Книга Кровавый след - Деон Мейер

— На что вы смотрите?

— Там нет ветроуказателя…

— А это плохо?

— Да нет… не очень…

Мы зашли на посадку, метя в расщелину между двумя холмами.

— Держитесь крепче!

Мне очень хотелось зажмуриться.

Камни, кусты и деревья в нескольких метрах от кончиков крыльев… Вдруг мы резко накренились влево. Земля стала еще ближе. Верхушки деревьев совсем рядом… Мне показалось, что мотор работает как-то не так. Лоттер увлеченно нажимал на педали, тянул ручку управления. Вот и посадочная полоса… Какая-то она слишком короткая. Оглушительный стук — мы на земле! Лоттер резко затормозил; меня швырнуло вперед. Деревья все ближе…

Я закрыл глаза.

— Господи! — прошептал Лоттер.

Мы остановились. Я открыл глаза. Пропеллер вращался метрах в двух, а то и меньше, от толстого баобаба.

Он заглушил мотор и шумно выдохнул.

— Не так плохо оказалось, — заметил он.

— Как завтра взлетать будем?

— Подумаешь… Пара пустяков! — Но даже в его голосе я не услышал уверенности.

41

На пересеченной местности, где знаки редки, следопытам приходится полагаться исключительно на свою интуицию.

Настольная книга следопыта.

Основные правила тропления

Через десять минут после того, как мы приземлились, из чащи с грохотом вынырнул сильно побитый «лендровер». Оттуда вышли двое чернокожих и застенчиво поздоровались с нами по-английски. Похоже, гости бывают здесь не каждый день.

— Мы отвезем вас в лагерь.

Лоттер посмотрел на раздолбанный «лендровер» с живым интересом.

— Изумительно! — сказал он. — «Универсал» второй серии, дизельный мотор два двадцать пять… Должно быть, ему не меньше пятидесяти лет.

Он пришел в полный восторг. Глядя на него, никто бы не подумал, что он только что был на волосок от смерти.

Мы взяли свои вещи, сели в машину и затряслись по едва различимой дороге. Местность кругом оказалась совершенно дикой. Мы спугнули небольшое стадо антилоп гну и стайку сопровождающих их птиц. Три жирафа, пасшиеся неподалеку, не обратили на нас никакого внимания. Жара здесь была вполне сносной, не такой гнетущей, как в Мусине.

Лагерь раскинулся на склоне холма; легкие зеленые полотняные палатки стояли в круг на деревянных платформах в тени раскидистых деревьев мсаса. Мы увидели даже самодельный указатель со словами «Лагерь Чинавира», вырезанными на куске тикового дерева. Посередине, вокруг кострища, стояли столы и стулья. Какой-то человек рыхлил граблями красную землю между палатками. За одним столом сидели еще два человека и чистили овощи.

Наш водитель сказал:

— Шамба придет позже. Я покажу вам ваши палатки.

Должно быть, Шамбой он называл Эрлихмана.

Мы последовали за ним.

Он появился на закате — настоящий великан вышел из чащи, отбрасывая длинную тень. Одетый в шорты цвета хаки и рубашку с коротким рукавом, в сандалиях и широкополой шляпе, он шел, опираясь на посох с изогнутой ручкой. Длинные серебристые волосы падали ему на плечи. Настоящий пророк Моисей на сафари, только без бороды.

Мы с Лоттером сидели за столом; он пил пиво, я — колу, потому что виноградного сока у них не оказалось. Великан прислонил посох к ограде из деревянных кольев, снял шляпу, широко улыбнулся и, подойдя к нам, протянул руку.

— Я Джон Эрлихман, — сказал он тем же приятным, напевным голосом, который я слышал по спутниковому телефону.

Мы встали, представились.

— Лоттер.

— Леммер. — Я ждал, что он спросит, что у меня с лицом, и заранее настроился на шуточки Лоттера.

