Книга Черное солнце - Валерий Большаков

— Пошёл ты… знаешь куда? — ответствовал Рыжий.

Сихали умылся из выдвижного рукомойника, промокнул лицо салфеткой и позвал всех за собой.

В раскомандировке их уже ждали «коллеги» — семеро молчаливых мужиков старообрядческого обличья в серых комбинезонах. Они по очереди представились:

— Андрей.

— Вацлав.

— Бруно.

— Чарлз… Просто Чак.

— Тосио.

— Ахмед.

— Мигель.

Восьмым был Виктор Бубликов. Пристально оглядев фридомфайтеров, словно мерку снимая, он выдал им серые комбезы с шевронами Энергослужбы на рукаве.

— Что нефтяники? — поинтересовался Тимофей.

— Докладываю, — торжественно сказал главный энергетик. — Со станции «Ламберт» прибудет вахтенный птеробус, тамошние умельцы уже приспособили к нему четыре геологических лазера — танки чикать. С «Мензиса» прилетят два птера. Если мы победим… — Бубликов тут же поправился: — Когда мы победим, перетаскаем бронескафандры в птеры и улетим на нефтепромыслы. Там подо льдом сотни километров туннелей, есть где спрятаться.

Сихали кивнул:

— Тогда по коням.

Бригада расселась под прозрачным колпаком вездехода и отправилась на смену.

Дороги к «Лагерю Радок» ещё не проложили — старая колея уводила к каньону Пагодрома (Буревестников), зажатого крутейшими слоистыми стенами. Свирепые зимние ветра так обдули бурые скальные карнизы, что они покрылись ячеистыми кружевами, похожими на окаменевшие соты. А по дну ущелья, покрытого смерзшимися валунами, илистым песком и галькой, текла река Межозёрная. Вытекая из озера Радок, речка метров двух шириной впадала в озеро Бивер. Вверху кружили снежные буревестники, словно подсказывая название каньона.

Дорожка была та ещё — вездеход качало и швыряло, а когда крупные глыбы кончались, начинало трясти на мелких. Двумя часами позже транспортёр выехал в гигантскую впадину с крутыми склонами. В ней, как в каменном мешке, лежало самое глубокое озеро на поверхности Антарктиды — Радок.[98]Водоём, покрытый льдом, сверкал в лучах солнца, кружившего вокруг, задевая вершины, и лишь вдоль берега вилась тёмная кайма воды.

За озером вырастали полукилометровые обрывы. Скалистые склоны западного берега, сложенные гранитами стального цвета с ржавчиной, почти отвесно вставали над озером, а на самом верху, в ложбинах, лежали снежники. Восточный край обрывался песчаниками.

Около края ледника Бетти, впадавшего в озеро, открывалось большое тёмно-синее разводье. По воде бежали короткие злые гребешки. Водяная пыль, сорванная с них ветром, стояла над полыньёй, как облако, — стоковый ветер падал с вершин и не давал воде замёрзнуть.

У подножия голых жёлто-бурых сопок пузырились два прозрачных купола, соединённые переходом. Один купол был метров пятисот в поперечнике, другой дотягивал до семисот. Внутри, потрясающе контрастируя с однообразной «азовской» гаммой, зеленели газоны и цвели клумбы. За двумя большими куполами прятался третий, поменьше, под которым размещались техслужбы. Над ним задиралась полосатая мачта энергоантенны.

У самой дороги, попирая траками настил, стоял танк «Дракон», изображая блокпост. На огромной плоской башне сидел «интер» в лёгкой броне и размеренно двигал челюстью, перекатывая жвачку. Он смотрел поверх вездехода на север, напоминая долготерпением верблюда. Ещё один «международник», уложив руки на громоздкий лучемёт, свисавший у него с шеи, обошёл вездеход энергетиков кругом и махнул рукою: проезжайте!

Транспортёр дёрнулся и покатил к техкуполу, огибая громадный колпак «Лагеря Радок», — там, за трёхслойным покрытием, гуляли оккупанты, раздевшись до штанов и маек. Гоготали о своём, «интеровском», курили, сосали из пакетов «колу» или чего покрепче. А техкупол выглядел бедным родственником — низенький, маленький, с уродливым транспортным шлюзом, сложенным из литопластовых блоков.

Вездеход, лопоча «гусянками», заехал за ворота и замер, глуша мотор.

— Приехали! — бодро сказал Бубликов.

Внутри купола было очень тесно и очень жарко. Повсюду гудели генераторы, трансформаторы, синтезаторы, озонаторы, шипели блестящие трубы, по стенам висели на кронштейнах вязки кабелей.

Главный энергетик провёл бригаду в диспетчерскую, и фридомфайтерам навстречу поднялись усталые «союзники», отдежурившие ночь и всё утро.

— Смена пришла! — крикнул седой, усатый инженер-контролёр, и из бытовки вышли ещё двое в серых комбезах.

— Всё нормуль, — доложил Бубликову седой и кивнул фридомфайтерам.

— Вы как, готовы? — спросил негромко главный энергетик.

— Завсегда! — неласково усмехнулся седой.

— Будете в резерве.

Неспешно обговорив детали, «партизаны» смолкли, думая каждый о своём. Сихали, к примеру, жалел, что сгоряча решил броситься на «Лагерь Радок», — потери окажутся ощутимы, и весьма, а вот выигрыш будет стремиться к нулю… Хотя почему? Сорок «интеров» без брони против двух смен… Шанс есть. А если они ещё и БК отобьют… Хм. Или их самих перебьют. Тоже вариант…

— Пошли! — решительно заявил Бубликов и пошагал в бытовку.

Там он заговорщицки подмигнул и отодвинул ряд пластмассовых шкафчиков. За ними, прямо на полу, лежали сваленные в кучу плазменные излучатели «Дюрандаль».

— Налетай! — бодро сказал главный энергетик. — Подешевело.

Покачав в руках лучевик, Тимофей кивнул:

— Нормально. Веди!

Спрятав оружие на тележках с запчастями, бригада двинулась по ступеням вниз, одолела узкий туннель и поднялась уже в главном куполе. Служебный вход был замаскирован под ротонду, вокруг неё зеленели кустики, курчавилась травка-муравка, а за клумбой с жёлтыми цветами начиналась песчаная дорожка. Дорожка вскоре расширилась в узенькую улочку, застроенную трёхэтажными домами-блоками, параллелепипедами с круглыми окнами-иллюминаторами. На улице стояла тишина — всех жителей выселили, а «интерам» хватало и малого купола, что раздавался на полкилометра в диаметре.

— Нефтяники за озером, — тихо сказал Бубликов, — ждут сигнала…

— Дождутся.

Пробравшись прозрачной галереей-переходником в малый купол, бригада попала на квадратную площадь, от которой отходила прямая улица, упиравшаяся в главный вход, он же выход. Там, за вогнутым прозрачным колпаком, стояли вразброс три или четыре краулера, а дальше стелилось озеро Радок и поднимались крутые откосы из слоистого песчаника, будто разрубленные глубокой выемкой — прямой дорогой к леднику Ламберта.

— Мы там давимся, — процедил Тосио, — а они тут жируют!

— Тише, — строго сказал Андрей.

Под куполом не стояла тишина — отовсюду доносились голоса, довольный гогот и сердитая ругань. Бранились на английском и русском. А потом из переулка вышла большая группа «интеров» во главе с офицером — без брони, без шлемов, но с лучемётами, небрежно, одной рукой удерживаемыми на плече или вовсе под мышкой.