Книга Маятник Смерти. "Оборотни" Спецназа - Олег Таругин

— «Башлыков Виталий Иванович, АТП-11, поселок городского типа Тарутино Одесской области, водитель», — и обратился к замершему пленному: — Откуда едешь?

Мужик посмотрел на меня с таким ужасом, словно я как минимум сообщил ему о том, что я каннибал, собирающийся им поужинать. Пришлось повторить вопрос, беззлобно ткнув Виталия Ивановича локтем:

— Едешь, говорю, откуда? С Одессы?

— Д-да, т-то есть нет… с Ов-видиополя, с винзавода…

Где находится этот самый «Овидиополь», я не знал, но название с явно выраженным древнегреческим прошлым мне понравилось. А вот про его родное Тарутино я, кстати, слышал: кажется, сей населенный пункт как-то был связан с освободительными походами Суворова (Александра Васильевича, разумеется). Правда, побывать не довелось… пока.

— Значит, через мост в Маяках ехал и машину досматривали, правильно? Так что объяснять, кто мы такие, не надо?

Водитель с готовностью закивал головой. Поморщившись, я продолжил:

— Ну и кем же нас там представили? Группой американских шпионов?

— С-сказали, что вы с одесской зоны бежали. Что конвой перебили, оружие захватили и сюда движетесь. Что очень опасные рецидивисты и м-можете уб-бить… — последнее утверждение, похоже, напугало водителя еще больше, и он вновь начал заикаться.

— Похожи? — с усмешкой осведомился я. — На зэков тянем? Особенно вон этот, правда? — Я кивнул на прислушивающегося к разговору капитана. — О, это страшный человек! Десять «ходок» и все «по мокрому»…

— Н-не, не похожи… — Мужик поерзал на сиденье. — С-совсем не похожи… мне так кажется.

— Правильно кажется, Виталий Иванович, никакие мы не зэки. И убивать тебя пока не собираемся… а может, и совсем не собираемся, — почувствовав, что водила снова готов перепугаться, торопливо добавил я. — Все от тебя зависит. Смотри. — указал я на карту, — нам надо вот сюда, в Вилково, а как лучше проехать, мы не знаем. А ты, я так понимаю, по области будь здоров накатался, все дороги помнишь, вот и помоги. Глядишь, и живым останешься. Бывал там?

— В Вилково-то? — почти нормальным тоном переспросил водитель (опять же элементарная психология и один из способов добиться лучшего контакта с «объектом»: сначала как следует напугать перспективой близкой смерти, а потом ненавязчиво намекнуть на возможность откупиться — срабатывает железно). — Не-а, ни разу не ездил. В Измаиле бывал, в Килие один раз, а до Вилково не добирался. Да и кто меня туда пустит — там же режимная зона, пропуск нужен.

Мы быстро переглянулись с Серегой: неужели? И, с трудом скрыв возбуждение, я переспросил делано-равнодушным тоном (нечего ему наше незнание афишировать, еще торговаться начнет):

— Прямо-таки запретная? А почему на карте ничего нет? Карта-то непростая, сам видишь, военная карта. — Вот так, пусть думает, что я его проверить решил, авось побольше выболтает.

Водитель на этот примитивный и старый, аки мир, трюк купился с поразительной простотой:

— Ха, карта, тоже мне! Официально там и нет ни хрена, только рыбколхозы и погранцы на румынской границе. А неофициально туда уже лет двадцать не попадешь. Раньше-то там заповедник был, «Дунайские плавни» — мне еще батя рассказывал, а потом весь район закрыли. Сначала говорили, что холеру нашли, этот, как его — «санэпидрежим» ввели, во, а потом и вообще говорить перестали. Да все об этом знают, только молчат, боятся…

— Ну а там-то что? — все тем же несерьезным тоном поинтересовался я. — Урановые рудники раскопали?

— А мне почем знать? Я-то там не был, да и никто из наших не был… Говорю ж вам — «запретная зона». Не, кореша-то, конечно, всякое болтали, особенно по пьяни: вроде там нашли или построили что-то секретное. Только не в самом Вилково, а на острове этом, на Змеином… Вот в девяносто четвертом, помните, с румынами заварушка была — ну, когда наши бомбить их собирались? Они ж тогда на остров высадиться хотели и своей территорией его объявить. Только куда им, там, говорят, такая система этого, ну ПВО, типа, что никакой самолет и близко не подлетит!

Я слушал едва дыша — ё-моё, да этот деревенский водитель просто кладезь секретной информации! Эх, почему я не американский шпион — тут же «инфы» на мильён долларов. А разошелся водила, похоже, не на шутку («отходняк у него», как сказал бы наш инструктор по прикладной психологии, «сильный испуг в начале общения впоследствии способствует растормаживанию подкорковых структур… словесный понос, короче; радуется, что жив, и хочет выговориться. Своего рода разновидность „синдрома заложника“[27]).

— Точно, конечно, не скажу, но мужики трепались, будто там корабль инопланетный нашли, тыщи лет назад в Землю врезавшийся. Ну и это — исследуют, короче, новые технологии, все дела… Вот.

Ясно. Тяжкое наследие обильно расплодившейся в конце восьмидесятых «желтой прессы»: что бы ни случилось необъяснимого, во всем виноваты конечно же НЛО, инопланетяне и вселенский разум. Мы этим уже почти переболели, через десять лет вспомнив наконец-то об истинной вере наших предков, а они, как я понимаю, не успели — эпоха гласности завершилась слишком быстро, обвалообразно — вентиль перекрыли очень уж решительно (ох, догадываюсь я, что это был за вентиль!), и «рассказы про НЛО» вернулись в привычные границы кухонь, наряду с «запрещенными» песнями и именами «предателей Родины» — диссидентов…

Уже не скрываясь, мы переглянулись с Сергеем, увы, версия о вмешательстве Маятника в судьбу этого мира получила очередное подтверждение. И это было не очень хорошо. Одно дело разыскать и уничтожить нечто, о чем аборигены понятия не имеют, совсем другое — если это нечто превращено в особо важный государственный объект и активно используется: о том, как в СССР умели охранять объекты государственной важности, мы оба знали не понаслышке. С целым батальоном спецназа, в чьем бы подчинении он ни находился, нам при всем желании не справиться. Еще и упомянутая «система этого, ну ПВО, типа» — а мы-то все вертолетом грезили, ввысь стремились…

— Ладно, вижу — об этом ты знаешь. И, похоже, не врешь. — Я лениво закурил, пряча за привычным занятием спутанность собственных чувств. — А что там насчет дороги? Имей в виду: выедем на какой-нибудь пост — твоя пуля первая. А не выедем — нам тебя убивать особого смысла нет, ты и так знаешь больше, чем положено, и молчать прежде всего в твоих интересах. Могу даже прямо сказать: нам нужен… нужна эта штуковина на острове. Тебя мы можем и отпустить; начнешь болтать — тебя же первого за то, что нам помогал, и уберут. Или впаяют лет пятнадцать лагерей за измену Родине, сам, думаю, понимаешь. Уяснил? — Взглянув на разом посеревшее лицо мужика (и оставшись доволен результатом), я жестко докончил, кивнув на по-прежнему разложенную на его коленях карту: — Куда ехать?