Книга Ищейки в Риге - Хеннинг Манкелль

— Все не так просто.

— Почему, если ты полицейский, ты должен все так чертовски усложнять?

«Ну вот, приехали, — подумал Валландер. — Снова-здорово. С ним невозможно говорить — он моментально находит предлог придраться ко мне за то, что когда-то я стал полицейским».

— Ты умеешь хранить секреты? — спросил он.

Отец недоверчиво посмотрел на него и ответил:

— А что мне остается делать? Мне что, есть кому их доверять?

— Может быть, я уйду из полиции, — сказал Валландер. — Может быть, подыщу себе другую работу. Например, начальника службы безопасности на заводе резиновых изделий в Треллеборге. Но это только может быть.

Отец долго смотрел на него и в конце концов сказал:

— Взяться за ум никогда не поздно. Единственное, о чем ты будешь жалеть, так это о том, что принял решение так поздно.

— Я сказал «может быть», папа. Я же не сказал, что это точно.

Но отец его уже не слушал, он вернулся к мольберту и к клюву глухаря. Валландер сел на старые финские санки и какое-то время молча смотрел на него. Потом поехал домой. Он думал о том, что ему не с кем поговорить. Ему сорок три года, а рядом нет ни одного близкого человека. Когда умер Рюдберг, Валландер ощутил невероятное одиночество. У него была только Линда. С Моной, ее матерью, которая развелась с ним, он больше не мог найти общего языка. Она стала для него чужим человеком, о ее жизни в Мальмё он почти ничего не знал.

Проезжая поворот на Косебергу, он подумал, что хорошо бы заехать к Йорану Буману из полиции Кристианстада. Вот с ним бы он мог бы поговорить обо всем, что случилось.

Но он так и не поехал в Кристианстад. Он вышел на службу и написал Бьёрку отчет. Мартинссон и другие коллеги расспрашивали его о поездке, когда пили кофе в столовой, но Валландер сразу понял, что на самом деле его рассказ никому не интересен. Он отослал резюме на завод в Треллеборг и сделал перестановку у себя в кабинете, пытаясь пробудить в себе желание работать, которое все не появлялось. Бьёрк, который, казалось, заметил его растерянность, из самых лучших побуждений попытался взбодрить его, попросив сделать доклад на заседании городского «Ротари-клуба». Валландер согласился и прочел неудачный доклад о современных технических вспомогательных средствах в полицейской работе во время обеденного перерыва в гостинице «Континенталь». Он забыл, о чем говорил, уже через секунду после того, как произнес последнюю фразу.

Проснувшись однажды утром, Валландер решил, что болен.

Он пошел к полицейскому врачу и прошел полное обследование. Врач сказал, что он здоров, но посоветовал следить за весом. Валландер вернулся домой из Риги в среду, а в субботу вечером поехал в Охус, где пошел на танцы в ресторан. После нескольких танцев он получил приглашение сесть за столик, где сидела тренер лечебной физкультуры из Кристианстада по имени Эллен. Но перед его глазами все время возникало лицо Байбы Лиепы, она следовала за ним как тень, и он рано уехал из Охуса домой. Он ехал вдоль берега и остановился на пустынном поле, где каждое лето проводилась Чивикская ярмарка. Год назад он метался здесь как сумасшедший, с пистолетом в руке, преследуя убийцу. Теперь на поле лежал тонкий снежный покров, над морем светила полная луна, а перед глазами неотступно стояла Байба Лиепа. Он поехал дальше в Истад, дома напился как следует и так громко завел музыку, что соседи стали стучать в стену.

В воскресенье утром он проснулся от сильного сердцебиения, а впереди был длинный день, полный затянувшегося ожидания неизвестно чего.

А в понедельник как раз и пришло то письмо. Он сидел за кухонным столом и читал слова, написанные красивым почерком.

Письмо было подписано неким Йозефом Липпманом.

«Вы друг нашей страны, — писал Йозеф Липпман. — Из Риги нам сообщили о ваших больших заслугах. В скором времени мы более подробно сообщим вам о вашем возвращении. Йозеф Липпман».

Интересно, в чем состоят его большие заслуги? И кто такие «мы», которые снова дадут о себе знать?

Сухой, почти приказной тон письма вызвал у Валландера раздражение. А его самого, получается, больше не спрашивают? Он-то ведь еще не решил, поступать ли ему на тайную службу к невидимым людям; терзания и сомнения перевешивали решимость и волю. Он хотел снова увидеть Байбу Лиепу, это правда, но он не доверял собственным желаниям и считал, что ведет себя как безнадежно влюбленный подросток.

Но во вторник утром он проснулся с готовым решением. Он поехал в полицию, посидел на скучнейшем профсоюзном собрании и пошел к Бьёрку.

— Я хотел бы взять отпуск на несколько дней, — начал он.

Бьёрк посмотрел на него взглядом, который одновременно выражал зависть и глубокое понимание.

— И я бы хотел, — мрачно ответил Бьёрк. — Я только что прочел длиннющее письмо из Главного управления государственной полиции. Я представил себе, как мои коллеги по всей стране делают то же самое: каждый сидит, склонившись над своим письменным столом. Я прочел письмо, но совершенно не понял его смысла. От нас ждут ответа на несколько предыдущих посланий по поводу большой реорганизации. Однако я не знаю, о каких посланиях идет речь.

— Возьми отпуск, — предложил Валландер.

Бьёрк с раздражением отшвырнул лежавшую перед ним бумагу.

— Это полностью исключено, — сказал он. — Я возьму отпуск, когда уйду на пенсию. Если доживу. Но погибнуть на посту было бы, без сомнения, слишком большой глупостью. Так ты сказал, что хочешь взять отпуск?

— Я хотел бы на неделю поехать в Альпы покататься на лыжах. Это разгрузило бы ситуацию с летними отпусками. Тогда бы я мог работать без отпуска до конца июля.

Бьёрк кивнул.

— Что, правда достал билет на чартерный рейс? Я думал, что в это время года все места уже забронированы.

— Нет.

Бьёрк вопросительно поднял брови:

— Это что, импровизация?

— Я поеду в Альпы на машине. Я не люблю поездки, где все включено.

— А кто любит?

Бьёрк неожиданно посмотрел на него с тем официальным выражением, которое придавал своему лицу, когда считал, что следует напомнить, кто тут начальник.

— Какие дела ты сейчас ведешь?

— Их крайне мало. Самое срочное дело — нанесение тяжких телесных повреждений в Сварте. Но этим может заняться кто-то другой.

— Когда ты хочешь пойти в отпуск? Сегодня?

— Достаточно с четверга.

— Сколько дней ты хочешь взять?

— По моим подсчетам, я не отгулял десять дней.

Бьёрк кивнул и что-то себе пометил.

— Я думаю, ты правильно поступаешь, что берешь отпуск. У тебя довольно унылый вид.

— Это, пожалуй, мягко сказано, — заключил Валландер и вышел из кабинета.