Книга Королевский гамбит - Джон Мэддокс Робертс

— Это верно лишь в отношении наиболее высокопоставленных участников заговора, — заметил я. — Но уже было одно неудачное покушение на мою жизнь. Видишь ли, один из менее значимых его участников не боится ни гнева Метеллов, ни законов Рима, ни даже, насколько мне известно, бессмертных богов.

Цицерон криво усмехнулся.

— Кажется, я догадываюсь, кого ты имеешь в виду. Несколько дней назад мы с тобой имели честь встречаться за его обеденным столом. Что ж, от него, пожалуй, тебе будет нетрудно защититься. Найми нескольких гладиаторов из школы Статилия. Подобно тому, как это делают другие политики. Она производит отличных охранников.

— Боюсь, это пойдет в разрез с традициями нашей семьи, — сказал я, поднимаясь с места. — Марк Туллий, весьма благодарен тебе за совет. Хотя ты не слишком меня обнадежил, зато прояснил некоторые обстоятельства, за что я тебе весьма признателен.

— И ты не собираешься отказываться от этого дела? — спросил меня он.

— Нет, — покачал головой я. — Они убили трех людей в моем районе. Я должен найти и наказать преступников.

Он встал и горячо пожал мне руку.

— Тогда желаю тебе удачи. Полагаю, в будущем тебя ждут великие дела. Если, конечно, тебе удастся выжить.

Тирон проводил меня до двери.

Как служителям закона, так и врачевателям запрещалось брать плату за свои услуги. Интересно, каким подарком к сатурналиям я мог бы отблагодарить Цицерона? Кстати говоря, мои долги к этому празднику неустанно возрастали. По пути на Форум я вспомнил, что у меня имелся неплохой манускрипт поэта Архия, которого Цицерон очень любил. Пожалуй, для него это будет как раз то, что надо. Во всяком случае, утренняя консультация не требовала слишком большого вознаграждения, к которому, скажем, обязывал бы меня выигранный им в мою пользу важный судебный процесс.

Разумеется, в голове у меня роились и другие мысли. Цицерон кратко и ясно описал мне положение вещей, равно как мое собственное. Я был последним человеком, которого хотели видеть следователем, ищущим истинных преступников, и кандидатом номер один на роль следующей жертвы разбойного нападения в собственном доме. Все мои планы вывести на чистую воду тайных заговорщиков с треском провалились. В конце концов, какая разница, который из кучки обезумевших от власти и сколотивших свое состояние на награбленном добре полководцев будет править в Риме, как петух в курятнике? И кого заботит, какой из медоточивых льстецов займет место на одном из восточных тронов? И уж конечно, никому нет никакого дела до трупов, найденных на улице, где таковых подчас бывает в избытке.

Никому нет дела, разве что кроме меня. Однако я оказался в явном меньшинстве. Пусть я был совершенно бессилен перед Помпеем и Крассом, или даже Горталом, но, по крайней мере, мог преследовать по закону убийц жителей моего района. Хотя это не слишком большое достижение в свете более крупных преступлений, но зато вполне в моих силах. Если, конечно, меня прежде не убьют.

Днем на улице стало немного теплее, и моя римская кровь немного прогрелась, пробудив во мне деятельную энергию. Форум кишел торговой суетой. Кроме лавок с сельскими товарами я приметил несколько будок прорицателей. Время от времени предсказателей судеб изгоняли из города, но с тех пор, как это делали в последний раз, прошло около двух лет, поэтому они вновь стекались в Рим. Я приметил длинные очереди, выстроившиеся к шарлатанам всякого рода, начиная с предсказателей по звездам и кончая прорицателями со змеями. Это означало, что жителей города охватило всеобщее смятение. Во времена великих беспорядков достаточно было какого-нибудь безумного пророка, чтобы взбунтовать толпу.

У подножия Ростры я увидел Цезаря, который разговаривал с группой сенаторов и простых жителей. Он не слишком себя проявил в части политики, но зато продемонстрировал великолепную способность управлять Собранием центурионов и обеспечил себе место квестора на будущий год. Поймав на себе мой взгляд, он жестом подозвал меня к себе.

— Ты слыхал, что говорят, Деций? — спросил он. — На сегодняшний вечер назначено внеочередное заседание Сената.

Запрет на публичную деятельность истекал на закате дня.

— Нет, я ничего не слышал, — ответил я. — Наверно, это насчет Лукулла?

— Его самого, — подтвердил один из сенаторов, с которым я не был знаком. — Полагаю, сенаторам будет предложено голосовать за то, чтобы его отозвать.

— Вряд ли, — возразил ему Цезарь. — Это будет означать, что командование на Востоке перейдет к Помпею. Однако его партия не настолько сильна, чтобы с этим справиться. Единственное, что будет сегодня выдвинуто на повестку дня, так это сенаторский декрет, запрещающий Лукуллу вторгаться в Армению.

Он говорил таким тоном, будто сам являлся сенатором, хотя на самом деле мог им стать только по истечении квесторских полномочий. И вообще за все прошедшие годы я ни разу не слышал, чтобы Цезарь так вольно выражал свои взгляды в обыкновенных разговорах. По крайней мере, до тех пор, пока в его окружении оставался хотя бы один человек, способный ему противоречить. Между тем речь его была столь же сумасбродной, сколь непомерными оставались его долги.

— Что ж, об этом я услышу завтра утром, — сказал я. — Наряду с прочими гражданами.

Покинув своих собеседников, Цезарь присоединился ко мне. Положив руку мне на плечо и опустив голову, он дал все остальным понять, что у нас с ним будет доверительный разговор.

— Есть ли какие-нибудь успехи в расследовании убийств? — осведомился он.

— Вряд ли это можно назвать успехами, если не считать того, что мне удалось выжить. Теперь мне все известно. За исключением личности убийцы Синистра и Павла.

Было опрометчиво с моей стороны продолжать говорить в том же духе, потому что Цезарь, по всей вероятности, в той или иной степени тоже был вовлечен в заговор.

— Всё? — Он резко взглянул на меня.

— От начала до конца, — добродушным тоном уверил его я.

Я вдруг почувствовал, что меня совершенно не заботит, кому он может передать мои слова.

— Остается только найти убийцу, и можно будет отчитываться перед Сенатом о расследовании всех имевших место преступлений, включая все имена до единого. Для этого мне потребуются некоторые документы, которые помещены на хранение в храм Весты для не предусмотренных законом целей.

Мои слова для Цезаря были все равно что гром посреди ясного неба.

— Для этого потребуется обратиться за разрешением к Великому понтифику.

— Полагаю, что он даст разрешение, когда поймет, что существует реальная угроза государству.

Высший жреческий сан тогда принадлежал Квинту Муцию Сцеволе, который одновременно занимал должность юрисконсульта. Он обучал конституционным законам Цицерона. Мои слова отнюдь не имели под собой прочного основания и во многом преувеличивали имеющиеся в моем распоряжении возможности. Но поскольку мое расследование зашло в тупик, мне ничего не оставалось делать, как пытаться ускорить события, дабы хоть как-то повлиять на их развитие.