Книга Амфитрион - Дмитрий Дикий

Не выдержав холода ни на градус не потеплевшего и не заинтересовавшегося взгляда, Алена соскочила на пол и направилась к Заказчику в обход стола. Он развернулся в крутящемся кресле молча, с ленивым интересом сытого леопарда.

– Вот странный диалог. Но что ж, пускай будет так, – вымолвил он наконец. По-видимому, он до последнего ждал, что Алена сдастся и убежит.

Но Алена, оказывается, хотела этого сама, уже не ради Мити. Давно, с самого случая в «Jizни». Правда, поняла она это лишь сейчас, а когда понял непонятный Заказчик, нам неведомо. Он продолжил:

– Только игра пойдет по моим правилам.

– По каким же?

– Гарантий безопасности вашего… суженого будет еще менее, чем когда вы явились сюда, – он предупреждающе поднял руку, и Алена закрыла приготовившийся возражать рот. – Помимо этого, – продолжил Заказчик, – если вы не оправдаете моих ожиданий, ни вам, ни вашему Мите не поздоровится.

– Каких ожиданий?! – пролепетала Алена, которой показалось, что она совершенно безупречно разыграла карту «вы не сможете не оценить моей жертвы».

Заказчик вздохнул.

– Уже слишком поздний час для вопросов, госпожа Ордынцева, – он поднялся, втряхнул Алену обратно в пиджак, и этрусские створки открылись перед ними. – Пойдемте. До завтра вы принадлежите мне.

Алена не помнит, как вышла из кабинета. Она помнит только, как оглянулась и увидела, что закрылись за ними совершенно обычные двери офиса, закрылись и двери главного входа. Она бросает беспомощный взгляд на Пряничный домик и напоследок успевает поразиться тому, какой он старый, древний, и стекла его выбиты, кажется, больше века назад, и в пустых проемах гуляет колкая метель…

Еще она помнит, что лиловый плимут «на одного», припаркованный в пустом Крапивенском переулке, оказывается, прекрасно вмещает двоих.

20. Митя наносит ответный удар

Встретившись в зеркале с лицом не Джорджоне, но Дм. Дикого 1992 г. рождения, Митя первым делом подумал, как ни странно, не «Слава тебе, господи, вернулся ко мне мой первоначальный облик», и не «Чертовы проделки “Гнозиса” – все бы им честного человека баламутить», но – «Аведь теперь им меня никак не найти!»

Он был прав: замысел Страттари сработал, хотя и в самый неожиданный момент. Как бы то ни было, происшедшее не усугубляло Митиного положения, а улучшало его. Можно было спать спокойно. Завтрак даже в столь патриархальном месте был двух видов, и Митя, которому требовалось гарантированное насыщение, остановился на изобильном английском, решительно отвергнув претенциозный континентальный. Одичавшему, напуганному и оголодавшему Дикому чудилось: несмотря на возврат лица, ехать в Москву пока нельзя. За обеими квартирами, без сомнения, наблюдают – любому, кто сунется, не поздоровится. Да так ли? По мере того как завтрак наполнял Митю, самоуверенность его тоже крепла. Подтерев куском поджаренного хлебца аппетитную яично-фасолевую жижу, Митя задумался. Разум, подпитанный вкусными калориями, как будто открылся солнечному свету и блаженно забормотал: не обязательно ведь прямо врываться в дом… можно просто оглядеться, посмотреть, где засели люди… кто наблюдает, за чем… съездить к Алене, наконец, удостовериться, что и там слежка…

В конечном счете Митя махнул рукой и решил вернуться в Москву. Из Ряжска до столицы дважды в день ходил автобус (как полагается, «комфортабельный» и даже двухэтажный). Выписавшись из гостиницы (вот где ему помогло отсутствие сменных одежд, счастливых зубных щеток и прочего барахла), Митя немного походил по городу в тщетном поиске достопримечательностей, покормил в парке подозрительно косившихся на него птиц и поехал в любимый город. В пути картина сложилась окончательно.

Прибыв на Щелковский автовокзал (Митя всегда в душе подозревал, что освященная традицией неприязнь приезжих к Москве обусловливалась именно тем, что жизнь их в столице протекала от вокзала к вокзалу, а не, скажем, от Лаврушинского переулка к Остоженке), недавний Джорджоне уверенно поймал машину и, указав водителю в качестве пункта назначения Первый Сити, закручинился.

В чем идея любого предприятия? Принести ценность создателю, лучше всего денежную… Тут в голове у Мити возник Карл Маркс и, назидательно тряся пальцем, стал бубнить что-то про прибавочную стоимость, но Митя, сосредоточившись, прогнал бородатого классика вон. Но что, если деньги этому создателю не нужны? Что, если (и тут Митя охнул) «Гнозис» – не корпорация в обычном понимании этого слова, а то, что называется non-profit organization[56], преследующая совершенно неделовые цели? Что вообще может интересовать такого создателя, как Заказчик?

И вдруг Митя понял. Он вспомнил эпизод из «Властелина колец», когда Гэндальф, пытавшийся ввести Хранителей в Морию, долго не мог понять тайну надписи над воротами – а всего-то надо было сказать слово «друг», как там и предлагалось. Ведь «Гнозис», ударил себя по лбу Митя, – это «знание», как они договорились с Салли в самом начале. Как звучал вопрос Страттари на интервью? «В чем вам видится основная проблема современности?» А Митя ответил – в том, что человек не является суммой эталонов прошлого… Вот что интересует Заказчика – получение знания о том, почему люди таковы, почему действуют так, а не иначе. Все это время Митя находился в фокусе внимания «Гнозиса» не как средство достижения какой-то цели, а как… сама цель. «Как подопытный кролик!» – вскричало оскорбленное сознание, но Митя отмахнулся от этого избитого до посинения трюизма. Не результаты взаимодействия Мити с другими были важны Заказчику, а взаимодействие как процесс.

Митя вздохнул, вылез из машины и, расплатившись, направился к зданию № 16 по Краснопресненской набережной. Он уже почти вошел в бесконечные вращающиеся двери, когда внимание его привлек рекламный щит. Дикий сбежал по ступенькам и, упершись взглядом в мрачный и гордый портрет на щите, прочитал: «Выставка неоготической живописи. ЦДХ, 1–20 декабря 2020 г.». А в углу мелко: «В оформлении использована картина И. Монферран «Лорд Ратвен». 2018 г.»{36} Стоит ли говорить, что лицо и осанка лорда Ратвена, этого первого европейского вампира, в интерпретации неизвестной Мите И. с говорящей фамилией Монферран в точности соответствовали облику того, кто столь безраздельно властвовал Митиными думами? Митя уже не удивлялся.

Оснащенный такими выводами, Митя вернулся в здание, поднялся на этажи, занятые компанией Русского, подошел к стойке администратора и заявил:

– Я хочу встретиться с господином Русским.

– Одну секундочку, – отозвалась секретарь именно тем голосом, которым полагается говорить эту фразу.

Впрочем, вместо ожидаемого Русского к Мите откуда-то из-за гипсокартонных стен вышел охранник размером с циклопа, раздувшегося от гордого осознания своей двуглазости.