Книга Чужая вина - Питер Абрахамс

— Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, — ответил он. Шутка. К тому же одна из лучших — и так быстро родилась!

Она растерянно моргнула. Ее мягкие нежные губы чуть приоткрылись, но она так и не придумала, что сказать.

— Нелл, да?

— Да.

— Входите, Нелл. — Он отошел в сторону и жестом пригласил ее в номер. — Это люкс.

Она вошла, оглянулась. Слева спальня, справа гостиная. Свернула направо.

— Присаживайтесь, — сказал Пират, указывая на диван.

— Я ненадолго.

— И все же.

— Спасибо.

Похоже, вежливая дамочка. Приятная, вежливая дамочка, ткнувшая в него пальцем и обвинившая в убийстве, которого он не совершал. Всего лишь испытание. О да. Эта встреча, когда она так близко, испытывает его умиротворение. И в этот момент Пират кое в чем убедился, да так, как никогда раньше: он с честью выдержит это испытание.

— Выпить не желаете?

— Нет, спасибо. Я пришла, чтобы…

Пират перебил ее — не грубо, конечно, но разве он не вправе… как это говорят? Задавать тон? Ага. Он был вправе задавать тон.

— У меня есть кока-кола, апельсиновый сок, спрайт и «Калуа», — объявил он, открывая мини-бар. — И еще алкоголь: пиво и вино. Лично я буду «Калуа».

— Нет, спасибо, ничего не надо, — сказала она, присаживаясь на край дивана.

— Напрасно. Я-то хотел сказать тост. — Какая отличная и неожиданная идея — тост! Его мозг работал во всю мощность, выплевывая шутки одну за другой, чего не случалось уже… много лет. Двадцать, если быть точным. Пирату начинало казаться, что этих лет и не было. Он покосился на Библию на кофейном столике и с трудом поборол внезапное желание подергать золотую закладку.

— Ну, если так… — смущенно выдавила женщина.

— Я налью два бокала.

— Мне совсем чуть-чуть.

— Одну капельку.

Он протянул ей бокал. Их пальцы соприкоснулись. Кожа ее — кожа на пальце, столкнувшемся с его пальцем, — была горячей на ощупь. Счесть ли это знаком? Не зная, как распорядиться этим фактом, Пират отложил его для дальнейшего использования. И тут у него родился идеальный тост.

— За мир! — сказал он, нависая над гостьей. Они чокнулись. Глотнув, Нелл закатила глаза, как будто о чем-то задумалась, а может, ей просто не понравился вкус. Пират сел в кресло в четырех-пяти футах от нее, под небольшим углом.

Она поставила бокал и посмотрела ему в лицо.

— Я понимаю, что никакими словами мне не удастся вернуть того, что вы потеряли…

— Никакими словами или поступками, — поправил он.

Ее передернуло. Мило.

— Вы правы, — признала она. — Никакими словами или поступками. Но в свое оправдание я могу сказать лишь одно: мне очень жаль, что так получилось. Я не хотела причинить вам вред.

Пират сделал большой глоток «Калуа», выждал немного, пока улягутся эмоции.

— То, что вам жаль, я понял. А вот ту часть про «не хотела вреда» повторите.

Она послушно кивнула. Женщина из другого, лучшего мира. И знаете что? Нора тоже такой казалась. Нора, ее дочка. А это уже становится интересно. Что известно мамочке? Наверное, ничего. Если Нелл не упомянет о Норе через минуту-другую, то совершенно точно. Нора превращалась в иголку в стоге сена. Пират еле сдержался, чтобы не потереть руки.

— Я, конечно же, хотела причинить вред настоящему убийце, — объяснила Нелл. — Но опознание было абсолютно достоверным…

Достоверным? Уж в вопросах веры он разбирался. К тому же не считая этой принадлежности к далекому лучшему миру, сходства между матерью и дочкой не наблюдалось. А не пытаются ли они его одурачить? Пират был готов к этому, готов к чему угодно. Он расплылся в обманчиво дружелюбной улыбке.

— То есть я действительно считала, что убийца похож на вас. Теперь я понимаю, какую ужасную ошибку совершила…

— Чем он был на меня похож?

— Зачем нам сейчас вдаваться в подробности? Я ведь уже признала, что совершила ошибку.

— Чем он был на меня похож?

Она снова дернулась, но уже не так заметно. Это не принесло Пирату былой радости. Он склонялся к мысли, что она ему не нравится. Эй! Забавно, да? Ведь на самом-то деле он ненавидел ее до глубины души. Извините, поправка: ненавидел бы до глубины души, если бы не обрел умиротворения.

— Овалом лица, — сказала Нелл. — И глазами.

— Глазами? — Он повернул голову так, чтобы она видела повязку.

Она заговорила тише:

— У него были голубые глаза. Как у вас.

— Как у меня? — Он приподнял повязку, позволив ей как следует рассмотреть то, что раньше было скрыто.

Повисло молчание.

И тут на него обрушился гневный глас небес, и глас сей пронзил его насквозь. «Власть моя обретается в тайном месте». Бесспорно, это был голос Бога. Пират почувствовал себя великаном.

Опустив повязку, он повернулся к ней лицом. Она плакала. Не издавала ни звука, но слезы сбегали по ее щекам двумя серебристыми ручейками. Он какое-то время молча наблюдал за ней. И ему это нравилось — пока не надоело. Он встал, достал бутылочку «Калуа», открутил пробку и протянул гостье бокал.

— Хватит уже. Пейте нормально.

Она повиновалась и выпила на сей раз как положено, по-взрослому. К чему бы еще ее принудить? Какая все-таки мерзкая мыслишка, он сам на себя не похож. Пират снова чокнулся с нею и повторил:

— За мир.

Женщина кивнула и полезла в сумочку за бумажными салфетками. Вытерла лицо.

— Простите, — вымолвила наконец она, расправляя плечи и восстанавливая контроль над собой. — Хотя это, конечно, не заслуживает прощения…

Что — «это»? Запихнуть невиновного в Центральную тюрьму на двадцать лет? Это не заслуживает прощения? Или что-то другое? Пират внезапно ощутил себя во власти искушения, что таилось в трех волшебных словах: «Я вас прощаю». Ого. Вот это власть слов. Пожалуй, раньше он сорил ими, тратил понапрасну, но сейчас у него появилась возможность скрепить их воедино, подобно… Богу. Завидное положение! Пират едва не произнес эти слова, хотя бы затем, чтобы почувствовать себя Богом. Но в последнюю секунду вспомнил книгу Иова, вспомнил, каким в ней изображен Бог. Это парень не из шустрых, он знает, как тянуть резину. К примеру, если бы Бог знал об иголке в стоге сена, разве он бы проболтался и облегчил всем жизнь? Да ни за что. Поэтому Пират проглотил волшебные слова и просто наблюдал, откинувшись на спинку, как она приводит себя в порядок, восстанавливает спокойную уверенность, с которой пришла сюда. Ей это почти удалось. Круто было бы, если бы она никогда не смогла быть такой, как прежде. От этих мыслей, мыслей Бога, по телу его пробежала приятная дрожь. Он снова наполнил бокалы.