Книга Городской тариф - Александра Маринина

На контрольно-пропускном пункте у Ионова проверилидокументы, и только после этого кованые въездные ворота плавно распахнулись.Хозяин резиденции проявил уважение - ждал гостя на высоком крыльце.

Евгений Леонардович выпрямил спину и постарался подняться поступенькам легко, не касаясь перил.

- Рад вас видеть, Евгений Леонардович, - хозяинпротянул ему руку и крепко пожал. - Как доехали?

- Добрый вечер, Владимир Игнатьевич. Доехал отлично, выже знаете своих водителей. Комфорт и безопасность.

Они вошли в дом и сразу направились в кабинет.

- Ужин? - на ходу обернувшись, спросил ВладимирИгнатьевич.

- Нет, благодарю, я не голоден.

- Тогда чаю?

- С удовольствием.

В кабинете Ионов сразу занял свое привычное место, не вкресле, стоящем у письменного стола, а на мягком кожаном диване, рядом сшироким низким столиком. Он здесь не проситель, он - уважаемый гость, и такповелось с самого начала, еще с тех времен, когда у этой резиденции был совсемдругой хозяин.

- Время позднее, Владимир Игнатьевич, поэтому я перейдусразу к делу. В моем возрасте уже трудно не спать допоздна.

Ионов не отказал себе в удовольствии немного пококетничать ив ответ получил ожидаемый комплимент.

- О чем вы говорите, Евгений Леонардович! Дай бог намвсем в вашем возрасте сохранить такую работоспособность и ясный ум. Но я васслушаю внимательно. У вас что-то случилось? Возникли проблемы?

- В некотором роде. Поскольку о нашем с вами соглашениизнаем только мы, в Фонде зародились… м-м-м… неправильные настроения. Люди невидят перспективы и смысла своей работы и начинают рассматривать Фонд как некуюсинекуру, где можно уютно отсидеться и куда имеет смысл пристраиватьродственников и знакомых. Если позволить этим настроениям набрать силу иразрастись, мы очень скоро утратим тот высокий, научный потенциал и уровеньнаучной работы, который создавали когда-то и все эти годы поддерживали. Покамне удается сдерживать процесс, потому что я все еще пользуюсь авторитетом ибез моего заключения на должности никого не назначают, но я стар, ВладимирИгнатьевич, я очень стар, мне уже исполнилось восемьдесят, и в любой момент ямогу оказаться вне своего кабинета. Нет-нет, не спорьте, - Ионов сделалпротестующий жест, заметив, что хозяин дома снова собрался встрять с дежурнымкомплиментом, - восемьдесят - это восемьдесят, это не тридцать и не сорок, и влюбой момент организм может меня подвести. Тогда процесс примет необратимыйхарактер. В связи с этим я хотел бы задать вам вопрос, Владимир Игнатьевич.

- Да, конечно, я слушаю.

- Вам действительно нужна наша Программа? Потому чтоесли она не нужна, если вы не видите в ней смысла и пользы, то я не станупортить отношения с людьми и позволю им приводить к нам на работу кого угодно.Поверьте, это не пустые слова. Я вчера позвонил вам после очень тяжелогоразговора с человеком, который хочет, чтобы у нас работал его сын. И я оказалсяперед выбором: либо я жертвую уровнем и в конечном итоге самой Программой, накоторую потратил двадцать лет, либо порываю дружеские и доверительные отношенияс человеком, которого знаю тридцать лет, которого люблю, уважаю и который мнеискренне дорог. Поверьте мне, Владимир Игнатьевич, это непростой выбор, оченьнепростой. Сегодня я пожертвую отношениями с одним давним коллегой, завтра - сдругим и в конечном итоге останусь один на один с Программой, которая, каквыяснится, никому не нужна. Это не самая радужная перспектива для глубокойстарости, вы не находите?

- Господи, Евгений Леонардович, как вы можете такдумать? - всплеснул руками хозяин дома. - Почему вы решили, что Программа ненужна? Разве мы стали бы вкладывать такие огромные деньги в содержание вашегоФонда, разве платили бы такие высокие зарплаты, если бы не видели в этомсмысла?

- Вкладывали бы, - спокойно ответил Ионов. - И платилибы. Вы не хуже меня это понимаете.

- Да зачем же? Уж мы бы нашли куда направить этиденьги.

- Да затем, дорогой Владимир Игнатьевич, что ребенок, укоторого внезапно отняли любимую игрушку, начинает орать, плакать, визжать,топать ногами, замахиваться на маму с папой кулачками и жаловаться на них всемподряд. Если закрыть Фонд, то как поведут себя все те люди, для которых этаработа была любимой и, заметьте, прибыльной? Именно так и поведут. И, уже несвязанные подпиской о неразглашении и высокой зарплатой, всем все расскажут.Представляете, какой поднимется скандал в стране? Оказывается, государствоцеленаправленно вкладывало деньги в то, чтобы развалить правоохранительнуюсистему, чтобы бандиты безнаказанно разгуливали по улицам и стреляли в честныхтружеников, отнимая у них последнее, чтобы коррупция и беззаконие процветали…ну и так далее. Вы же понимаете, что в научных разработках это все не так ицели у Программы совсем другие, но в случае громкого политического скандалаформулировки будут именно такими. Вам это не нужно. И вы готовы платить,вкладывать большие деньги, чтобы этого не допустить. Даже если сама Программавам не нужна и неинтересна. Поэтому я снова задаю свой вопрос: как мнепоступить? Какой выбор сделать?

Дверь кабинета приоткрылась, и Владимир Игнатьевич,собравшийся было ответить, умолк и сделал знак рукой: входите. Горничная,немолодая женщина с тонким недобрым лицом, внесла поднос с чайником, чашками идвумя блюдами, на одном бутерброды, на другом выпечка. Ловко и быстро расставиввсе на столике и налив чай, она вышла. Ионов поднес к губам свою чашку, сделалглоток и удовлетворенно улыбнулся: хоть и не любимая им Рублевка, а чай здесьзаваривали хорошо.

- Евгений Леонардович, мы с вами договорились, что выподдерживаете научную сторону Программы до тех пор, пока мы не примем решение оее реализации. Я понимаю ваши сомнения и колебания, время идет - и ничего непроисходит. Поверьте мне, ждать осталось недолго.

- Недолго - это сколько? Я не зря напомнил вам о моемвозрасте. Период времени, который в вашем представлении является.недолгим, дляменя может оказаться непреодолимым.

- Ну, не надо так пессимистично, что вы! Вы впрекрасной форме, два-три года для вас не срок.

- Вы точно уверены, что речь идет именно о двух-трехгодах?

- Точно, Евгений Леонардович, совершенно точно.Следующие выборы в 2008 году, и новый Президент начнет свою деятельность с реализациивашей Программы. Тем самым он обеспечит себе крепкую репутацию в народе, и егонаверняка выберут на второй срок. Таким образом мы планируем обеспечитьстабильность власти на восемь лет.

Значит, ждать как минимум до весны 2008 года, то есть три споловиной года. Долго. Здоровье может подвести. И все эти три с половиной годаему придется бороться за каждую вакантную должность, расставаться с друзьями инаживать врагов. Нет, это невозможно, он просто не выдержит. В молодостиконфликты переживаются легче, подумаешь, с одним поссорился - с другимподружился, а в старости на место потерянного друга или соратника никто уже неприходит, и все больше пустот образовывается вокруг, и все страшнееодиночество.