Книга Во имя справедливости - Джон Катценбах

— Нет… Не могу понять, отчего этот губернатор все время тянет кота за хвост.

— Вам действительно хочется умереть, мистер Салливан?

— О, у меня большие планы, Кауэрт! Я ведь собираюсь не только умереть… Ну хорошо, я позвоню вам позже…

Когда Салливан повесил трубку, Кауэрт вздрогнул: у него было ощущение, словно он только что разговаривал с мертвецом.

Первого апреля Кауэрту присудили Пулицеровскую премию за выдающиеся успехи в области региональной журналистики.

В старые времена, когда информация поступала по без устали стучавшему телетайпу, в день присуждения крупных премий вокруг него собирались журналисты, затаив дыхание ожидавшие новостей с именами лауреатов. Крупные информационно-новостные агентства, такие как Ассошиэйтед Пресс и Юнайтед Пресс Интернешнл, стремились первыми сообщить новости о присужденных наградах. Старые телетайпы оснащались звоночками, звонившими при поступлении самых важных новостей, поэтому имена лауреатов сопровождал почти церковный перезвон. По мере того как эти имена появлялись на телетайпной ленте, журналисты начинали радостно вопить или ругаться и отплевываться. Теперь же информация мгновенно поступала по компьютерной сети, имена лауреатов возникали на всех мониторах редакции совершенно бесшумно, но их появление сопровождалось все той же бурей ликования или потоками брани.

В тот день Кауэрт присутствовал на конференции, посвященной рациональному использованию пресной воды. При его появлении в редакции все вскочили на ноги и бурно зааплодировали. Кауэрта сфотографировали, преподнесли ему бокал шампанского и подвели к ближайшему компьютеру, чтобы журналист смог сам прочесть о своем награждении.

Кауэрта поздравили главный редактор газеты и редактор отдела городских новостей, а Уилл Мартин заявил, что с самого начала знал, что именно этим все и закончится.

На Кауэрта посыпались звонки — его поздравили Рой Блэк и Роберт Фергюсон, бывший, впрочем, очень лаконичен. Позвонил даже Тэнни Браун, загадочным тоном заявивший, что рад тому, что хоть кому-то от всего этого хорошо…

Кауэрту позвонила его бывшая жена и завопила в трубку:

— Я так и знала, что тебя обязательно наградят!

При этом Кауэрт слышал, как где-то в доме заливается плачем младенец. Бекки тоже визжала от восторга, когда поздравляла его по телефону. Она, конечно, не до конца понимала, о чем идет речь, но, кажется, все равно была очень рада. Кауэрт дал интервью для местного телевидения. Потом ему позвонил какой-то литературный агент и осведомился, не желает ли он написать книгу. Продюсер, приобретший права на экранизацию биографии Роберта Эрла Фергюсона, намекнул Кауэрту, что у него есть для журналиста очень заманчивое предложение. Продюсер проявил незаурядную настойчивость, добившись, чтобы его соединили с Кауэртом.

— Мистер Кауэрт? Меня зовут Джеффри Мейнард. Я работаю на студии «Инстаком», нам очень хотелось бы снять кинофильм по мотивам проделанной вами работы. — Говоривший был взволнован и так торопился, словно каждая секунда разговора уносила с собой в небытие упущенные возможности и попусту потраченные деньги.

— Извините, мистер Мейнард, но я… — начал было отвечать Кауэрт, но не тут-то было.

— Не отказывайтесь, мистер Кауэрт. Давайте я прилечу в Майами. Мне нужно с вами поговорить. А еще лучше прилетайте вы к нам. Естественно, мы оплатим все ваши расходы!

— Спасибо за приглашение, но…

— Послушайте, мистер Кауэрт. Я уже говорил со всеми владельцами нашей киностудии. Мы в высшей степени заинтересованы в том, чтобы приобрести необходимые права. Между прочим, речь идет о кругленькой сумме, и не исключено, что вам больше не придется каждый день таскаться на работу в газету!

— А я не против того, чтобы таскаться на работу в газету.

— Да? А мне казалось, что журналисты терпеть не могут свою работу.

— Вы ошибаетесь.

— Ну и ладно… Нам все равно обязательно нужно встретиться. Мы уже все со всеми обсудили и заручились поддержкой со стороны…

— Я подумаю над вашим предложением, мистер Мейнард.

— Вы мне позвоните?

— Обязательно! — с чистым сердцем солгал Кауэрт, повесил трубку и вернулся в редакционный зал с пластиковым стаканом шампанского в руке.

Все опять ринулись его поздравлять, пожимать руку, хлопать по плечу и задавать вопросы. Купаться в лучах всеобщего внимания было приятно, но, вернувшись вечером домой, Кауэрт опять ощутил безграничное одиночество.

Войдя в пустую квартиру, он вспомнил Вернона Хокинса, доживавшего последние дни в таком же одиночестве, скрасить которое ему не могли ни его воспоминания, ни приступы удушливого кашля. Мысли о покойном полицейском постоянно преследовали журналиста. Кауэрт попытался убедить себя в том, что Хокинс первым поздравил бы его по телефону и обязательно заявился бы в гости с бутылкой дорогого шампанского. Журналист даже попытался представить себе, как именно все это произошло бы, но воображение его подвело: он сумел представить себе только старого полицейского на больничной койке. Оторвавшись от кислородной подушки, Вернон Хокинс поднял на Кауэрта потухшие глаза и прохрипел:

— Что гласит Десятое правило улицы, Мэтти?

— Хватит уже, Вернон! Тебе нельзя уставать. Не напрягайся.

— Десятое правило улицы гласит: «Все совсем не такое, каким кажется!»

— Что ты хочешь этим сказать, Вернон?

— Это значит, что я схожу с ума. Сходи позови медсестру. Но не старуху, а молодую, с большими сиськами. Скажи ей, чтобы она сделала мне укол. Любой. Мне все равно какой. Главное, чтобы она перед уколом некоторое время терла мне задницу ваткой…

Кауэрт вспомнил, что позвал тогда медсестру, которая сделала укол старику. Тот ухмыльнулся и погрузился в сон.

— Слышишь, Вернон, я получил эту премию! Я все-таки ее добился! — пробормотал Кауэрт и перевел взгляд на газету. На первой полосе красовался заголовок «Журналист получил Пулицеровскую премию за статьи о смертниках».

Бо́льшую часть ночи Кауэрт провел у окна, разглядывая бездонное черное небо, но даже радость не могла заглушить снедавшие его смутные сомнения. Наконец мысль о награде вытеснила собою все тревоги, и журналист заснул, опьяненный своим триумфом.

Две недели спустя, пока Кауэрт еще торжествовал победу, на экранах компьютерных мониторов возникла другая новость. Губернатор штата Флорида подписал распоряжение привести в исполнение смертный приговор, вынесенный Блэру Салливану. Салливана должны были посадить на электрический стул в полночь через семь суток со дня подписания распоряжения. Разумеется, он мог в любой момент отсрочить свою казнь, подав прошение о помиловании. Подписывая распоряжение, губернатор не забыл об этом упомянуть. Тем не менее Салливан не спешил подавать это прошение.

Прошло четыре дня. На пятый день на письменном столе Кауэрта зазвонил телефон. Журналист схватил телефонную трубку.