Книга Ожерелье королевы - Александр Дюма

Королева посмотрела на него.

— Здесь слишком жарко, правда? — спросила она. Де ла Мотт отворила окно своей маленькой ручкой, которая дернула оконную задвижку так, как это сделала бы сильная мужская рука. Шарни с наслаждением вдыхал свежий воздух.

— Господин де Шарни привык к морскому ветру, он задохнется в версальских будуарах.

— Не в этом дело, сударыня, — отвечал Шарни, — но в два часа я должен быть на службе, если, конечно, ваше величество не прикажет мне остаться…

— Нет, нет, — сказала королева, — мы знаем, что значит приказ. Не правда ли, Андре?

С этими словами она повернулась к Шарни.

— Вы свободны, — слегка уязвленным тоном произнесла она и жестом отпустила молодого офицера.

Шарни поклонился как человек, который торопится, и исчез за стенным ковром.

Через несколько секунд в прихожей послышалось что-то вроде стона и шум, который возникает, когда столпится несколько человек Королева находилась подле двери — то ли случайно, то ли потому, что хотела проследить глазами за Шарни, поспешное отступление которого показалось ей странным. Она подняла стенной ковер, слабо вскрикнула и, казалось, готова была выбежать.

Но Андре, которая не спускала с нее глаз, очутилась между нею и дверью.

Госпожа де да Мотт вытянула шею.

Между королевой и Андре оставалось небольшое пространство, и в нем де ла Мотт смогла увидеть лежащего без сознания де Шарни, которому слуги и караульные оказывали помощь.

Нахмурив брови, Мария-Антуанетта в раздумье отошла от двери и снова уселась в кресло. Ее снедала мрачная тревога, которая следует за каждым сильным волнением. Можно было подумать, что она от всего отрешилась и никого не видит.

Хотя Андре по-прежнему стояла, прислонившись к стене, она казалась не менее рассеянной, нежели королева.

На минуту воцарилось молчание.

— Вот что представляется мне странным, — произнесла королева так громко и так внезапно, что ее слова заставили вздрогнуть обеих ее удивленных собеседниц — до того неожиданно прозвучали эти слова:

— Господин де Шарни, казалось мне, все еще подозревает… Тут она гневно всплеснула руками.

— Но в конце-то концов, — вскричала она, — если он видел, почему бы ему и не поверить? Видел и граф д'Артуа, видел и господин Филипп — по крайней мере, так он сказал, — видели все, и понадобилось слово короля, чтобы люди поверили или, вернее, сделали вид, что поверили! О, за всем этим что-то кроется, и это что-то должна выяснить я, раз никто об этом не думает! Не правда ли, Андре, я должна поискать и найти причину всего этого? Ведь в конце-то концов, — продолжала королева, — они говорили, что видели меня и у Месмера!

— Но вы, ваше величество, были там! — улыбаясь, поспешила заметить графиня де ла Мотт.

— Верно, — отвечала королева, — но я не делала ничего такого, о чем говорится в этом памфлете. И потом меня видели в Опере, где духу моего не было!

Она задумалась.

— О! — внезапно воскликнула она с живостью, — истина у меня в руках!

— Истина? — пролепетала графиня.

— Тем лучше, — произнесла Андре.

— Пусть приведут ко мне господина де Крона, — радостно перебила королева, обращаясь к вошедшей в комнату г-же де Мизери.

Глава 16. ГОСПОДИН ДЕ КРОН

Де Крон, человек весьма дипломатичный, находился в крайнем затруднении после объяснения короля и королевы. Он вошел со смиренной улыбкой на губах. Но королева не улыбалась.

— Вот что, господин де Крон, — заговорила она, — теперь настала наша с вами очередь объясниться.

Де Крон огляделся с несколько растерянным видом.

— Не беспокойтесь, — продолжала королева, — вы прекрасно знаете этих двух дам, вы знаете всех на свете.

— Почти что так, — подтвердил представитель власти, — я знаю людей, я знаю об их впечатлениях, но я не знаю причину того, о чем вы говорите, ваше величество.

— Так вот, я приписываю эти «впечатления», как вы это называете, — впечатления, на которые я сетую, — дурному поведению особы, которая похожа на меня и которая выставляет себя напоказ всюду, где предполагают увидеть меня, — вы или ваши агенты.

— Сходство! — воскликнул де Крон, слишком озабоченный нападением королевы, чтобы заметить мимолетное волнение Жанны и восклицание Андре.

— Считаете ли вы, что это предположение невероятно, господин лейтенант полиции? Предпочитаете ли вы думать, что я обманываюсь или же что я обманываю вас?

— Этого я не говорю, но каково бы ни было сходство между вашим величеством и любой другой женщиной, между вами существует такая разница, что опытный взгляд не сможет ошибиться.

— Он может ошибиться, потому что убежден, что не ошибается.

— Я приведу вашему величеству пример, — вмешалась Андре.

— Ах!..

— Когда мы жили в Таверне-Мезон-Руж, у нас была служанка, которая, по странной прихоти судьбы…

— Была похожа на меня!

— О, ваше величество, это было поразительное сходство.

— А что сталось с этой девушкой?

— В ту пору мы еще не знали, какая благородная, возвышенная, великая душа у вашего величества. Мой отец испугался, что это сходство не понравится королеве, и, когда мы были в Трианоне, мы прятали эту девушку от взглядов двора.

— Вот видите, господин де Крон! Ага! Вас вто интересует!.. Продолжайте, дорогая Андре.

— Так вот, ваше величество, девушка, у которой был беспокойный и честолюбивый характер, соскучилась, будучи незаконно лишена свободы. Вне всякого сомнения, она завязала какое-то дурное знакомство, и однажды вечером, ложась спать, я удивилась, что она отсутствует. Ее искали. Никаких следов. Она исчезла.

Жанна выслушала этот разговор с вниманием, которое нетрудно понять.

— Так вы всего этого не знали, господин де Крон? — спросила королева.

— Нет, ваше величество.

— Что ж, приходится признаться, что полиция весьма неискусна?

— Позвольте мне сказать, ваше величество. Если деверь принимает другую женщину за свою невестку, тем более может допустить такую ошибку полицейский агент, который получает жалкий экю в день. Агент полагал, что видел вас, — так он и сказал. В тот день моя полиция была еще весьма искусна. Быть может, вы скажете также, что мои агенты плохо проследили за делом газетчика Рето, которого столь славно отколотил господин Де Шарни?

— Господин де Шарни? — разом вскричали Андре и королева.

— Я узнал это только от моей, столь сильно оклеветанной, полиции; признайтесь, что этой полиции необходим кое-какой умишко, чтобы раскрыть дуэль, последовавшую за этим делом.