Книга Три с половиной любви - Мила Серебрякова

В полдень Нинель получила письмо. Олег просил написать ему номер телефона и ждать звонка.

Кротова решилась. В конце концов, иного выхода у нее нет, или рискнуть, или сесть на нары из-за длинного языка Маховой. Тем более что сегодня Зинка опять заявилась к «подозреваемой» с ненавистной папкой под мышкой.

Долгожданный разговор состоялся в пять вечера, а уже в одиннадцать Нинель Викторовнапарковалась у ночного клуба «АГА».

Простояв у машины не менее сорока минут, Кротова собралась отправляться восвояси, когда вдруг ожил сотовый. Не успев приложить телефон к уху, Нинель Викторовна почувствовала легкое прикосновения руки на правом плече. Обернувшись, она увидела щуплого длинноволосого парня и мальчугана лет десяти.

– Вы Олег? – Голос Кротовой дрожал.

– Угу.

– А почему с вами ребенок?

– Пашке отдадите деньги, – прохрипел длинноволосый.

– Порошок при вас?

– Ясный перец, – парень достал маленький бумажный пакетик. – Деньги вперед.

Протянув мальчугану несколько зеленых купюр с изображением президента Франклина, Нинель молча ждала развязки. Как только Пашка дал деру, Олег вручил клиентке смертоносный порошок.

– Откуда у вас яд? – пролепетала Кротова.

Олег хмыкнул:

– Вы очень любопытны, дамочка, я же не спрашиваю, зачем он вам понадобился.

– Я… Я собираюсь травить крыс.

Издав хриплый смешок, парень откинул со лба паклеобразные волосы.

– Охотно верю. Достаточно бросить щепотку этого порошка в чай крысам, и через пять-семь часов они благополучно отбудут в мир иной.

– А…

– Комар носа не подточит, любое вскрытие покажет, что смерть наступила в результате сердечной недостаточности.

– Это алкалоид?

– Вы задаете слишком много вопросов, какая вам разница, что это, главное, результат будет стопроцентным.

Просидев несколько часов за компьютером, Нинель достаточно много узнала о ядах, и теперь ее волновал главный вопрос:

– А у крысы… перед тем как она прикажет долго жить, не будет рвоты, спазмов, судорог?

– Если я сказал: не надо волноваться, вы обязаны верить мне на слово. – Махнув рукой, парень быстро удалился.

Утром следующего дня Махова пригласила Нинель в гости. Кротова догадалась: Зинаида позвала ее неспроста.

– Завтра хочу позвонить сестре, – вещала Махова, – пригласить ее к себе. Пусть посмотрит, как я живу.

Нинель отлично поняла, что Зина ждет ее реакции.

С неприступным видом Кротова ответила:

– Отличная идея.

– Я тоже так считаю, мне бы хотелось, чтобы вы познакомились, – улыбнулась Зинаида, отправляя в рот очередной пончик.

– Зинуль, не в службу, а в дружбу, принеси сливки.

– Конечно, дорогая.

Как только Махова вышла, Нинель достала из кармана бумажный пакетик и бросила щепотку порошка в чай. Четверть часа спустя Кротова засобиралась домой. Вставая из-за стола, Нинель Викторовна как бы нечаянно пошатнулась и разбила чашку, из которой пила чай Зинаида.

– Извини, голова что-то закружилась.

– Ничего страшного, сейчас уберу.

– Помочь?

– Не стоит.

– Ну тогда до встречи, – пропела Нинель, искренне надеясь, что видит Зинаиду в последний раз.

Вечером по поселку пролетела весть – Зинаида Махова скончалась в доме Копейкиных отсердечного приступа.

На людях Нинель изображала убитую горем подругу покойной. В душе же Кротова ликовала.

– Теперь все вернется на круги своя, – шептала она Дереку. – Зинка сама во всем виновата, не надо было копаться в чужом грязном белье.

Пес взирал на хозяйку огромными грустными глазами.

Нинель Викторовна полагала, что ей жутко повезло. А как же иначе? При вскрытии врачи не обнаружили следов яда и написали в заключении, что причиной смерти явился сердечный приступ.

Все вроде бы устаканилось, как вдруг…

Следующий повод для волнений произошел спустя несколько дней после похорон Зинаиды. Нинель собиралась разложить пасьянс, когда в дверь позвонили. На пороге стоял или, точнее сказать, пытался стоять Геннадий Самойлов. Прошествовав в гостиную, мужик окинул взглядом хозяйку коттеджа и с расстановкой отчеканил:

– Я знаю… Я все знаю!

– Ген, ты о чем толкуешь-то?

– Нинель, я видел, как ты подсыпала Зинке в чай порошок.

Острая боль в висках заставила Нинель Викторовну пошатнуться.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, Ген? Какой порошок?

– Ты меня очень хорошо понимаешь.

– Ты пьян!

– Да, сегодня я выпил, но в то утро был трезв как стеклышко.

– В какое утро?

– Я был у Зинаиды, когда к ней заявилась ты. Она попросила меня починить кран на кухне, и я отлично видел, как ты сыпала ей в чашку белый порошок. Вечером она умерла. Я не думаю, что имел место сердечный приступ. Ты ее отравила, Нинель! Отравила.

– Чушь!

– Я так не считаю.

– Какой мне смысл травить Зинаиду? – Нинель Викторовна боролась со жгучим желанием немедленно задушить Самойлова.

– Не знаю, но думаю, если я расскажу обо всем ментам, они это выяснят. Как ты считаешь?

– Гена…

– Но я не собираюсь этого делать, – перебил ее Самойлов. – Если мы с тобой договоримся. Ведь ты могла насыпать ей простой сахар, а?

– Чего ты хочешь?

– Подумай.

– Денег?

– Точно.

– Сколько?

– Ну, пока мне много не надо, так, чуть-чуть приодеться и на мелкие расходы.

Нинель метнулась в комнату. Вернувшись, она протянула Самойлову пачку купюр.

– Хватит?

– Вполне.

– Теперь уходи.

– Непременно. – Геннадий потопал к двери.

– Постой! – крикнула Кротова.

Он обернулся.

– Надеюсь, ты будешь держать язык за зубами?

– Не волнуйся, пока ты платишь, мой рот на замке. Из меня и при помощи китайских пыток ничего нельзя вытянуть.

– Черт бы тебя побрал! – заорала Кротова, когда Самойлов ушел. – Это наваждение! Наваждение! Неужели мне снова придется идти на убийство? Пока я ему плачу, он не проболтается, а перестану давать денег, тут же язык развяжется. Да и сейчас нет абсолютно никакой гарантии, что Генка не проговорится кому-нибудь, напившись до беспамятства.