людьми из пустыни. Здесь каждый имеет право защитить свои права по законам, принятым еще нашими прадедами. Если вы сомневаетесь в мальчике, вы можете выставить равноценного бойца.

— Не защищай меня, Савва, — сказал Егор, с удовлетворением отметив, что говорит громко и твердо. — Эта пьяная скотина просто хотела поживиться. Не на того напал.

— Да он тебя вдвое тяжелее! — сказал дядько Саша. — Дай-ка я разомну старые косточки и обрежу ухо этому горлопану!

Поднялся гвалт. Кого-то уже схватили за грудки.

Сухо и зло простучал пулемет. Казалось, что пули едва-едва не чиркнули людей по макушкам. Кто-то закричал, многие пригнулись. Кто-то бросился в сторону…

— Мне не хочется огорчать вас, дорогие московские гости, но надо как-то разрешить ситуацию, — промурлыкал голос начальника караван-сарая. — Я предлагаю разрешить спор поединком, но не до смерти, ибо старые ботинки того не стоят, а просто до того момента, когда кто-то из бойцов не рухнет… или не признает себя побежденным.

— Спалю я вашу контору, — устало сказал Савва. — К чертовой матери спалю. Озверели вы, здесь сидючи, вконец озверели.

— Пустыня, — деланно вздохнул начальник. — У нас тут свои законы… на тракте.

В целом собравшиеся были склонны к поединку. Честному поединку между двумя бойцами. Егор наотрез отказывался от того, чтобы кто-либо вышел в круг, кроме него. Как ни странно, Зия был спокоен.

— Вот что, Егорушка. В том, что ты драться умеешь, я не сомневаюсь. Учти, мужик тебя тяжелее. Это еще полбеды. Он левша, понял? Я сам левша и знаю, что иногда это дает небольшое преимущество в бою.

— У нас мулла-батюшка одинаково хорошо и левой, и правой бьет, — сказал Ромка-джи. Он был бледен; по всему лицу горели красные пятна. — Натренировал нас. Ты, Егор, главное, соберись.

— Что за цирк! Слышали бы вы себя со стороны! — мрачно сказал Савва. — Егор, не упрямься, давай я выйду.

— Нет, Савва. Я эту пьянь сам урою, — весело сказал Егор. Ему вдруг стало хорошо. Вон сколько народу переживает за него! И Лилька, красная от возмущения, и городские мужики, и куяшские. — Вы меня не переключите на начальника? И чтобы другие слышали тоже. Сможете?

Савва посмотрел на Егора, вздохнул и сказал:

— О, Господь-Аллах! Дикарята… Ладно, давай толкай речь.

— Господин начальник, я готов! — сказал Егор, и все сразу притихли. Кое-кто завертел головой, не сразу сообразив, чья это речь раздается у него в ушах. — Поскольку меня облыжно обвинили, то я имею право установить свою ставку.

— Хорошо, мальчик! — не сразу ответил голос начальника. Похоже, он жевал. — Что ты предлагаешь?

— Голыми руками. Ставка — калаш на калаш, — сказал Егор. — Проигравший отдает оружие. Калаш, патроны, нож, «глушилки», «бумеранг». В общем, все, что есть.

Дружки пьяного, усердно отпаивающие его отрезвляющим ген-кумысом и запихивающие ему в рот тонизирующий насвой, похоже, не ожидали этого. Высокий усатый мужик с глуповатой улыбкой неуклюже затоптался на месте. На плече у него висел калаш пьяного, его рюкзак и старый шлем. Стоявший рядом хлыщ с закрытым армейской маской лицом, сообразив наконец, что к чему, дернулся было забрать у усатого калаш, но толпа возмущенно загалдела. Несколько куяшских выволокли мужика в круг и отобрали у него лишнее, попутно чуть было не прихватив у дурака его собственный нож. Усатый взвыл и вцепился в свое кровное, чем насмешил зевак.

Егор сложил рядом свой калаш, нож, рюкзак. Вынул нож из сапога и воткнул его в землю рядом. «Глушилки» он демонстративно положил в карман рюкзака. В толпе загудели.

— Не прост парень, — сказал кто-то рядом. — Дурак Артемыч, как есть дурак! Нашел, на кого прыгать!

У вещей сразу встали дядько Саша, Трофим, несколько городских и куяшских мужиков и кто-то из толпы. «Надеюсь, ничего у меня под шумок не сопрут!» — подумал Егор и мысленно усмехнулся, представив, как возвращается к рюкзаку и видит лишь растерянного дядько Сашу…

Стянув до пояса комбез, Егор аккуратно заправил рукава за ремень. Плохо то, что скотина Артемыч трезвел на глазах. Хорошо, что мужик он грузный и, похоже, тупой. В толпе своих мелькнула зареванная Лилька, которую утешал ее отец. Ромка-джи был неподалеку. Молодец, в полной боевой готовности парень, хвалю! Егор улыбнулся Лильке и шагнул в круг…