Книга Это всегда был ты... - Виктория Дал

Поэтому он ждал, что увидит Беатрис Ренье, когда входил в гостиную, но при виде ее нож страха все равно вонзился ему в сердце.

— Что, черт побери, ты делаешь в моем доме? — прорычал он, как будто была какая-то тайна в отношении того, почему Кейт убежала наверх бледная как полотно.

— Как ты посмел? — прошипела она, и красивые черты исказила безобразная гримаса злости.

— О чем ты?

Он взглянул через плечо, всем своим существом стремясь поскорее добраться до Кейт.

Беатрис схватила его за подбородок и повернула лицом к себе.

Он дернул головой, освобождаясь из ее цепких пальцев.

— Что ты ей сказала? — грозно вопросил он.

Она скрестила руки и самодовольно усмехнулась:

— Я ждала тебя, идиотка несчастная. Одевалась с таким тщанием, представляя, что может тебе понравиться. Велела кухарке приготовить твои любимые блюда. И прождала напрасно несколько часов кряду, как какая-нибудь содержанка, лишившаяся твоей благосклонности!

— Какого дьявола, что ты несешь? — прорычал Эйдан.

Ее презрительная усмешка дрогнула.

— Ты не помнишь.

— Да чего, черт побери? О чем ты говоришь?

Плечи Беатрис обмякли, и она сделалась меньше.

— Ты прислал записку, что придешь ко мне, а теперь не можешь вспомнить.

Проклятие. Теперь он вспомнил. Как раз перед тем, как поехать за часами Кейт, он обещал миссис Ренье, что придет на обед. И не только.

— Сожалею, — буркнул он. — Но ты отреагировала слишком бурно. Что ты сказала?

— Слишком бурно? — Она откинула назад голову и рассмеялась. — Я отреагировала именно так, как ты обращался со мной. Как шлюха, которую ты и в грош не ставишь. На которую тебе наплевать. Догадываюсь, что с любой из нас ты обращаешься ничуть не лучше, чем со всеми остальными.

— Убирайся из моего дома, — прорычал он. — Возвращайся к своему мужу.

— Ха! — бросила она и прошла мимо, опуская вуаль на лицо. — Мне нравится, как ты это говоришь, как будто ты лучше меня. Ты был ничем не лучше меня, когда мы распутничали под его крышей прямо на обеденном столе. Единственное различие между нами в том, что мне есть к кому идти домой, а тебе — нет. — Она остановилась в дверном проеме и обернулась. — И уж точно не к ней.

Он похолодел.

— Что ты ей сказала? — снова спросил он.

— Я сказала ей правду.

Он стоял перед ее дверью бесконечно долго. Пятьдесят ударов сердца. Сто.

Он ждал, когда полегчает, убеждал себя, что все не так плохо. Беатрис — это только одна женщина, в конце концов. Кейт должна понимать, что он не жил монахом. Но выражение ее лица, когда она проходила мимо него…

Нет. Все не так плохо. Не может быть плохо. Он постучал в дверь и подождал. Когда она не ответила, постучал еще раз, потом приоткрыл дверь.

— Кейт? — Не получив ответа, он открыл дверь пошире. — Где ты?

— Я здесь.

Она поднялась с колен перед кроватью.

— Я ужасно сожалею…

Она смотрела на него как-то странно, ничего не говоря, красивая, как всегда, только очень бледная, очень скованная. Он шагнул в комнату и когда приблизился, то увидел, почему она была на коленях. Рядом с кроватью стоял ее саквояж. Он был открыт, и внутри виднелось нарядное синее платье.

— Что это значит? — спросил он сквозь спазм в горле.

Кейт скрестила руки, не глядя на него.

— Я бы хотела уехать домой, и как можно скорее. Точнее, сегодня.

Спазм душил его, сжимая горло болезненной хваткой. Напряжение росло, сдавливая грудь. Борясь с ним, Эйдан открыл рот и сделал глубокий вдох.

— Ты не сделаешь этого.

Ее глаза встретились с его глазами, полными мрачной ярости, потом она поспешно отвела взгляд.

— Кажется, так будет лучше.

— Послушай, я не думал, что эта дама явится сюда. Я не видел ее много месяцев. Клянусь тебе.

Голос его звучал как будто издалека, заглушаемый громким шумом крови в ушах.

— Дело не в этом.

— Что она тебе наговорила? — вскинулся он.

Эйдан боялся, что его бывшая любовница рассказала ей о том, что он скрывал от Кейт. Он надеялся, что она услышала что-то другое, какое-нибудь гнусное вранье, которое нетрудно будет опровергнуть.

Она не хотела говорить, он видел это по тому, как Кейт заламывала руки, как опускала глаза. Эйдан мечтал о то, чтобы она покачала головой, улыбнулась и сказала ему, что все это пустяки, ерунда, всего лишь недоразумение.

Когда губы ее наконец раскрылись, когда она в конце концов заговорила, то не отрывала напряженного взгляда от его сапог, словно ей невыносимо было видеть лицо Эйдана.

— Твоя любовница поведала мне, что ты широко известен своими беспорядочными связями. Что у тебя было бесчисленное количество женщин. Что ты, наверное, уже переспал со всеми дамами из высшего света. — Тут она бросила на него презрительный взгляд, который вонзился ему прямо в сердце. — Я не получила никакой информации относительно представительниц более низших классов. Думаю, мне лучше этого и не знать.

Злость поднялась в душе — необоснованная, нелогичная, — словно делая попытку защитить его от стыда.

— Кейт, послушай, все обстоит далеко не так.

— Хорошо, если это было бы правдой.

— Тебя послушать, так у меня перебывали сотни женщин. Это ложь. — Иисусе, он не мог остановить себя. — Я встречался только со вдовами или замужними женщинами, которые ясно давали понять, что…

Он замолчал, не желая объяснять дальше. Это все было в прошлом, наверняка он сможет заставить ее понять это.

— Ах вот как! Не забывай, я тоже замужем.

— Они никогда для меня ничего не значили, Кейт. Ни одна из них.

Она резко отшатнулась.

— Как ты можешь так говорить? Как ты мог с… — Он поморщился от истеричных ноток в ее голосе, но Кейт тут же попыталась взять себя в руки. — Как ты мог спать со всеми этими женщинами, если они были тебе абсолютно безразличны?

— Тебе трудно понять меня, — огрызнулся он, пытаясь хоть как-то оправдаться.

Судорожный кашляющий звук вырвался из ее горла.

— Куда уж мне, — выдавила она, хихикнув из-под ладони. — Я совсем отстала от жизни.

— Не говори ерунды! — напуганный ее смехом, Эйдан кинулся вперед, чтобы схватить Кейт за локти. Так хотелось встряхнуть ее. — Прекрати! — Она вскинула на него тусклый, ничего не выражающий взгляд. — Не смотри на меня так. Пожалуйста.

Она согласно прикрыла глаза.

Неистовая злость обуяла его: на Кейт, на Беатрис, но больше всего на себя — зато, что так низко пал за эти последние годы.