— Аллитерация! — заметил Эрлихман. — У нас здесь такое часто встречается. — И он негромко рассмеялся. — Добро пожаловать в лагерь «Чинавира». Вижу, Чипиндука и Ченьераи позаботились о вас.

Ростом он был под два метра, лицо в глубоких морщинах. На вид ему было под семьдесят, но он сохранял хорошую форму: бодрый, подтянутый. Длинные седые волосы образовали ореол вокруг головы. На левой руке, выше локтя, красовались несколько браслетов.

— Прошу вас, отдыхайте. Пейте. Я скоро приду.

— Спасибо, — сказал Лоттер.

— Пожалуйста! — Он развернулся и медленно и торжественно зашагал к палаткам.

Как только он оказался вне пределов слышимости, Лоттер тихо сказал:

— Знаете, кого он мне напоминает?

Он любил людей, поэтому я ждал какого-нибудь благородного сравнения. Попробовал угадать:

— Трезвого Ника Нолти?

— Нет, — рассмеялся Лоттер. — Того мандрила в «Короле-льве» с тростью, как его звали?.. Он так же ходил вразвалку… Рафики! Он крупнее и старше, но напоминает мне Рафики!

Рафики Эрлихман оказался гостеприимным хозяином.

Когда он снова вышел к нам, я заметил, что он успел принять душ и, несмотря на обстановку, переодеться к ужину: рубашка цвета хаки с длинным рукавом, джинсы и сапоги из недубленой кожи. Каскад волос он стянул в конский хвост, подвернул рукава так, чтобы видны были браслеты. Они мерцали и переливались при свете двадцати керосиновых ламп и большого костра. Сначала Эрлихман удостоверился, что наши стаканы полны. Прежде чем присоединиться к нам, он налил себе виски с содовой. Затем он сел в складное кресло и деликатно осведомился, как прошло путешествие. Наверное, ждал, что я расскажу, что привело нас сюда. Мне же хотелось, чтобы он, прежде чем заговаривать на важную тему, успел выпить пару порций виски. Поэтому я предоставил Лоттеру рассказывать о полете и о визите к Сванепулам.

Время от времени Эрлихман вставлял краткие реплики, глубокомысленно кивая большой седой головой.

Дидерика Бранда он назвал «прекрасным человеком». О Сванепулах сказал «замечательные люди» — очевидно, такими их считали все. Когда Лоттер, в свою очередь, попросил Эрлихмана рассказать о себе, тот поведал нам свою биографию, как будто она была банальной и незначительной. Он родился на ферме в окрестностях Гверу, учился в школе-интернате в Булавайо, закончил Кейптаунский университет, бакалавр естественных наук, работал егерем в национальном парке «Матобо» — еще в те времена, когда страна называлась Родезией. Позже, в начале восьмидесятых, стал старшим егерем во вновь открытом парке Мана, после этого служил заместителем директора национального парка «Чизарира». А потом Мугабе открыл «охоту за ведьмами». С тех пор Эрлихман подрабатывает охотником и гидом. Водит пешие туры. Чернокожие, которые с ним работают, — все гиды или обслуживающий персонал, которые трудились вместе с ним в «Чизарире».

После второго стакана виски он умело перевел разговор на свой богатый опыт. Я подметил у него два часто повторяющихся жеста: он поглаживал голову правой рукой и характерно язвительно улыбался, доходя до конца каждой истории, словно говорил: «Ну вот». Он рассказывал о слонах и львах, крокодилах и гиппопотамах, орланах-крикунах и навозниках. Интересно, подумал я, сколько раз он рассказывал каждую историю, скольких иностранных туристов развлекал, сидя у костра. Надо отдать ему должное, рассказывал он мастерски, умело держал паузы, в самом деле любил природу. О своих заслугах он упоминал небрежно, как о чем-то незначительном, словно всякий раз ему просто везло. Его молчаливые, но расторопные помощники угостили нас бульоном из лесных грибов, маисовой кашей со свининой, зеленой фасолью и тыквенными оладьями. Потом на столе появилась бутылка французского коньяка.