Книга Рагу из любимого дядюшки - Наталья Александрова

Олег отвернулся. Это хорошо, пускай думает, что я ревную.

Утром я вспомнила, что завтра сороковой день со дня смертибабушки Софьи и что нужно будет ехать в Парголово. Когда мы с Багратиономспускались по лестнице на свою обычную прогулку, то наткнулись на мадамБрошкину, которая, по ее же собственному выражению, взяла надо мной шефство итеперь при встрече неустанно справлялась о нашем с котом здоровье и не обижаетли нас Маргарита.

Мадам Брошкина погладила Багратиона, привычно поразилась егоразмерам и между делом сообщила мне, — что вчера вечером в подвалесоседнего дома возле старой кочегарки нашли труп неизвестного.

— Бомж какой-нибудь? — с замиранием сердцаспросила я, вспомнив, в каком виде выскочил вчера оттуда Багратион.

— Нет, милиция сказала, что одет был прилично, нодокументов при себе никаких не имел, — ответила вездесущая соседка, —так что ты осторожно ходи по подвалам-то…

Я так испугалась, что решила туда совсем не подходить и котане пускать. Багратион был очень недоволен, когда мы направились совсем в другуюсторону. Он долго шлялся по двору, не нашел песка, вымазал лапы в сырой земле —в общем, прогулка получилась неудачной.

Я решила, что завтра возьму его с собой в Парголово, пускайкот на прощанье погуляет по дому, где он прожил всю жизнь. Опять же мышейприведет к общему знаменателю.

Снова, как только мы вошли в квартиру, Марго сообщила мне,что звонил приятный мужской голос, очень вежливый, и сказал, что перезвонит.Марго просто умирала от любопытства — еще бы, раньше мне никто вообще незвонил, а я подходила к телефону только для того, чтобы заняться утомительнымипоисками работы. Всех друзей и подруг я растеряла во время маминой болезни и вужасный год после ее смерти. Но Марго этого не знала, она думала, что у менятакой отвратительный характер, что со мной никто не хочет общаться. И вот посленашей ссоры я пропадала где-то десять дней, а потом вернулась как ни в чем небывало и сказала, что жила у подруги. Значит, у меня есть друзья… Кроме того,соседка мадам Брошкина, оказывается, очень хорошо ко мне относится. И всесоседи тоже… Марго не знала, что и думать.

Телефон вскоре зазвонил снова, и я еле успела ответитьраньше Маргариты.

В трубке раздался знакомый сухой стариковский голос.

— Здравствуйте, Соня, — мне послышалась в немнерешительность, — это Мюллер…

— Здравствуйте, Иван Францевич, я вас узнала.

— Не посчитайте за навязчивость, но я нашел в своихархивах кое-что интересное. Если бы вы могли приехать к старику… Это касаетсявашей прабабушки Софьи Алексеевны.

— Непременно приеду, — ответила я, повесила трубкуи только тут заметила, каким ярым любопытством горят глаза Маргариты.

— Кто это? — не выдержала она. — Кто это —Иван Францевич?

— Любопытство — порок вопреки общему мнению, —ответила я и ушла в свою комнату.

Парфеныч открыл дверь сразу же, как только я нажала накнопку звонка, словно ждал под дверью. Шторм стоял рядом с ним, шумно дыша иэнергично размахивая хвостом.

— Проходите, . Иван Францевич ждет вас. Отметив просебя, что мои акции в доме ювелира явно поднимаются — Парфеныч обращается на«вы», Шторм встречает, виляя хвостом, — я прошла по коридору и открыладверь кабинета.

Иван Францевич устремился ко мне навстречу, приветливоулыбаясь и протягивая руку.

— Здравствуйте, Сонечка. — Старик склонился к моейруке, сверкнув желтоватой лысиной. — Не подумайте, что я выдумал какой-тоничтожный предлог, чтобы снова зазвать вас в гости. Я после вашего визитаударился в воспоминания, а потом стал просматривать старые газеты и журналы —захотел найти что-нибудь о вашем прадеде… точнее, прапрадеде — отце СофьиАлексеевны, и вообще о ее семье… И вот посмотрите, что я нашел!

Иван Францевич подвел меня к письменному столу, на которомгромоздились стопки пожелтевших газет и журналов, и указал на одну из страниц стаким видом, с каким грибник показывает необыкновенно красивый боровик илирыболов — огромную щуку.

— Вот здесь, — проговорил он, надевая очки инаходя нужную заметку, — вот… «Коорин — надежное средство отпереутомления, старческой дряхлости, последствий алкоголизма…» Ах нет,извините, это не то… — Он провел пальцем по строчкам и наконец прочел: «Насостоявшихся недавно торгах известный санкт-петербургский ювелир, купец первойгильдии Алексей Степанович Голубев, приобрел значительную партию замечательныхафриканских алмазов. Эти прекрасные камни, отличающиеся исключительнойкрасотой, изумительного голубого оттенка, были выставлены на торги известныманглийским алмазодобытчиком лордом Скофилдом. Сия коллекция камней получиласреди знатоков имя „Алмазы розовой антилопы“, поскольку рассказывают, будтошахту, на которой они добыты, нашел негритянский охотник, преследовавшийантилопу небывалого розового цвета. Счастливому охотнику уплатили за егонаходку пятьдесят фунтов стерлингов, которые этот сын природы истратил на„огненную воду“, нынешний же владелец заработал на этой шахте уже не одинмиллион фунтов и стал одним из богатейших людей Британской империи, тем самымеще раз подтвердив удивительную практичность и деловую сметку англичан.

Господин Голубев отказался комментировать цель покупкиколлекции, однако один из его работников, пожелавший остаться неизвестным,сообщил, что Алексей Степанович собирается изготовить из африканских камнейбриллиантовый гарнитур для одной чрезвычайно высокопоставленной особы, а такжецелый ряд драгоценных уборов для своего нового отделения, которое намереноткрыть в Бостоне, в Соединенных Американских Штатах, куда он с этой цельюотправил своего брата и доверенного человека Бориса Степановича Голубева».

— И что все это значит? — недоуменно спросила я.

— Эта заметка напечатана в журнале «Солнце России» всамом конце 1913 года. Как вы понимаете, вскоре началась мировая война, имногие планы пришлось переменить или отложить до неопределенного будущего,которое так никогда и не наступило. Зная неторопливость тогдашней ювелирнойтехники, я уверен, что Алексей Степанович не успел изготовить задуманныедрагоценные изделия, в лучшем случае он огранил купленные «Алмазы розовойантилопы», сделав из них первоклассные бриллианты. Далее, насколько я знаю,Алексей Степанович так и не открыл отделения в Соединенных Штатах — та же войнаи последовавшая за ней революция помешали. Таким образом, возможно, бриллиантыостались у Голубева… хотя я еще раз повторяю — очень мала вероятность того, чтокамни не были изъяты при одном из бесчисленных обысков или замаскированных подобыск грабежей…

Я вспомнила картину, виденную мной на парголовском кладбище,и подумала, что если даже бриллианты пережили революционные и военные годы, тосейчас-то вряд ли осталась надежда их отыскать. Однако еще один факт изпрочитанной Иваном Францевичем заметки привлек мое внимание.

— Выходит, у меня могут быть родственники в Америке?Потомки того самого «брата и доверенного лица»?