Книга Спи, милый принц - Дэвид Дикинсон

— Прекрасное место для тех, кто ищет уединения, не правда ли? — Фицджеральд слегка задыхался от усилий, потребных, чтобы удерживать шлюпку на одном месте. Справа от них различался небольшой причал с парой зачаленных лодок, готовых к быстрому броску через реку. — Я еще раз побеседовал с моим приятелем, Фрэнсис.

— С поклонником Помероля?

— С поклонником Помероля, — подтвердил Фицджеральд. — Он сказал две вещи, для нас, я думаю, небесполезных. Во-первых…

Где-то совсем близко раздался глухой звук — вода отразила его, и созданное звуком эхо угасло среди деревьев.

Фицджеральд снова взялся за весла, они миновали дом и ушли в другую излучину реки.

Оба ждали. Не произнося ни слова. Прождали две минуты, может быть, три. Темза безмолвствовала, если не считать вечного шепота ее вод. Наконец, Фицджеральд поворотил шлюпку в обратном направлении. И течение понесло их назад, к Лондону. Теперь, чтобы удерживать шлюпку на правильном курсе, требовались лишь легкие удары весел.

— Что это, к дьяволу, было? — произнес Пауэрскорт, когда дом скрылся из вида.

— Думаю, открылась и закрылась входная дверь. Еще один член клуба, еще один клиент. Он, надо полагать, шел подъездным путем черт знает с какой осторожностью. Ведь никаких шагов мы с тобой не слышали, верно?

— Нет, не слышали. У меня от этого дома мурашки бегут по коже. Так что ты собирался сказать, Джонни?

Интересно, на кого мы похожи? — думал Пауэрскорт. Двое мужчин, сгорбившихся в крохотной лодчонке, снующей вверх и вниз по реке. На служащих акцизного управления, быть может, отправляющихся на осмотр некоего запрещенного груза, или на кладбищенских воров, старающихся избежать людных путей?

— За последние два года там умерли двое, — по-моему, я это собирался сказать. Знакомого моего, когда он об этом рассказывал, трясло. Полагаю, он гадал, не ожидает ли и его подобный же конец. Лишившийся рассудка, ослепший или парализованный, а то и все сразу, со съеденными болезнью костями. Я спросил его и о шантаже, о том, не случалось ли нашим друзьям из этого дома шантажировать друг друга. Он ответил, что, по его мнению, шантаж там практически невозможен.

Фицджеральд произносил все это шепотом. Чтобы расслышать его, Пауэрскорту пришлось наклониться, отчего шлюпка снова опасно заплясала.

— Ты ведь помнишь устав клуба, Фрэнсис, — каждый из членов обязан представить имена и адреса двух близких людей, ничего об их извращенных привычках не ведающих. И эта угроза висит над ними всегда. По словам моего приятеля, все они до того боятся шантажа со стороны клуба, что мысль шантажировать друг друга им и в голову-то прийти не может.

Эти воды будут поспокойнее, думал Пауэрскорт, хоть, может, они немного и зыбистее, и крохотные волны ударяют беспомощно в берег, и парусник попрыгивает на них, разрезая носом волну.

Круглый пруд Кенсингтон-Гарденз принимал в этот мирный воскресный день Пауэрскорта, леди Люси и двух мальчиков.

Ленч на Маркем-сквер много времени не занял. Леди Люси окрестила робертов парусник «Британия», вылив ему на нос бокал шампанского.

— Боюсь, он может сломаться. Парусник, то есть. Если я, как полагается, разобью о его нос бутылку шампанского, — слушая леди Люси, можно было подумать, будто она всю жизнь спускала на воду суда. Возможно, и спускала, думал Пауэрскорт, и возможно, тысячи их плыли по синим эгейским водам на встречу со смертью в ветреной Трое.

Освобожденный из временного домашнего заточения друг Роберта, Томас Сент-Клер Эрскин, важно уведомил всех, что его судно называется «Виктори» и что этот корабль Ее Величества раскачивается на волнах совершенно, как изначальный «Виктори», патрулировавший Атлантику.

— Ну так пойдем? Может, пойдем, спустим его на воду?

Даже самый лучший яблочный пирог поварихи леди Люси, отделанный кусочками апельсина и нашпигованный для пущей крепости мускатным орехом, не смог удержать их. Мальчики бежали — не слишком быстро, ибо опасались уронить свои суда, — взрослые следовали за ними поступью более мерной.

Тревога, великая тревога сопровождала первое плавание «Британии». Роберт, с осунувшимся от волнения и сосредоточенности лицом, то и дело подправлял напоследок паруса. Между двумя семилетними мальчиками состоялся ученый разговор о направлении преобладающего ветра. И наконец, корабль вышел в плавание — поначалу он неуверенно покачивался, но скоро выправился и, описав большую дугу, пристал к берегу неподалеку от места, с которого плавание и началось.

— Надеюсь, все будет хорошо. Я имею в виду, с кораблем. Подумайте, что могло бы случиться, если бы он не поплыл, — леди Люси повернулась к Пауэрскорту, мужчине, которому положено знать о таких вещах все.

— В армии нам о парусах и тому подобном почти ничего не рассказывали, — словно оправдываясь, сказал Пауэрскорт.

— О Боже, — леди Люси поспешила к берегу. Корабль Роберта, совершив еще два неуверенных рейса, вернулся в порт и дальше плыть куда бы то ни было отказался. Похоже, на борту его вспыхнул бунт. Роберт был близок к слезам. Друг уговаривал его поставить все паруса, чтобы «Британия» могла воспользоваться бризом, дувшим в Кенсингтон-Гарденз.

— Тогда он вообще перевернется и утонет. Я не хочу, чтобы он утонул. Почему он не плывет, мама? У всех других корабли вон как хорошо ходят.

Отчаяние, рисовавшееся на лице леди Люси, привело к тому, что спасение пришло к ним со стороны совсем неожиданной. К приунывшей компании приблизился старый джентльмен в темно-синем пальто с до блеска начищенными пуговицами и с обмотанной шарфом шеей.

— Могу я предложить вам помощь? У меня есть некоторый опыт по этой части, — вопрос свой старый джентльмен адресовал леди Люси. Мальчики недоверчиво уставились на него. — Уверяю вас, я разбираюсь в парусных судах. Я многие годы плавал на одном из них.

Теперь мальчики взирали на него, как зачарованные. Вот человек, ходивший под настоящим парусом. Быть может, в молодости он все мачты облазил, до самых марсов. Лучше этого могла быть только встреча с самим У. Г. Грейсом[61].

— Вы так добры, — ответила леди Люси. — Но уверены ли вы, что вас это не затруднит?

— Нисколько. Итак, что тут у нас? Эти суда не желают должным образом ходить под парусом, не так ли?

— Судно Гоберта, сэг, — Томас явно решил, что старый джентльмен был некогда военным капитаном, если не адмиралом. — Оно пгосто болтается на воде, и все. Навегное, с такелажем что-то не так.

Последовал долгий и внимательный осмотр непутевой «Британии». Старый джентльмен медленно склонился над водой. Возможно, трудности со спиной, подумал Пауэрскорт, или суставы уже не те. Дальнейшее показалось леди Люси чудом. Распускались узлы. Выправлялся такелаж. Крохотный руль был по совету старого моряка слегка передвинут.