Книга Правила обмана - Кристофер Райх

— Господи! — вырвалось у премьер-министра.

— Трудно уворачиваться от ракет, когда летишь бомбить их, — произнес Ганц.

— А упреждающий удар для подавления их ПВО? — спросил Хирш.

— Мало самолетов. — Ганц откашлялся и продолжил: — Если мы хотим уничтожить цели, необходимо наносить повторные удары. Прямо им на головы. Мне нужны точные координаты производственных предприятий. Я знаю, о чем вы думаете: мы уже проделывали такое раньше, сможем сделать и еще раз. Извините, джентльмены, но повторить «Оперу» не получится.

Ганц имел в виду операцию «Опера» — внезапный воздушный удар, обрушенный 7 июня 1981 года на «Осирак» — ядерный реактор под Багдадом. Тогда пятнадцать израильских самолетов вылетели с военно-воздушной базы Этцион, пролетели над Иорданией и Саудовской Аравией и уничтожили новейший ядерный реактор Саддама Хусейна. Все вернулись домой. Благодаря помощи американского посредника, расположившего передатчики вдоль всего маршрута, израильским самолетам удалось пролететь не замеченными радарами Иордании и Саудовской Аравии. Тот же посредник находился на месте, координируя их действия.

— И последнее, — продолжал генерал. — Комплектация. Даже если нам удастся одновременно поднять в воздух двадцать самолетов — по одному на цель — и хотя бы двенадцать из них преодолеют воздушную оборону противника, чем эффективнее нанести удар? Лучшее из того, что мы можем предложить, — «Пэйвуэй-III» — бомба, предназначенная для уничтожения подземных целей. Боеголовка, начиненная двумя тысячами фунтов взрывчатки, может пробить трехметровый слой бетона. Прямо скажем, задача чертовски трудная, но что если заводы расположены на глубине семь-восемь метров? Или пятнадцать-шестнадцать? Или даже тридцать? Что тогда? От наших снарядов у них только пыль с потолка осыплется — и все.

— Есть оружие и посильнее, — осторожно заметил Хирш, метнув взгляд на премьер-министра. — С большей взрывной силой.

— «Пэйвуэй-N» с боеголовкой «В-61», — подтвердил Ганц. — Бомба против подземных целей с ядерной боеголовкой мощностью несколько килотонн. Одна десятая той, что сбросили на Хиросиму. В прошлом году американцы провели ее испытание: пробиваемость тридцать метров. Воронка где-то четыреста пятьдесят метров в окружности.

— Вполне достаточно, чтобы уничтожить завод, — осторожно добавил Хирш. — В конце концов, мы не варвары.

Все взгляды устремились на премьер-министра — пожилого человека, лет семидесяти, переживавшего осень своей бурной политической карьеры, за которую он заработал репутацию переговорщика: враги сомневались в его принципиальности, друзья называли его оппортунистом.

Премьер-министр раздраженно тряхнул головой:

— Мы всегда стояли на принципиальной позиции — не допустить, чтобы иранцы могли самостоятельно производить уран, пригодный для использования в военных целях. К сожалению, они переступили черту, и назад дороги нет. Я еще не принял окончательного решения в отношении удара. Прежде всего я несу ответственность за благополучие людей. Но и рисковать, оставляя без внимания то, что может спровоцировать ядерную атаку нашей территории, я тоже не могу. Жаль, что мы плохо знаем их потенциальные возможности.

— Вы кое-что забываете, — вмешался Хирш. — Мы знаем об их возможностях: у них есть ядерная бомба, и они планируют ее сбросить.

Премьер-министр откинулся на спинку кресла и прикрыл лицо рукой. Наконец он громко выдохнул и встал.

— Однажды в нашей истории мы уже подарили врагу преимущество, когда он воспользовался нашими сомнениями. Повторить эту ошибку во второй раз мы не вправе. У вас есть двадцать четыре часа на разработку плана операции. Я свяжусь с американцами — посмотрим, что удастся сделать, чтобы получить разрешение на использование иракского воздушного пространства. — Он посмотрел на Ганца. — А в остальном, да поможет мне Бог.

Один за другим присутствующие медленно поднимались из-за стола. Цви Хирш зааплодировал первый. Остальные присоединились к нему. Затем со словами «Да здравствует Израиль!» они по очереди пожали руку премьер-министру.

43

Фон Даникен и дома не мог уснуть. Лежа в постели, он смотрел в потолок и слушал привычные звуки ночи, отбивающей уходящие часы. В полночь он услышал, как выключился обогреватель. Старый деревянный дом дрожал, с жалобным постаныванием отдавая улице через щели накопленное тепло. В два часа по мосту Румвег прошел ночной товарняк. От дома до железной дороги пять километров, но воздух был таким неподвижным, что при желании можно было бы сосчитать, сколько в составе вагонов.

Дрон.

Он понял, что это дело станет в его карьере определяющим. Подобное редко происходит в маленькой, уютной Швейцарии, и мысль о причастности к событиям такого масштаба наполняла его гордостью. Фон Даникен представил летящий в небе беспилотный самолет с гондолой, полной пластиковой взрывчатки. Где его цель? Террорист Гассан сказал, что Китаб хочет сбить самолет, но сейчас, в кромешной тьме, лежа на постели, фон Даникен видел и десятки других возможностей: от плотины в Альпах до атомной электростанции в Госгене. Такой дрон мог пролететь где угодно.

В его воображении белый беспилотный самолет увеличился в размерах и изменил форму, превратившись из дрона, начиненного двадцатью килограммами пластида, в самолет авиакомпании «Алиталия» с сорока пассажирами и шестью членами экипажа на борту, следующий рейсом Милан — Цюрих. Среди пассажиров — его жена, его нерожденный ребенок и его трехлетняя дочь. Во сне он знал, что спит, но это ничего не меняло. С ужасом он видел, как самолет, прорезав облака, выпускает из фюзеляжа шасси. Стоял не февраль, а ноябрь. Ночь, очень похожая на сегодняшнюю. Заморозки. Гололед. Туман.

Фон Даникену снилось, что он стоит в кабине пилота, отчитывая капитана, который не имел права лететь в таких условиях. Однако капитана больше интересовал разговор со стюардессой, а именно ее телефонный номер, чем показания неисправного альтиметра: на самом деле самолет летел на триста метров ниже, чем нужно.

А потом с беспощадной ясностью, как это бывает во сне, он увидел жену и дочь — они сидели в хвосте самолета, который несся прямо на гору. Как всегда, он сел рядом с ними и с нежностью прикрыл им рукой глаза, отправив в глубокий, безболезненный сон. Он был уверен, что маленькая София прильнула к маминому плечу.

14 ноября 1990 года в 19 часов 11 минут 18 секунд рейс 404 авиакомпании «Алиталия» врезался в гору Штадельберг на высоте четыреста метров над уровнем моря всего в пятнадцати километрах от аэропорта Цюриха. Скорость в момент столкновения составляла четыреста узлов. Согласно отчету комиссии, расследовавшей катастрофу, после сигнала об угрозе столкновения с горой у пилота было целых десять секунд, за которые можно было бы принять правильное решение.

Фон Даникен подскочил на кровати, успев проснуться, до того как произошел взрыв.

«Нет, только не это», — сказал он себе, дыша часто и загнанно.

Пока это зависит от него, больше ни один самолет не разобьется.