Книга Кельтский круг - Карло Шефер

— Избегайте кофе, красного вина, шоколада. Никакого жевательного мармелада. Откажитесь от горячих ванн. Движение полезно, но не переутомляйтесь… Не курите ни в коем случае…

— А я-то как раз собирался снова начать. — Тойеру наконец удалось отыскать ботинок и завязать шнурок.

— Вам в любом случае следует поговорить с профессором Тойером. Если нужно, мы вас снова положим в нашу клинику…

— Ведь вам положено так говорить, верно? Потому что вы очень мелкая сошка, да? Перестраховщик, молокосос, верно?

Ответа не последовало. Вместо этого врач закричал вдогонку, когда гаупткомиссар уже бодро шагал по коридору, что он немедленно выпишет ему больничный на неделю и направит его непосредственно работодателю.

Комиссар вышел из клиники легким, пружинистым шагом. Редко ему удавалось одержать такую победу.

Вдыхая прохладный воздух, он наслаждался дорогой домой. Через Нойенгеймское поле с его панорамой старинных университетских зданий, мимо скромных частных домов, потом мимо роскошных вилл. При этом он пересекал улицы, по которым любил прогуливаться покойный Рейстер. И вот его уже нет, как нет и Танненбаха, Брехта; исчез Плазма, Голлер за решеткой, Ратцер там же. Где Хорнунг? Что за новый Тойер? Где — о печаль и сладость моя — Ильдирим? Цикады отбивали морзянку, небо казалось черным и далеким. Если бы ребята подсобили, он бы еще постоял за свое видение проблемы. Совсем немного. А пока что он сделает небольшой крюк, совсем небольшой.

Он отыскал табличку с фамилией. Д-р Гизберт Рампе. Сильно надавил на звонок, один раз, два, три, пять. Наконец в домофоне раздался властный голос:

— В чем дело? Уже без четверти десять!

Тойер выбрал классическую формулу:

— Полиция! Откройте!

Старый солдат подчинился.

Квартира выглядела довольно запущенной.

— С тех пор как умерла моя жена, мне приходится все делать самому. По мере сил и возможностей… Что, ко мне есть новые вопросы?

— У вас ведь такой бравый адвокат. — Тойер поискал глазами, где бы ему присесть, чтобы не испачкаться в пыли. — Он мог бы иногда и пыль вытирать.

Рампе поглядел на него так, словно всерьез взвешивал такое абсурдное предложение, но отбросил его, сочтя бессмысленным:

— Эта молодежь предпочитает жить в свинарнике, так что он мне не помощник. Ну, что вы хотите?

— Вы ведь не видели, что стрелял мужчина, — отрывисто проговорил Тойер. — Вы перешли через мост, услышали, возможно, звук выстрела, а потом вам повстречался Плазма. Именно такой, какого бы вы, старый вояка, охотней всего пустили на мыло. Возможно, тогда вы даже не поняли, что это был он, ведь у вас слабое зрение. Вероятно, об этом уже шли разговоры в кафе. Другой свидетель, назвавший его, тоже живет где-то неподалеку.

Рампе промолчал.

— Что вы заказываете? Кофе «Хаг»?

— Яичный ликер, — мрачно буркнул Рампе. — И сдобный пирог.

— Знаете ли вы, что из-за ваших показаний армия полицейских была пущена по ложному следу? Понимаете ли последствия ваших слов? И ведь, похоже, ваш план сработал. Вальдемар фон Гросройте, которого все называли Плазмой, по-видимому, покончил с собой. Он мертв. После стольких лет снова уничтожить никчемную жизнь. Славно, да?

Рампе еле заметно кивнул. Тойеру хотелось схватить старикана за шиворот и хорошенько встряхнуть, но он взял себя в руки.

— Лучше всего было бы отправить вас за решетку, — сказал он вместо этого, — но вы наверняка слишком больны. Сколько я сейчас показываю пальцев? — Он растопырил три пальца.

Рампе не ответил.

— Вы отказываетесь от своих показаний?

— Сволочь, оборванец, — с ненавистью прошипел старик. — Кто еще это мог быть, как не он? Нет, я настаиваю на своих показаниях.

— Я пошлю тебя проверять зрение, ты еще увидишь, с кем имеешь дело, старая свинья! — Тойер встал. — Ладно, на сегодня достаточно.

— «Говорит автоматический терминатор Томаса Хафнера. После гудка вы заразитесь СПИДом. Пи-п».

— Очень остроумно, Хафнер. Встречаемся в одиннадцать на автостоянке у Тингштетте. Если случайно у тебя в крови алкоголя на несколько промилле больше допустимого уровня, бери такси, я оплачу. Захвати с собой карту, ту самую, с кельтским кругом…

Тойер положил трубку и сложил в пластиковый пакет самое необходимое: карманный фонарик, циркуль, карандаш, линейку, на случай, если придется делать новые выводы из области евклидовой геометрии. Не забыл он и бутылку гейдельбергского «Шпетбургундера» из магазинчика «Вайн-Алекс», что на Мерцгассе. Он выиграл ее прошлой осенью, потому что почти точно назвал количество бутылок в лавке, ошибся лишь на одну.

(В душе сыщик был убежден, что посчитал и себя вместе с бутылками.)

Со Штерном он уже созвонился раньше и попросил заехать за ним — после каждой мигрени в голове еще несколько часов стоял легкий шум, и Тойер решил подстраховаться.

Оставалось сделать последний звонок.

— Фрау Лейдиг, я хотел бы поговорить с вашим сыном. По делам службы.

— В такой поздний час? Впрочем, хорошо, что у меня появилась возможность обсудить с вами один вопрос, господин комиссар. В последнее время мой сын стал ужасно непослушным, и он…

— У меня важное дело.

— Я больна артрозом, а он переехал на пару дней в пансион. Это ведь недешево!

— Он у вас прилично зарабатывает…

— Я не могу наклоняться, вы можете себе представить, каково это, когда не можешь наклоняться?

— Да, тогда можете не наклоняться. Будьте добры, позовите к телефону вашего сына…

— А еще я сказала ему: «Симон, педикюр так подорожал, теперь он уже не оплачивается по страховке, подстриги мне ногти на ногах», ведь это такая небольшая просьба… И вы знаете, прежде он всегда говорил мне: «Я твой сын и всегда им останусь», такой был милый и послушный ребенок. Другие мальчишки уже ходили в футбольный клуб, а мы с ним еще купались вместе…

Тойер уже опасался, что у него начнется новый приступ мигрени, прежде чем смог наконец поговорить с Лейдигом.

И вот теперь они вели поиски в ночном Гейдельберге. Луна заливала неземным светом величественный каменный театр. Внезапно старшему гаупткомиссару показалось, будто он находится на другой планете. Он увидел графитовые озера, по которым можно мчаться на мягких волнах, разлетающихся на гребне каскадами черной пыли. Ему нравилось чувствовать себя пришельцем и вместе с тем в полной безопасности, несмотря на все ловушки — непременные спутники великих открытий. А вечерами он, могучий и невесомый, играл бы в бильярд в офицерской кают-компании, в безгравитационный бильярд.

Космические мечтания не мешали ему храбро шарить по кустам лучом фонарика вместе со своими верными помощниками.