Книга Месть проклятых - Валерий Иващенко

- Не велено! - хотел уж было заученно рявкнуть подобравшийся солдат.

Только не успел - от лёгкого и почти нежного прикосновения девичьей ладони к молодцевато выпяченной груди он вдруг сложился пополам. Расплылся бесфоменным тюфяком, словно в его теле разом исчезли все кости, и с мокрым шлепком упал как стоял. Лишь звякнул о грубый камень выпавший из одрябшей руки меч.

Второй стоял лишь миг, глядя на своего товарища прыгающими безумно глазами со стремительно побелевшего лица. Затем перевёл взгляд на спокойный и безмятежный лик таким диковинным образом объявившейся девы.

- Ангел смерти... - прохрипел он, неверной рукой пытаясь разорвать ворот внезапно ставшей тесной и душной кольчуги.

Большой и сильный мужчина попятился в дальний угол. Сел на корточки, позабыв про болтающийся на боку меч. Он скрючился в позе неродившегося младенца, в слепом ужасе закрываясь от всего мира вскинутыми руками. Оттого он и не видел, как в женской руке сверкнул темнотой тонкий клинок. Тут же метнулся, словно талое масло пронизав человека вместе с кольчугой. Выпил до дна его жизнь, и замерцал умиротворённо - новая хозяйка не скупа, даёт вволю порезвиться...

- Ангел смерти? - если бы этот нежный и действительно спокойный ангельский голосок слышал кто-то ещё, то не поверил бы своим ушам.

Окованная железом и напитанная святыми молитвами дверь не стала препятствием для Мирдль. С лёгкой усмешкой она прикосновением раскрытой ладони выворотила створку, толщиной поспорившую бы с воротами иного баронского замка. Одним движением разнесла её в щепу и лохмотья рваной жести, отбросила в сторону и шагнула в широкую подземную камеру.

Под высоким сводчатым потолком заметались тени - то затрепетали огоньки четырёх заправленных маслом светильников, кропотливо расставленных святыми братьями по углам. Они осветили длинную лавку у боковой стены, маленький столик с забытым кем-то требником.

Мирдль полистала книгу, стараясь не обращать внимания на запрокинувшееся в муке тело дриады, висящее в центре залы. Закатившиеся глаза и чуть подрагивающее даже в забытьи тело заставили жрицу потемнеть ликом. Она старательнее отвернулась - уж любительницей подобных зрелищ не была никогда. Даже ни разу не отправлялась из монастыря вместе с толпой святых сестёр, одуревших от скуки и жаждущих хоть каких-то развлечений, и с холодеющей от страха и восторга спиной не глазела в соседнем городишке на публичную казнь какого-нибудь конокрада или мздоимца. Потерпи пока, сестра...

- Ага, вот оно!

И поглядывая в записанные округлым почерком строки, Мирдль стала осторожно, слой за слоем снимать проклятие.

Матушка Жизнь, распусти свои вены,

Корнем древесным в молитву вплетись!

Тают в речах эфемерные стены,

Грезит во снах нестареющий тис.

Кровью Хранителя, смехом астрала,

В ритме пульсации грязь и мечта.

Крылья пропащего, холод запала.

Кружевом эха грядёт пустота.

Колдовская молитва-наговор Кати Иващенко

Стены клетки вспыхнули на миг. От них отлетели какие-то тотчас истаявшие дымом лохмотья, однако тем не менее она хоть и стала тоньше, но устояла. Ах, как же это оказалось досадно! Мирдль даже процедила сквозь зубы одно из тех выраженьиц, заслышав которые мать-настоятельница строго поджимала губы, а потом закатывала проштрафившейся монахине хорошую головомойку с долгой и вынимающей душу нудной нотацией да внеочередной всенощной службой вдобавок.

Присев на корточки и тщательно изучив оставшееся не столько глазами, сколько всем своим естеством, Мирдль скептически покачала головой и глухо зарычала от бессильной злости. Надо же! Ведь почти получилось!

Подняв глаза, она увидела бьющий почти в упор, ненавистью хлестающий наотмашь незабываемый взгляд зелёных глаз очнувшейся Веллини. Дриада уже пришла в себя и даже с некоторым комфортом расположилась на оставшихся пластах сдерживающей её силы - самое страшное и болезненное Мирдль уже либо сняла, либо брезгливо развеяла в призрачные клочья.

- Зачем ты здесь? - в голосе пленницы чудным образом смешались боль, страх и недоумение.

- Спасаю одну глупую, но симпатичную дриаду, - угрюмо отозвалась жрица и вновь попыталась разорвать мерцающую в воздухе цепь. - Не догадалась, что ли? Чёрт!.. не выходит...

Молодая женщина призадумалась, задумчиво накручивая на палец светлый с красивым бронзовым оттенком локон.

- Эту молитву читал мужчина. И снять может, соответственно, только... - она прикинула, что найти в разворошенном как гигантский муравейник и гудящем Тарнаке брата Феллера или кого-то из его парней это почти невозможно, и вздохнула.

- Почему ты не с ними? - заметно подрагивающая ручка дриады указала на свесившийся с шеи и покачивающийся знак Хранителя. - Он ведь может наказать тебя...

Мирдль вздохнула и снова, обеими руками влезла в преграду, пытаясь разорвать её грубой силой. Ну как объяснить этой дриаде? Этому чистому и простодушному лесному созданию, с трудом догадывающемуся, что такое ложь, коварство или двуличность, и даже не обязательно вообще о них знающему.

- А потому. Старого графа жрец отравленным кинжалом пырнул... сегодня ночью или завтра... и не хочет пить целебную воду, что добыл ему Айлекс. Так что, надо тебя вырвать отсюда кровь-из-носу.

Странное дело - голос Веллини ничуть не потеплел. Наоборот, в нём отчётливо обозначился иней, и даже сквозь преграду донеслась морозная свежесть зимнего утра.

- И сколько тебе заплатили этого столь почитаемого вами, человеками, золота?

- Глупая ты, я сама пришла, - беззлобно ругнулась Мирдль и досадливо дёрнула плечом. - Так... если вот тут разорвать силой, то лопнет. Но от одной бестолковой дриады останутся только рожки да ножки... не годится!

Она вновь призадумалась и даже не сдержала улыбки, когда Веллини вполне резонно возразила, что рожек у неё нет, и на всякий случай немного обиделась. А жрица почесала наморщенный от раздумий носик и шагнула прямо внутрь едва не гудящей от сокрытой в ней мощи клетки, легко пройдя насквозь. Уж своих-то, истинно преданных Хранителю душой и телом, святые молитвы не обижают.

- Подвинься, расселась тут, - буркнула она и попробовала разорвать незримую цепь изнутри.

Результат оказался тот же - то есть никакого, и Мирдль едва не взвыла с досады. Нет, ну какая подлость - вот, кажется ещё чуть-чуть, и всё же никак! Она чуть опустила и скосила глаза по своей старой привычке, чтобы мать-настоятельница или кто-нибудь из старших сестёр при виде неё считали, будто молодая послушница погружена в благочестивые и подобающие монахине размышления. Она и в самом деле сейчас задумалась - но на весьма отдалённые от набожности темы.

- Послушай, Веллини, - осторожно начала она. - А ты в бестелесном виде не можешь проскочить?

Та сокрушённо покачала головой, не сводя с оказавшейся вплотную женщины наполненного одновременно надеждой и недоверием взгляда.