Книга Золотая чума - Алексей Баскаков

— Внимание, Кот, вот и наши друзья, мать их так…

На противоположной стороне дороги остановилась бежевая «Волга». Из нее летящей походкой вышел Говард Хейнс — прогрессивный журналист, известный борец за мир во все мире, толстенький жизнерадостный мужичок. В Советском Союзе, как известно, представителей свободной прессы не слишком-то жаловали. Мало ли что они там напишут? Хотя в свете разных там международных соглашений вынуждены были их терпеть. Но Хейнс — это другое дело. Проверенный кадр, который строчит в своей газете исключительно положительную информацию о том, как хорошо живется простому человеку в стране победившего социализма. Правда, эта писанина занимала в его жизни не самую большую часть. Оставшееся время он тратил на походы по московским кабакам, общением со столичными писателями и поэтами. И тут он знал меру. Пил водку в Центральном доме литераторов только с проверенными людьми, такими как Андрей Вознесенский и Евгений Евтушенко. С разными сомнительными типами вроде стремительно набирающего популярность хрипатого актера Владимира Высоцкого он демонстративно дела не имел. Словом, на все сто свой в доску американец. И вот на тебе…

Кот подошел к «Волге». Хейнс, которого на фотографиях всегда украшала широкая улыбка — не голливудский оскал, а хорошая добрая улыбка, такая как у Гагарина, — сейчас смотрел сурово. Его глаза напоминали два дула вертолетного пулемета.

— Принесли?

— А деньги?

— Садитесь в машину.

Кот открыл дверь и проник во внутренность «Волги», пропитанную запахами ненашего дорогого одеколона. Хейнс достал с заднего сиденья небольшой черный чемоданчик и приоткрыл его. Кот увидел двадцать красных банковских упаковок — червонцев, перехваченных бумажной ленточкой.

— Вы убедились? Несите товар.

Леха вернулся к своей машине и достал с заднего сиденья неуклюжий и тяжелый контейнер, потащил к машине. Нести его было очень неудобно. Если Хейнс сейчас будет стрелять, то ничего уже не спасет — мелькнула мысль. Но журналист стрелять не стал. С его стороны это было бы просто глупо. Хейнс предупредительно открыл дверь и взял с заднего сиденья еще один чемоданчик, из которого достал некий хитрый прибор со множеством кнопок и индикаторов со стрелками. От прибора тянулось на шнуре нечто вроде микрофона. Он провел этим «микрофоном» по бокам контейнера. Кот видел, что стрелки на приборе качнулись.

— Все хорошо. Как у вас, русских, говорят, доверяй, но проверяй… Запоминайте номер счета.

Американец произнес некий набор цифр. Кот его добросовестно запомнил, после чего вышел из машины. Хейнс тотчас рванул по направлению к Питеру.

— И это все? — спросил Кот, усаживаясь в такси.

— Его на посту ГАИ тормознут. А вот для нас… Боюсь, что далеко не все. Слишком уж как-то просто получилось. Так не бывает.

Капитан развернул машину и двинулся к столице. И тут сзади появились фары. Машина быстро приближалась. Это был зеленый «Москвич-407».

— Я же говорил, что это еще не конец. Ладно, связываться нам с ними сейчас ни к чему. Попробуем оторваться.

Мельников вдавил газ до отказа. Однако оторваться не удалось. Дело в том, что машина у них была не комитетская. Для конспирации они взяли настоящее такси в парке № 3. Эта салатная «Волга» уже достаточно намоталась по московским улицам — и теперь свои положенные сто тридцать километров в час дать уже не могла, хоть ты тресни. А вот зеленый «Москвич» был явно каким-то особенным. Ну не делают таких лихих моторов на московском автозаводе. Двигатель у «Москвича» явно был форсированным. В общем-то, старая шпионская штучка — с виду обычная колымага, а на самом деле — машина, которая сойдет и для ралли Париж — Дакар. «Москвич» пошел на обгон.

— Стрелять? — спросил Кот, доставая свой ТТ.

— Погоди. Поравняется — шмальнешь. Эх, мать!..

Из бокового окна машины, которая шла уже вровень с такси, торчало толстое тупое дуло гранатомета. Мельников ударил по тормозам, одновременно переведя рычаг передач на заднюю скорость. Мотор от такого издевательства взвыл, но «Волга» прыгнула назад. Граната прошла над капотом. Где-то за обочиной грохнул мощный взрыв. Да, их противники хорошо подготовились. Такой гранаты вполне хватит на танк. А от простой «Волги» осталась бы лишь груда обгоревшего металла.

«Москвич» стал удаляться с поразительной скоростью. Мельников даже не попытался пуститься в погоню. Он устало откинулся на сиденье.

— А у него ведь даже не форсированный…

— Что?

— Движок, говорю, у него даже не форсированных! Видать, какой-то другой мотор умудрились в «Москвич» впердюлить. Хреновое дело. Мост через реку мы перекрыть не успеем. А в городе — гоняйся за таким вот Фантомасом. А хотя… Мы ведь на такси!

Машина, к счастью, была снабжена радиосвязью. Мельников включил радио.

— Это двадцать первый.

— Это ты, новенький? — раздался голос диспетчерши с базарными интонациями. — И где тебя черт носит?

— Я на Ленинградском шоссе. На меня совершено вооруженное нападение. Эти гады уехали на зеленом «Москвиче-407» номер 25–17 МА.

— Ну тебе, новенький, везет. В первый день работы — и напали. — Из голоса диспетчера пропало раздражение, теперь он звучал очень серьезно. — Ну, не переживай, сейчас всех наших подымем. Никуда эти гады не уйдут.

Таксисты не любят ментов. По вполне понятным причинам. Они также недолюбливают любых представителей власти. А уж московские таксисты — это вообще особое государство, на границе которого кончаются нормы социалистического общежития — со всеми своими хорошими и не очень хорошими сторонами. В этом государстве всегда, во все, даже самые лихие времена процветал капитализм. Но зато водители машин с шашечками являлись и являются кастой. Мафией. Члены которой своих не сдают. Обидишь одного — обидишь всех. Потому-то и нападать на них осмеливаются лишь самые тупые отморозки. Обычно об этих эпизодах милиции ничего не известно. Потому что не доживают подобные отморозки до милиции.

Именно на эту таксистскую солидарность и рассчитывал Мельников. И не прогадал. Его сообщение диспетчер тут же передала всем, до кого могла дотянуться радиосвязь. До кого не могла — тем кричали коллеги из проезжающих машин. На севере Москвы люди напрасно махали руками проезжающим такси. Все салатного цвета «Волги» с шашечками разворачивались и двигались в сторону речного вокзала.

Между тем зеленый «Москвич» пересек Москву-реку и свернул на набережную. Видимо, у тех, кто в нем находился, хватило ума не лезть на Ленинградский проспект, они рассчитывали проехать тихими переулками. Но не тут-то было. Из боковой улицы вылезло такси и стало грамотно прижимать «Москвич» к обочине. Обойти «Волгу» с шашечками не было возможности. Водила, натренированный в езде по московским улицам, знал свое дело.

Из «Москвича» грохнуло два выстрела. Но это ничего не изменило. Наоборот — поведение «Волги» стало еще агрессивнее. Кроме того, откуда-то появилась еще одна машина. Она пристроилась сзади. Потом возникла и третья. Все эти «Волги» медленно, но верно теснили «Москвич» влево. Вот — зеленая машина уже выскочила на тротуар. Еще несколько минут — и «Москвич», сделав последнюю неудачную попытку вырваться, полетел вниз — в грязные и медлительные воды Москвы-реки.